(no subject)
Мне много лет. Даже странно. Я родился 20 сентября 1939 года и на всю жизнь застрял в двадцати… тридцати... сорокалетнем возрасте. Я не знаю, сколько мне лет. Это сумасшествие. Или так у всех? Не знаю.
Зеркала моей памяти. Зеркала врут. Они по сути своей не могут быть правдивы.
(Совет молодому фотографу: если хочешь, чтобы женщине нравились сделанные тобой портреты - переверни негатив - мы все видим себя только в зеркале. Женщины любят зеркала. Молодые женщины.)
Зеркала моей памяти туманны, волнисты, местами потрескались. Я старый человек. Постараюсь говорить правду. Но вы фильтруйте, разбирайтесь.
Свой первый писк я издал в роддоме имени Грауэрмана.
Как гласила семейная легенда, «мать моя меня рожала туго» и тогда друг семьи - дядя Лёша Беляков оформил «указ» в духе времён Петра Первого: «20 сентября в 8 утра родить сына» («узи» тогда не было, и поэтому мамин «выстрел» утром в восемь, да ещё и сыном, был воспринят почти как чудо).
Меня назвали в честь сына дяди Лёши: Эрик. Жизнь моего тёзки - старшего Эрика - не задалась: он рано попал на нары, потом ещё и ещё... Как он закончил свою жизнь, к стыду своему, не знаю. Вроде бы первый заход был за карманную кражу. Помню только, что дядю Лёшу разбил паралич, и он не вставал до самого ухода. Эрик тогда, похоже, сидел. Он стал настоящим «уркой». С «фиксой». Я его очень боялся, а он меня, похоже, любил.
То, что моё имя Серафим, я узнал, только когда пошёл в школу. Мама говорила, что моё имя дань её маме Саре Ефимовне, ушедшей за год до моего рождения (13.09.1938). Не знаю. Вряд ли. Но мама настаивала.
Имя своё я ненавидел. В подвале нашего дома жила странная семья. Мать открывала окно (летом и зимой) и в гулком колодце двора неслось: «Ф-ы-ы-ы-ма! Ф-ы-ы-ы-ы-ма!! Ф-ы-ы-ы-ы-ы-ма!!! Иди до ме-е-не, я тоби морду бить буду!!!» Этот вопль продолжался бесконечно, пока не раздавался ответ: «Г-а-а-а?!»...
А я бился в истерике: «Не буду Фымой - лучше умру!» Глупый, маленький дурачок... С именем своим я смирился только в институте, а всё детство был Эриком. И сейчас близкие мои зовут меня так, только их почти не осталось...
Москва. Роддом Грауэрмана
Фото: retromoscow