Золотое правило выживания педагога в рабочий сезон гласит: задумал - сделай быстро. И всё равно не отпустит ведь, пока не напишу)))
На новой волне интереса, которая пришла от Германа (спасибо, друг, за вдохновение!) и воспользовавшись днём, когда не надо на работу к 9-00, я наконец-то начала писать нечто, что могло бы быть отчётом по игре Good Omens. Игра состоялась этим летом, делал её мастерский коллектив около-Домомвского, около-ЭШЭРовского, около-Метаверситетского сообщества (которому мы до сих пор ищем имя) - короче, свои: Маха, Марго, Ка и Ли
https://vk.com/good_omens_rlp.
А нас во всём этом прельстило, что ролёвка будет по Гейману и Пратчетту - а значит, почти что совсем по Пратчетту. Мы с Хельвдис и Янит ещё прошлым летом вдохновились мастерить игру по пратчеттовским ведьмам, но... Естественно, не хватило мощностей и времени. А тут уже готовящаяся игра, в которой можно принять участие.
- О! - сказала Хельвдис, когда я притащила добычу в Холмы. И глаза у неё загорелись.
Дальше всё горело, всё светилось, мы единым выдохом втроём придумали Ульрику фон Эшенбах, статую и вечного студента. Хельвдис стала крёстной Ульрики - кстати, как настоящая фея-крёстная, она наколдовала для неё плащ - серый плащ каменной девы, который до времени может практически скрыть фигуру на замке. Не говоря уж о других щедрых дарах для новорожденной: богатой истории с неожиданными поворотами, прямому родству с автором "Парцифаля" и, в конце концов, возможностью всё же бегать по земле в человеческом обличье аж до захода солнца... А Нянюшка Ягг, не потеряв прежнего задора (а также любви к оладушкам и песенке про ёжика!) нашла воплощение в приличных времени и обстоятельствам чертах. Так мы поняли, что во что бы то ни стало поедем туда и привезём двоих весьма занятных персонажей. Немножко не совсем из Калининграда 90-х (а место и время действия были заявлены именно такие) - но... Но и история затевается не совсем про обычный Калининград, если честно. Иначе зачем бы это всё?
А что из этого вышло, я надеюсь написать и даже дописать когда-нибудь до конца целиком. Но это будет ужжжасно медленно! Вообще-то ролевые отчёты не пишутся обычно, как начало небольшой повести))) Но я не хочу иначе.
А пока - пролог.
Отважной команде мастеров - Катре, Ли, Махе, Марго и Тохе, которые затеяли и воплотили эту игру,
а также тем двоим, без которых вообще ничего бы этого не было: Хельвдис, Нянюшке Ягг, которая печёт лучшие оладушки на свете,
и Ласу, менестрелю,
посвящаю эту историю.
Эта история началась с одного удачного автостопа. Алька Черкизова, третьекурсница философского факультета, возвращалась из родной Литвы в славный город Калининград, который она из протеста называла только Кёнигсбергом - с первого момента знакомства, то есть как только по-настоящему узнала о нём.
Отношения Альки с Кёнигсбергом находились на стадии острой влюбленности. Она не задумываясь перепорхнула учиться именно в этот университет, когда увлеклась Кантом. Ещё бы: ведь именно Кёнигсберг (а не Калининград!) был родиной и основным местом духовной жатвы её вдохновителя. Альку к её 23-летию всё больше занимали и даже мучили вопросы, которые можно было бы, в общем, назвать проблемами этики. И "Критика чистого разума", а также дальнейшие работы Канта легли на эти поиски как родные. Правда, как частенько у Альки бывало, восторг и недостаток времени мешали ей проникнуть внутрь, вглубь. Кроме того, не то чтобы у неё была хорошая память: прочтёт - и забудет. Так что чтобы продраться через кантовские мысли, к одной и той же странице приходилось возвращаться много раз, да ещё и схемы чертить, кто там кому трансцендентное... Поэтому пока что "Критики" оставались недочитанными и недоосмысленными даже в первом приближении. И в глубине души она, конечно, понимала, что по-настоящему ещё не встретилась ни с Кантом, ни с его учением. Зато какая волна вдохновения захлёстывала Альку каждый раз, когда она даже просто прикасалась к этим книгам! А ведь давно пора сдать курсовую... Ох, об этом лучше пока не думать! Пока что душевный жар юного искателя-философа очень плохо сочетался с академической традицией. Но Аля не жалела, ни единого мига не жалела, что учится теперь в славном университете славного города, где, кажется, всё пропитано средневековыми легендами... Да, они пробиваются сквозь серый асфальт, сквозь стены одинаковых домов, сквозь уродливые здания в центре... Ах, вот бы увидеть тот самый Кёнигсбергский замок! Не картинку, не фотографию начала века - а реальный, живой замок! Вот бы пройтись по его галереям, подняться на башню с часами!
Правда было и ещё одно: каким-то глубинным чувством, как кошка, у которой заканчивается девятая жизнь, Алька понимала, что всё это ненадолго. Ненадолго она здесь... Впрочем, девчонка упрямо гнала от себя этот ниоткуда взявшийся морок, эту странную тоску, и по крайней мере до вечера это успешно удавалось...
Так она стояла в размышлениях, уже привычно и безотчётно подняв руку, на длинном сером шоссе, а вокруг моросил мелкий тёплый дождик - и всё вокруг было окутано пеленой этой водной пыли. Море рядом, моооре... Вот и ещё одна причина, по которой ей так хотелось именно сюда. Здесь всё проникнуто близостью морского побережья: небо морское, ветер морской. И ради этого соседства она готова потерпеть даже упрямый дождь, который забирается под капюшон ветровки вот уже, кажется, не первый час, а редкие машины едут мимо, и никто не хочет замечать мокрую одинокую фигурку на шоссе...
О, вот!
Алька вынырнула из своих бесконечных мыслей. На дороге наконец-то появилась машина, причём она не неслась, как другие, а обнадёживающе притормаживала... Впрочем, чем больше Алька на неё смотрела, тем удивительнее ей становилось. Небольшая машинка элегантных форм начала XX века (по крайней мере по представлению Али о дизайне машин) и цвета, при виде которого всплывало слово "цикламеновый", замедлялась всё больше, выписывая какие-то странные пируэты. И, наконец, громко возмущённо фыркнув, остановилась совсем - как-то наискосок от обочины, почти перпендикулярно дороге, так что "хвост" машинки осталася торчать на шоссе. "Хорошо, что других машин нет", - тревожно пронеслось в голове. Почему-то уже сопереживала этой маленькой машинке, как живому существу. И тут... Машинка, словно прочитав Алькины мысли, как будто поднатужилась, ещё раз фыркнула - и... подобрала хвост на обочину! Да-да, вот так и втянула, как будто в малиновом (или всё-таки цикламеновом?) металлическом тельце были мышцы! Да ещё фарами подмигнула, как будто поддразнивая своего единственного заинтересованного наблюдателя.
Реакция на чудесное у Альки с детства была однозначная: она не мешкая устремилась по размокшей обочине к машинке.
Водительская дверца медленно со скрипом открылась - и оттуда вынырнула голова с кудрявой копной каштановых волос. Леди за рулём (как-то сразу нашлось именно это слово: "леди") была в летах, очень утомлена, но явно не потеряла бодрого и даже задорного расположения духа.
- О! Oh!.. Чтобы им ночами мои проклятья слушать, тем кто строил эту дорогу!.. - донеслось из-за руля. - Ммм... Простите мои слова, но я так не уставала, даже когда пешком шла от Гластонбери к... Впрочем, извините, вы ничуть не обязаны всё это выслушивать... Ещё этот старый мотор... - Машинка, будто в доказательство слов хозяйки, горестно чихнула и замолкла.
- Могу я чем-нибудь вам помочь? - наконец нашлась Алька (попутно она отметила, что её собеседница говорит по-русски очень быстро и гладко, но как будто с лёгким, едва заметным в интонациях акцентом).
- О да! Если вы будете так добры, что передадите воду... Она вот там, сзади... Как это называется... In the trunk... Ба-гажник, ну?.. (В багажнике обнаружилась большая соломенная шляпа с розовыми цветочками, которая возвышалась над грудой вещей, явно не помещавшихся в распухшую сумку: даже краем глаза можно было заметить пару чугунных сковородок, ножки, явно принадлежавшие раскладному креслу и ещё что-то неописуемое - но бутылку Аля всё-таки отыскала в этом всём довольно быстро, с облегчением, что не придётся рыться в чужих вещах). - О да, благодарю вас, вот теперь я похожа на человека. Уфф!..
- Не стоит благодарности, - улыбнулась Алька и сама удивилась, откуда у неё эта старомодная формулировка.
- Я вижу, тут не одна я испытываю некоторые затруднения в передвижении? - зелёные глаза наконец взглянули прямо на Альку, ехидно и пристально.
- Да-да, я тут стою, кажется, уже несколько часов. Никто сегодня не хочет подбирать почему-то.
У вас что-то с машиной?..
- Ещё бы! Старушка проделала путь по такой дороге, то вверх, то вниз, а ведь мы с ней обе уже давно не девочки!
- А что не так с дорогой? - Алька озадаченно посмотрела на серое гладкое, совершенно обычное шоссе. - Ну разве что мокро. И пустынно.
- Вот то-то! Пус-тын-но! - поднялся торжествующий наставительный палец, и Алька едва не рассмеялась, глядя на него. - А всё почему? Потому что кроме нас с вами никто по такой дороге не поедет! Я петляю здесь с утра и что! Не изволите ли взглянуть? Кстати, садитесь, вы же вся мокрая. - Спасибо... - Садитесь, садитесь, устраивайтесь поудобнее, сушитесь, а карту достанете вот тут, в бар-дач-ке (последнее слово было произнесено с явным наслаждением). Вот, глядите, юная леди, можно ли разобраться в этой паутине дорог? Да они как будто меняются местами на ходу! Впрочем, я не сильна в навигации... А вы?
- Ммм, сейчас... - Алька покорно углубилась в карту. Она только сейчас почувствовала, насколько вымокла и устала. - Кажется, нам сюда, на север... Или на северо-восток... То есть на северо-запад. Впрочем, не уверена. Ой! А вы куда едете, в Кё... в Калининград?
- А куда тут ещё ехать? В Кёнигсберг, всё правильно вы говорите, девочка, в Кёнигсберг. И вы?
С этими словами Алька ощутила теплую родственную волну:
- Да. И я. Была дома, а теперь вот возвращаюсь. Учусь там на философском.
- О, учащаяся молодёжь! Да ещё и философ! Ах, мы же не знакомы, - хозяйка машины приосанилась, качнула рыже-каштановой головой и сказала церемонно, как на светском рауте или научной конференции:
- Эвангелина Смоггсон, из Гластонбери, профессор, доктор филологических наук. Я приехала, чтобы изучать балтийский криптофольклор.
- Балтийский что? - подумала Алька, но вслух только улыбнулась:
- Я Алина, но лучше Аля. Из Литвы. А сейчас даже больше из Кёнигсберга, по ощущениям. Здорово, что вы тоже его так зовёте.
Уже когда пили чай из Алькиного термоса с бутербродами миссис Смоггсон (и как будто не собирались решать вопрос с состоянием машины), девушка решилась:
- А можно вопрос? Когда я вас увидела, ну, вашу машинку, она как будто... ну... больше всего это было похоже на то, что она... подобрала свой хвост. Как делают кошки или лисы, как будто усилием мышц...
- Подобрала_свой_хвост? - её снова пронзили пристальным взглядом, от которого Альке вдруг стало не по себе. - Подобрала свой хвост, однако, старушка, ты слышала! Ну-ну, чего только не померещится поэтически настроенной натуре! А вы натура поэтически настроенная, я вижу. Пейте чай, милая Алина, сейчас поедем.
- А как же...
- Поедем, поедем, уже пора, хотя это очень удачно - скоротать вечер в такой приятной компании. Выходит, мы тут филолог и философ, да? Ну что ж, поедем, моя хорошая, - последние слова явно относились к машине. И она, чихнув ещё раз, порычав мотором, завелась и поехала спокойно и прямо, как ни в чём не бывало!
- Я думала, нам придётся долго чинить вашу машину, - призналась Аля. - Я как раз пыталась сообразить, как же мы на пустынной дороге будем выкручиваться...
- А чего там выкручиваться? - искренне удивилась миссис Смоггсон. - Машинка передохнула, вот мы и поехали!
Так Алька познакомились с миссис Эвангелиной Смоггсон, профессором филологии, неутомимой исследовательницей балтийского криптофольклора.
Всю дорогу миссис Смоггсон раскрывала понятие этого своего "криптофольклора", раскрывала со вкусом, сочно и ярко, рассказывая такие легенды старого Кёнигсбергского замка, от которого у Альки, уже кое-что знавшей о рыцарях, волках и ведьмах этого города, всё равно глаза на лоб лезли. Когда потом она силилась восстановить эту беседу длиной в оставшиеся десятки километров до Кёнигсберга, то очень жалела, что не решилась записывать прямо в процессе разговора. Память у неё была дурацкая: схватывала не конкретные детали, а общее эмоциональное впечатление, чувственный слепок: крайнее удивление, восторг, даже страх - и поверх всего радость такой необычной встречи. "Что-то будет", - с этим чувством она провалилась в сон, едва добралась домой и голова коснулась подушки.