ещё немного побыть с "Русской канарейкой"
"Это мое право как писателя - скручивать сюжет самым немыслимым образом; если читатель пошел за мной, если он добрался до конца огромного романа - значит, я победила" (http://www.dinarubina.com/interview/izvestia2014.html).
Она победила. Книга ещё дымится на столе. Огромный роман - глыба непозволительного удовольствия, на которое я отбирала время у записей про учеников в метро, у сна, у общения с близкими... Отчаянно цеплялась за страницы, боясь, чем завершится последний том... Находила в своей жизни отражения книги...
Пытаюсь спеть "Casta Diva", арию Нормы (самонадеянная идиотка! теперь понимаю, почему она считается одной из сложнейших), хотя до этого "не болела" оперным пением. Но не петь её я уже не могу. И отвернуться от оперного мира (здравствуй, terra incognita!), снова стать глухой - не могу тоже.
...А упоительнее всего было доращивать то, что не почувствовала в романе сначала, когда читала про себя - то, что "не услышала", не поверила, не могла прожить - достраивать собственным голосом и дыханием, конечно, на Чтениях, где же ещё! На Чтениях, где тема "бремя страстей человеческих" вдруг развернулось - и мостом, рогатым радужным полукружием, крещендо - взлетела от животной страсти до созидающей, творческой - и явила весь свой диапазон, от инфра-красного до ультра-фиолетового, от до первой октавы до ля третьей - и всё это есть в романе, и всё это отражается во мне, в том, как и чем я живу.
Понимание через голосовые связки сильно отличается от понимания через привычное чтение про себя. Ещё один факт, установленный на наших чтениях. Но очень важно, кто принимает по ту сторону моста.
...Чувство занавеса, чувство финала. Как на том спектакле, где катарсис приходит волной, настигает за мгновение до музыки на поклон, на который они выйдут дважды: первый раз - вынося все страсти человеческие на измученных счастливых лицах, а второй - с хитрой усмешкой, с радостной улыбкой, переплетая пальцы со своими антиподами - они - актеры, зеркала и тени, перекати-поле, черти что!
Я поняла, в чём сходство хорошего романа (и нет, я пока о литературе, хотя роман с книгой и роман с человеком имеют что-то общее) и хорошего спектакля: не в восприятии, нет, то есть не в том, как ты его осознанно принимаешь - а в том, что он делает с тобой. Он тоже трансформирует - может исподволь, а может разом.
Она победила. Книга ещё дымится на столе. Огромный роман - глыба непозволительного удовольствия, на которое я отбирала время у записей про учеников в метро, у сна, у общения с близкими... Отчаянно цеплялась за страницы, боясь, чем завершится последний том... Находила в своей жизни отражения книги...
Пытаюсь спеть "Casta Diva", арию Нормы (самонадеянная идиотка! теперь понимаю, почему она считается одной из сложнейших), хотя до этого "не болела" оперным пением. Но не петь её я уже не могу. И отвернуться от оперного мира (здравствуй, terra incognita!), снова стать глухой - не могу тоже.
...А упоительнее всего было доращивать то, что не почувствовала в романе сначала, когда читала про себя - то, что "не услышала", не поверила, не могла прожить - достраивать собственным голосом и дыханием, конечно, на Чтениях, где же ещё! На Чтениях, где тема "бремя страстей человеческих" вдруг развернулось - и мостом, рогатым радужным полукружием, крещендо - взлетела от животной страсти до созидающей, творческой - и явила весь свой диапазон, от инфра-красного до ультра-фиолетового, от до первой октавы до ля третьей - и всё это есть в романе, и всё это отражается во мне, в том, как и чем я живу.
Понимание через голосовые связки сильно отличается от понимания через привычное чтение про себя. Ещё один факт, установленный на наших чтениях. Но очень важно, кто принимает по ту сторону моста.
...Чувство занавеса, чувство финала. Как на том спектакле, где катарсис приходит волной, настигает за мгновение до музыки на поклон, на который они выйдут дважды: первый раз - вынося все страсти человеческие на измученных счастливых лицах, а второй - с хитрой усмешкой, с радостной улыбкой, переплетая пальцы со своими антиподами - они - актеры, зеркала и тени, перекати-поле, черти что!
Я поняла, в чём сходство хорошего романа (и нет, я пока о литературе, хотя роман с книгой и роман с человеком имеют что-то общее) и хорошего спектакля: не в восприятии, нет, то есть не в том, как ты его осознанно принимаешь - а в том, что он делает с тобой. Он тоже трансформирует - может исподволь, а может разом.