Элис
Конец света красив, не оторваться. Ночь. Небо порозовело, некоторые части облаков покраснели. На горизонте что-то взрывается. Хотя какой может быть горизонт, если горы вокруг? Огромные оранжево-золотые клубящиеся взрывы. Красивые. В городских громкоговорителях то шипит, то басит. Звуки сирен поселились на краю ушной раковины.
Деревья на холмах и во дворах стали ломаться, как от урагана, но геометрически правильно, диковинными узорами. Они походили на скошенные деревья в полях у аэродромов - знаете, такие изломанные, все в сучьях. На краях, рядом со взлетной полосой.
Это только сначала. Потом деревья легли стеной. Стволы хрустели красивым звуком.
Конец света красив. Не оторваться.
Я разбудила Хелен, которая спала на одной кровати со мной. Cказала, что пора бежать. Всё не шутки, Хелен. Она посмотрела в мою сторону, как подслеповатая кошка, напомнив мою сводную сестру Джину - итальянку из Лондона, которую я вечно пугаю своим исковерканным английским.
Хелен вскочила, ничего не понимая (вечер закончился двумя бутылками шардоне). Мы вышли на балкон с каким-то абсолютно безнадежным видом. Что-то подсказывало, что прятаться уже нет резона. "Прятаться нет резона". Что за избитость!
Во дворе под окнами стояли двое, кажется, мужчина и женщина - на них сияли средневековые наряды (то, что было на женщине, я в детстве представляла как наряд феи Сирени из «Спящей красавицы»). В руках у них покоились большие грабли, а на головах - противогазы и белые капюшоны.
Если мы, конечно, выживем, подумала я, непременно опишу их внешний вид. Все будут спрашивать: «Элис, что у тебя такое странное в голове?»
Зачем, спросят они, Элис, ты придумываешь таких персонажей? Никто не поверит, что они ходят по улицам.
Небо белело. Поднялось красное солнце. Прямо-таки японский флаг, а не небо. Мы решили, что надо выпить кофе. Я сварила.
Жу-жу. Цык-цык. Из глаз Хелен в кофе упало две слезы.
Но зачем плакать, Хелен, если можно смеяться? Так я ей сказала.
И мы стали смеяться. Почему нет?
Деревья на холмах и во дворах стали ломаться, как от урагана, но геометрически правильно, диковинными узорами. Они походили на скошенные деревья в полях у аэродромов - знаете, такие изломанные, все в сучьях. На краях, рядом со взлетной полосой.
Это только сначала. Потом деревья легли стеной. Стволы хрустели красивым звуком.
Конец света красив. Не оторваться.
Я разбудила Хелен, которая спала на одной кровати со мной. Cказала, что пора бежать. Всё не шутки, Хелен. Она посмотрела в мою сторону, как подслеповатая кошка, напомнив мою сводную сестру Джину - итальянку из Лондона, которую я вечно пугаю своим исковерканным английским.
Хелен вскочила, ничего не понимая (вечер закончился двумя бутылками шардоне). Мы вышли на балкон с каким-то абсолютно безнадежным видом. Что-то подсказывало, что прятаться уже нет резона. "Прятаться нет резона". Что за избитость!
Во дворе под окнами стояли двое, кажется, мужчина и женщина - на них сияли средневековые наряды (то, что было на женщине, я в детстве представляла как наряд феи Сирени из «Спящей красавицы»). В руках у них покоились большие грабли, а на головах - противогазы и белые капюшоны.
Если мы, конечно, выживем, подумала я, непременно опишу их внешний вид. Все будут спрашивать: «Элис, что у тебя такое странное в голове?»
Зачем, спросят они, Элис, ты придумываешь таких персонажей? Никто не поверит, что они ходят по улицам.
Небо белело. Поднялось красное солнце. Прямо-таки японский флаг, а не небо. Мы решили, что надо выпить кофе. Я сварила.
Жу-жу. Цык-цык. Из глаз Хелен в кофе упало две слезы.
Но зачем плакать, Хелен, если можно смеяться? Так я ей сказала.
И мы стали смеяться. Почему нет?