дом
Дом стоял у пляжа. Нельзя сказать, что он стоял на самом пляже - поскольку между темно-белыми песками пролегла (не бездна, но) широкая полоса молодой травы. По утрам трое друзей Маргариты окунались в воду и лежали на ней, высунув лица в небо.
Маргарита не шла с ними в море, стояла кедами в мокром песке и ждала, когда вода подберется к стелькам и подошвам. Они валялись в штиле (вода закрывала даже уши) и смеялись в редкие облака.
Маргарита уходила в дом. Он был построен из бревен цвета чая с молоком. Здесь же жила семнадцатилетняя дочь друга - она танцевала по утрам под музыку, известную только ей. После блуждания вдоль берега Маргарита заваривала чай - медленно и неумело.
У каждого человека свое время света. Семнадцатилетняя танцующая девочка ловила свет сейчас - в лучах приморского дома. Наутро после своего двадцатисемилетия танцующая девочка превратится в строгую девицу - спокойную как танк.
Время маргаритиного света пришло недавно. Свет был равномерным и жизнерадостным. Маргарита захотела жить и танцевать.
Ей казалось, что она медленно превращается в музыку, и когда придет время умереть, остатки ее духа впитаются в эмбиент спальных районов или вокзальный индастриал.
Пока же она шла по дорогам, будто оставляя за пятками невидимые звуковые полосы.
Маргарита не шла с ними в море, стояла кедами в мокром песке и ждала, когда вода подберется к стелькам и подошвам. Они валялись в штиле (вода закрывала даже уши) и смеялись в редкие облака.
Маргарита уходила в дом. Он был построен из бревен цвета чая с молоком. Здесь же жила семнадцатилетняя дочь друга - она танцевала по утрам под музыку, известную только ей. После блуждания вдоль берега Маргарита заваривала чай - медленно и неумело.
У каждого человека свое время света. Семнадцатилетняя танцующая девочка ловила свет сейчас - в лучах приморского дома. Наутро после своего двадцатисемилетия танцующая девочка превратится в строгую девицу - спокойную как танк.
Время маргаритиного света пришло недавно. Свет был равномерным и жизнерадостным. Маргарита захотела жить и танцевать.
Ей казалось, что она медленно превращается в музыку, и когда придет время умереть, остатки ее духа впитаются в эмбиент спальных районов или вокзальный индастриал.
Пока же она шла по дорогам, будто оставляя за пятками невидимые звуковые полосы.