СЛОН
Вчера отметили День политзаключенных. День борьбы политзаключенных в советских еще лагерях, а ныне "памятная дата, включенная в государственный перечень, с организуемыми городской администрацией мероприятиями.
А сегодня у нас, оказывается, день тюремщика и вертухая.
...в последний день октября отмечают профессиональный праздник работники уголовно-исполнительной системы России, которые несут службу в следственных изоляторах и тюрьмах. Его дата была установлена приказом ФСИН России в 2006 году....
http://russ.ru/Mirovaya-povestka/Sluchaj-iz-policejskoj-zhizni
И.Матвеев:
Днем 25 октября к Филиппу Гальцову домой ворвались оперативники и с угрозами, под крики родителей, потащили на улицу, к машине. Но началась эта история раньше.
Филипп дружит со Степаном Зиминым, анархистом и антифашистом, арестованным по делу о «беспорядках» 6 мая. Когда Филипп узнал, что Зимина арестовали, он связался с адвокатом Василием Кушниром. Выяснилось, что во всем деле о т.н. «беспорядках» (по которому сейчас проходит почти 20 человек, включая Зимина, 12 из них в тюрьме) нет ни одного свидетеля.
Дать показания по Зимину был готов житель Кирова Алексей Орлов, но на него надавила местная полиция, и он отказался. Тогда Филипп решил сам стать свидетелем, потому что был 6 мая на Болотной площади, в самой гуще «беспорядков» (избиения полицейскими митингующих), и видел, что Зимин никаких противоправных действий не совершал.
Две недели Филипп и его адвокат ждали повестки в Следственный комитет, но она так и не пришла.
25 октября Кушнир подал второе ходатайство о привлечении Филиппа в качестве свидетеля. В тот же день - может быть, совпадение, может, и нет - к нему пришли полицейские и, не дав вызвать адвоката, повезли в Следственный комитет.
Всю дорогу Филиппу угрожали. Остановили машину возле леса - Филипп живет в Балашихе - и сказали, что все теперь зависит от того, как он будет разговаривать. Если будет молчать, можно поговорить и в лесу. «Выйди, покури в последний раз».
Из второй машины вышел оперативник с камерой, Филиппу начали задавать вопросы. Он отказался отвечать. Полицейский развернул его голову - «Смотри в камеру, сука!»
Его снова затолкали в машину. У здания Следственного комитета Филиппа встретил следователь Тимофей Грачев словами «Петухом быть не хочешь? Будешь со мной дружить».
Начался допрос. Для начала Грачев дважды ткнул Филиппа кулаком в лицо, дал подзатыльник: «Не смотри на меня, как на говно, а то сам в говно превратишься». Потом расслабился.
Один из стоявших тут же оперативников стал угрожать Филиппу, что позвонит своему знакомому, начальнику Бутырской тюрьмы, и договорится о том, чтобы Филиппа отправили в камеру с блатными.
Вопросы Филиппу задавали следующие: что он делал на Болотной площади, знает ли Константина Лебедева, Леонида Развозжаева, Сергея Удальцова, давно ли участвует в движении протеста и что он думает о фильме «Анатомия протеста-2». Ни на один вопрос Филипп не ответил, ссылаясь на статью 51 Конституции («Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников»), указывая, что ему не дали вызвать адвоката.
Тогда перед Филиппом оказался протокол, в котором было указано, что он отказался отвечать по ст. 51 Конституции (Филипп дописал, что ему не был предоставлен адвокат), и начался допрос без протокола.
Помимо бесконечного мата и угроз Грачев придумал новое средство - стал говорить, что привезет в Следственный комитет мать Филиппа, та будет в слезах умолять, чтобы он дал показания. Участковый по телефону передал, что мать Филиппа приедет - но этого так и не произошло.
После допроса (в общей сложности продолжавшегося пять часов) Филипп еще полтора часа просидел один в запертом кабинете. Потом на него надели наручники и повели на улицу. У КПП он увидел адвоката Дмитрия Аграновского и успел ему сказать, чтобы тот распространил в сети информацию о его задержании по делу 6 мая. Вскоре мы все - мои друзья, я сам - начали получать обрывочные сведения о том, что происходит.
Филиппа повезли домой, проводить обыск. Он сидел в наручниках, но в кармане куртки оказалась книга, - «Искусство и политика» Грамши, - и всю дорогу он читал.
Дома начался обыск. Без подлостей не обошлось и тут - оперативники запугивали деда Филиппа, ветерана войны, отвели в другую комнату мать и стали рассказывать ей, что ее сын экстремист.
Дома у Филиппа обнаружили «Манифест Коммунистической партии» и уже хотели изъять, но потом спохватились - похоже, не запрещенный текст. Для надежности оперативник проверил по Федеральному списку экстремистских материалов на ноутбуке - и правда, не запрещенный.
В итоге изъяли системный блок, пять сим-карт и тот самый том «Искусство и политика». Составили протокол обыска и под конец вручили повестку (!) о вызове свидетелем на тот же день.
Сейчас, видимо, Филипп проходит свидетелем по делу Удальцова-Лебедева-Развозжаева. По поданному им ходатайству его, возможно, еще вызовут в СК. И все-таки в тот день его не задержали. Но для других ужас продолжается.
Для Владимира Акименкова, который почти ослеп в СИЗО, но которого суд оставил под арестом до марта 2013 года, потому что препятствием для ареста является только полная слепота.
Для Леонида Развозжаева, которого похитили и пытали, добиваясь признательных показаний.
Для остальных узников Болотной. Для Константина Лебедева.
А сегодня у нас, оказывается, день тюремщика и вертухая.
...в последний день октября отмечают профессиональный праздник работники уголовно-исполнительной системы России, которые несут службу в следственных изоляторах и тюрьмах. Его дата была установлена приказом ФСИН России в 2006 году....
http://russ.ru/Mirovaya-povestka/Sluchaj-iz-policejskoj-zhizni
И.Матвеев:
Днем 25 октября к Филиппу Гальцову домой ворвались оперативники и с угрозами, под крики родителей, потащили на улицу, к машине. Но началась эта история раньше.
Филипп дружит со Степаном Зиминым, анархистом и антифашистом, арестованным по делу о «беспорядках» 6 мая. Когда Филипп узнал, что Зимина арестовали, он связался с адвокатом Василием Кушниром. Выяснилось, что во всем деле о т.н. «беспорядках» (по которому сейчас проходит почти 20 человек, включая Зимина, 12 из них в тюрьме) нет ни одного свидетеля.
Дать показания по Зимину был готов житель Кирова Алексей Орлов, но на него надавила местная полиция, и он отказался. Тогда Филипп решил сам стать свидетелем, потому что был 6 мая на Болотной площади, в самой гуще «беспорядков» (избиения полицейскими митингующих), и видел, что Зимин никаких противоправных действий не совершал.
Две недели Филипп и его адвокат ждали повестки в Следственный комитет, но она так и не пришла.
25 октября Кушнир подал второе ходатайство о привлечении Филиппа в качестве свидетеля. В тот же день - может быть, совпадение, может, и нет - к нему пришли полицейские и, не дав вызвать адвоката, повезли в Следственный комитет.
Всю дорогу Филиппу угрожали. Остановили машину возле леса - Филипп живет в Балашихе - и сказали, что все теперь зависит от того, как он будет разговаривать. Если будет молчать, можно поговорить и в лесу. «Выйди, покури в последний раз».
Из второй машины вышел оперативник с камерой, Филиппу начали задавать вопросы. Он отказался отвечать. Полицейский развернул его голову - «Смотри в камеру, сука!»
Его снова затолкали в машину. У здания Следственного комитета Филиппа встретил следователь Тимофей Грачев словами «Петухом быть не хочешь? Будешь со мной дружить».
Начался допрос. Для начала Грачев дважды ткнул Филиппа кулаком в лицо, дал подзатыльник: «Не смотри на меня, как на говно, а то сам в говно превратишься». Потом расслабился.
Один из стоявших тут же оперативников стал угрожать Филиппу, что позвонит своему знакомому, начальнику Бутырской тюрьмы, и договорится о том, чтобы Филиппа отправили в камеру с блатными.
Вопросы Филиппу задавали следующие: что он делал на Болотной площади, знает ли Константина Лебедева, Леонида Развозжаева, Сергея Удальцова, давно ли участвует в движении протеста и что он думает о фильме «Анатомия протеста-2». Ни на один вопрос Филипп не ответил, ссылаясь на статью 51 Конституции («Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников»), указывая, что ему не дали вызвать адвоката.
Тогда перед Филиппом оказался протокол, в котором было указано, что он отказался отвечать по ст. 51 Конституции (Филипп дописал, что ему не был предоставлен адвокат), и начался допрос без протокола.
Помимо бесконечного мата и угроз Грачев придумал новое средство - стал говорить, что привезет в Следственный комитет мать Филиппа, та будет в слезах умолять, чтобы он дал показания. Участковый по телефону передал, что мать Филиппа приедет - но этого так и не произошло.
После допроса (в общей сложности продолжавшегося пять часов) Филипп еще полтора часа просидел один в запертом кабинете. Потом на него надели наручники и повели на улицу. У КПП он увидел адвоката Дмитрия Аграновского и успел ему сказать, чтобы тот распространил в сети информацию о его задержании по делу 6 мая. Вскоре мы все - мои друзья, я сам - начали получать обрывочные сведения о том, что происходит.
Филиппа повезли домой, проводить обыск. Он сидел в наручниках, но в кармане куртки оказалась книга, - «Искусство и политика» Грамши, - и всю дорогу он читал.
Дома начался обыск. Без подлостей не обошлось и тут - оперативники запугивали деда Филиппа, ветерана войны, отвели в другую комнату мать и стали рассказывать ей, что ее сын экстремист.
Дома у Филиппа обнаружили «Манифест Коммунистической партии» и уже хотели изъять, но потом спохватились - похоже, не запрещенный текст. Для надежности оперативник проверил по Федеральному списку экстремистских материалов на ноутбуке - и правда, не запрещенный.
В итоге изъяли системный блок, пять сим-карт и тот самый том «Искусство и политика». Составили протокол обыска и под конец вручили повестку (!) о вызове свидетелем на тот же день.
Сейчас, видимо, Филипп проходит свидетелем по делу Удальцова-Лебедева-Развозжаева. По поданному им ходатайству его, возможно, еще вызовут в СК. И все-таки в тот день его не задержали. Но для других ужас продолжается.
Для Владимира Акименкова, который почти ослеп в СИЗО, но которого суд оставил под арестом до марта 2013 года, потому что препятствием для ареста является только полная слепота.
Для Леонида Развозжаева, которого похитили и пытали, добиваясь признательных показаний.
Для остальных узников Болотной. Для Константина Лебедева.