МЕРТВОЕ МОРЕ
О, Яма-Мелах, Яма-Мелах! Для непосвященных: «Яма-Мелах» в переводе с иврита означает «Мертвое море». Я была о нем давно наслышана и мечтала там побывать. Надо же, лежишь себе на поверхности воды безо всяких усилий и наслаждаешься теплой погодой! Приехав в прохладный Берлин из солнечного Таджикистана, за три с половиной года я, честно говоря, соскучилась по вечному солнцу и синему небу.
Первый удар по ностальгическим настроениям я получила еще по дороге на море, когда мы осматривали святыни всех трех мировых религий в не менее солнечном Иерусалиме. С 12 пополудни и до 16, когда светило, наконец, начало клониться к закату, на мою голову обрушился такой шквал прямых солнечных лучей, что, думаю, только то обстоятельство, что мы шагали по Святой земле, спасло меня от теплового удара.
В «Тойоте» с включенным кондиционером, которую вел родственник моего мужа, пригласивший нас к себе в гости в Израиль, я слегка отошла и даже начала проявлять интерес к пейзажу по обе стороны дороги. В унылых серо-желтых барханах пустыни возникли первые оазисы зелени, их сменили ровные ряды пальмовых плантаций. На горизонте, маслянисто мерцая в лучах заката, показалась вода. В салоне резко и неприятно запахло.
- Что это? - спросила я.
- Это аромат «Мертвого моря», - пояснил родственник.
«Неплохо для начала», - подумала я. С правой стороны дороги песчаные барханы плавно перешли в причудливые красноватые, прямо-таки, марсианские горы. Родственник и гид по Израилю, который за свою жизнь объездил пол-Нового и большую часть Старого Света, бродил с рюкзаком по таджикским и уральским горам, ночевал на песочке у самого Тихого океана и в спальнике под проливным дождем в лесах у берегов Ост-Зее (так называется немецкая часть Балтийского моря), сообщил, что горы только кажутся безжизненными. На самом деле какая-никакая фауна в них присутствует, например, олени, змеи и тигры. Времени наш «Миклуха-Маклай» (как мы прозвали его с мужем за страсть к путешествиям и приключениям) терять не любил и все делал по строго разработанному плану. Оказалось, что план был готов и на этот случай жизни, потому что после радостного сообщения о близком присутствии тигров он произнес размеренным тоном:
- На завтра у нас три мероприятия на выбор. Вариант первый и полезный для здоровья. Видите впереди плато?}- Ну, видим.
- В библейские времена на нем сражался царь Давид с Голиафом и в тяжкой борьбе одолел его Мы можем совершить подъем и осмотреть остатки крепостных укреплений, которые были возведены, надо полагать, в значительно более позднюю эпоху.. (Лезть в такое пекло в горы! Мне даже страшно было подумать об этом, хотя я и выросла, можно сказать, в горах).
- Что за страсть к высотным боям, нельзя было победить этого Голиафа в низине у моря! - недовольно проворчала я. - «Миклуха-Маклай» и бровью не повел.
- Второе, - продолжил он, - мы можем осмотреть вон тот кибуц, - и родственник указал рукой на довольно обширный оазис с пышной растительностью впереди.}- И, третье, - провести весь день на море.
Когда мы вышли из прохладного салона и спустились к откосу, за которым плескалось море, моей первой мыслью было: «Это же настоящий ад! Вряд ли я доживу до утра». С моря дул ветер - влажный и той же самой температуры, как жар из духовки, только что освобожденной от пирогов. Слышались звуки какого-то жадного чавканья - это тяжелые волны лениво шлепались о прибрежные камни. Между редкими пальмами сновали дочерна загорелые, полуголые и похожие на проворных чертей молодые арабы. «Черти» громко перекликались гортанными голосами, выбивали на бубнах зажигательные ритмы и переворачивали на мангалах вертела с шашлыками. Казалось, что атмосфера состоит только из этого пламенного жара. Воздуха, как такового, не было. В моем помутневшем сознании рождались жуткие ассоциации - нет, не мясо жарят эти юные, гибкие создания, это души грешников шипят и корчатся на вертелах!
Наши самые худшие опасения оправдались - мест в гостинице не было.
- Ну, что ж, - бодренько сказал «Миклуха-Маклай», - заночуем на свежем воздухе. И для здоровья полезнее. - (Как и большинство израильтян, он был заражен бациллой заботы о здоровье).
Пока носили вещи из машины и готовили ужин, мы с мужем коротко и злобно разругались из-за какой-то ерунды - атмосфера действовала на нервы. Поужинав, пошли купаться.
- Будьте осторожны, - предупредил Миклуха. - Не вздумайте плавать и, вообще, не делайте резких движений. Море потому и зовется «мертвым», что концентрация соли в воде настолько высока, что в ней не выживает ни один живой организм, даже бактерии. Если капли, не дай бог, попадут в глаза, тут же выбирайтесь на берег и тщательно промойте их пресной водой под душем.
Вода выталкивала тела, как шампанское - пробки из бутылок. Мы судорожно пытались удержать равновесие, но с непривычки то и дело переворачивались. Увы, без резких движений не обошлось, и вода попала в глаза всем троим. Взревев, как раненый зверь, понесся на берег «Миклуха-Маклай». Мы с мужем решили перетерпеть и, видит бог, все обошлось. Купание, а точнее балансирование на «пятой точке» в горячей воде под яркими звездами, вернуло мне, если не душевный, то хотя бы физический комфорт.
Жизнь на побережье замирала. Кто забирался в палатку («Интересно, чем они там дышат?» - думала я), кто, подстелив что-нибудь на давно выгоревшую траву, укладывался под открытым небом. Легли и мы. Честно говоря, мне еще никогда не приходилось спать в полевых условиях.
Время шло. Я смотрела на непривычную звездную карту и все пыталась загадать желание, когда какая-нибудь из звезд срывалась с места и мгновенно исчезала. Между остывшими мангалами вдруг заскользили тени. Пригляделась
- Вот и тигры появились, теперь дело за змеями, - мрачно пошутил ворочающийся с боку на бок на каменистом ложе муж.
Дышать по-прежнему было нечем. «Должно быть к утру все же станет прохладнее», - с надеждой подумала я. Либо желанная прохлада наступила, либо снотворное подействовало - когда небо начало светлеть, я уснула. Весь остаток ночи я видела один и тот же сон: веселый, кудрявый, с фигурой атлета царь Давид отгонял огромным тяжелым мечом наступающих на нас со всех сторон всевозможных гадов, тигров и чертей.
Проснулись, когда уже вовсю припекало солнце. «Миклуха-Маклай» сидел на своем ложе и, мрачно кряхтя, растирал бок.
- Что случилось? - спросили мы.}- Да вот этот проклятый булыжник, - и он указал на небольшой, но остроугольный камешек, - не давал спать всю ночь и, кажется, проткнул меня до самой печени.
- Ну, встал бы да выкинул.
- Так, встать же надо...
В море, как кочки из болота, торчали головы вчерашних «чертей» и их подруг, принимавших целебные ванны. Искупавшись и наполнив про запас бутылки «мертвой» водой, собрались завтракать. Увы, от остатков вечернего шашлыка, которые мы, накануне бережно упаковали в пластиковый пакет и подвесили на дерево, остались «рожки да ножки» - не иначе, как «тигры» потрудились. Остались лишь две банки с пивом. Миклуха-Маклай, сославшись на моральный ущерб, нанесенный ему ночью «булыжником», отлил себе львиную порцию. Мы прихлебывали горяченькое, похожее цветом и запахом сами знаете на что, израильское пиво, с тоской вспоминали о запотевших от холода (как в телерекламе!) бокалах с родным немецким пивом и молчали. О подъеме к царю Давиду никто не вспоминал.
Мы удобно устроились в «Тойоте», и «Миклуха-Маклай», наш гид и родственник, включив одной рукой зажигание, другой - кондиционер, вдруг сказал:
- Честно говоря, я вчера здорово перепугался: куда же я их привез! Но вы, молодцы, - выдержали!
Когда в Хайфе, за большим праздничным столом, устроенным друзьями по поводу нашего приезда в Израиль, я рассказала о нашем «отдыхе», все дружно посмеялись:
- Ну, кто же ездит на «Мертвое озеро» в августе! Нормальные люди отдыхают там в декабре-январе, в крайнем случае, в апреле.
О, Яма-Мелах, Яма-Мелах!