Читатели на территории...
Есть такая замечательная «История чтения в западном мире». Книжка - хоть сейчас в список «аффтарам-на-заметку», но я пока не об этом. Охват там - от античности до современности, среди составителей - Р.Шартье, вполне себе величина в западной историографии, выросшей на «Школе «Анналов»; среди авторов - прочие разные французы-итальянцы. Так вот, среди прочего есть там чудная статья Й.Свенбро о практиках чтения в Древней Греции.
Греческая архаика, по Свенбро (впрочем, вполне устоявшееся мнение, как понимаю), - культура звучащего слова, о-звученного имени (kleos-имя-слово-звук). Здесь и слава героя - прежде всего слава озвученная, звучащая: герой - не герой, если о нем не поют. Даже nomos - закон - возводят к птицам, пению («В VII в. до н.э. правители Беотии «раздают» (тот же глагол, что позже используется в значении «читать») правосудие, являющееся правосудием, которое следует «слушать»). И в это-то культурное пространство приходит письмо и - более важно - чтение. Грек, утверждает Свенбро, по преимуществу «читатель вслух» (по крайней мере - долгое время); записанное слово существует для того, чтобы быть озвученным.
Письменный текст - при переходе от архаики к классике, а то и позже, - с точки зрения греков, воспринимается как незавершенный: для достижения полноты он должен быть озвучен, произнесен; процесс чтения - необходимая часть текста.
И дальше - замечательный фрагмент, по которому можно писать тома и тома оголтелой фэнтези: «Но если написанный текст без голоса неполон, то для того, чтобы самореализоваться он должен присвоить себе чужой голос. <Текст> рассчитывает на читателя, который подчинится букве. Читать - значит отдавать собственный голос в распоряжение написанного (и, в конечном счете, в распоряжение писавшего), уступить его на время чтения. Написанный текст тот час же присвоит себе этот голос, что означает, что в момент чтения голос читающего не будет ему принадлежать. Его голос подчиняется написанному, соединяется с ним. Отсюда следует, что быть прочитанным - это иметь власть над телом читающего, даже находясь от него на большом расстоянии в пространстве и во времени. Тот, кому удалось заставить прочесть то, что он написал, воздействует на голосовой аппарат другого человека, пользуется им даже после своей смерти как голосовым инструментом, как кем-то или чем-то, находящимся у него в услужении, в сущности, как рабом».
Греки, правда, говорит Свенбро, воспринимали такое приключение не в терминологии магического воздействия, но как разновидность педерастических отношений. «Читать - значит играть роль партнера пассивного, презренного, тогда как пишущий идентифицирует себя с партнером активным, доминирующим и высоко себя ценящим». Тут же приводится и дорийская надпись из Сицилии: «Пишущий эти слова усодомит (pugixei) того, кто будет их читать».
Такие дела.
Греческая архаика, по Свенбро (впрочем, вполне устоявшееся мнение, как понимаю), - культура звучащего слова, о-звученного имени (kleos-имя-слово-звук). Здесь и слава героя - прежде всего слава озвученная, звучащая: герой - не герой, если о нем не поют. Даже nomos - закон - возводят к птицам, пению («В VII в. до н.э. правители Беотии «раздают» (тот же глагол, что позже используется в значении «читать») правосудие, являющееся правосудием, которое следует «слушать»). И в это-то культурное пространство приходит письмо и - более важно - чтение. Грек, утверждает Свенбро, по преимуществу «читатель вслух» (по крайней мере - долгое время); записанное слово существует для того, чтобы быть озвученным.
Письменный текст - при переходе от архаики к классике, а то и позже, - с точки зрения греков, воспринимается как незавершенный: для достижения полноты он должен быть озвучен, произнесен; процесс чтения - необходимая часть текста.
И дальше - замечательный фрагмент, по которому можно писать тома и тома оголтелой фэнтези: «Но если написанный текст без голоса неполон, то для того, чтобы самореализоваться он должен присвоить себе чужой голос. <Текст> рассчитывает на читателя, который подчинится букве. Читать - значит отдавать собственный голос в распоряжение написанного (и, в конечном счете, в распоряжение писавшего), уступить его на время чтения. Написанный текст тот час же присвоит себе этот голос, что означает, что в момент чтения голос читающего не будет ему принадлежать. Его голос подчиняется написанному, соединяется с ним. Отсюда следует, что быть прочитанным - это иметь власть над телом читающего, даже находясь от него на большом расстоянии в пространстве и во времени. Тот, кому удалось заставить прочесть то, что он написал, воздействует на голосовой аппарат другого человека, пользуется им даже после своей смерти как голосовым инструментом, как кем-то или чем-то, находящимся у него в услужении, в сущности, как рабом».
Греки, правда, говорит Свенбро, воспринимали такое приключение не в терминологии магического воздействия, но как разновидность педерастических отношений. «Читать - значит играть роль партнера пассивного, презренного, тогда как пишущий идентифицирует себя с партнером активным, доминирующим и высоко себя ценящим». Тут же приводится и дорийская надпись из Сицилии: «Пишущий эти слова усодомит (pugixei) того, кто будет их читать».
Такие дела.