Great Times: no Times at all
Мы живём в замечательное время. Время, когда всё уже не просто сказано (самое главное было сказано тысячелетия назад), но пересказано сотню раз всеми возможными подстать эпохе, или опережая её, способами. Время, когда можно «знать» практически всё постижимое (хотя, конечно не одновременно) и, кажется, все возможные методы самовыражения уже использованы… Время, когда в полной мере удивить красотой формы или изобретательностью уже практически невозможно.
Говоря о музыке: вряд ли кто-нибудь придумает мелодию, сложнее Баха, или использует необычную гармонию после эмансипации диссонанса. Размеры оркестра после «Песен Гурре» Шёнберга уже никого не удивят, любая музыкальная постановка после «Струнного квартета на вертолётах» Штокхаусена покажется приземлённой и блёклой, равно как само понятие записи необычных звуков уже неактуально после звуков космоса в «Солнечных Кольцах» Райли.
Именно поэтому остаётся надежда, что в нашем веке всё больше будут цениться те музыканты, которые играют «себя, исключительно себя». В этом и есть будущее искусства (не буду спорить с тем, кто скажет, что оно уже давно наступило).
Эта мысль возникла относительно давно (под впечатлением очередной статьи Шенберга); она так и осталась бы валяться где-то в дальних комнатах переполненной моей головы, но сегодня, в очередной раз насладившись «им, исключительно им» я не смогла молчать. Я считаю Венский Концерт Джарретта (1991) одним из величайших за все времена музыкальным произведением. Кит один из немногих именно в нем сумел использовать язык музыки по его истинному первоначальному назначению: выразить звуками вибрации души. В том, что этот Музыкант умеет говорить (пусть даже у него не безупречно получается пересказывать чужие мысли), никто не сомневался, но Венский Концерт - это вероятно наилучшая иллюстрация того, что ему есть, что сказать (the music on this recording speaks the language of the flame itself). Немногим художникам за всю жизнь удается достичь момента, когда они наконец-то могут говорить Себя, а не то, что они видели, слышали, переживали, и чем они не являются. Язык музыки не поддается переводу на слова, и его не нужно пытаться переводить. Именно поэтому самая простая форма - один инструмент - это самый прямой способ «сказать». Сказать ту истинную сущность, которая у всех одна, сказать, не отвлекаясь на раздумья и оркестровку. Сказать здесь и сейчас: пламя своей души.