Мараканда
Из лекций известного русского композитора Дмитрия Кабалевского для детей
Сегодня у нас в классе прозвучит сочинение таджикского композитора Фируза Бахора. Он учился в Узбекистане, окончил Ташкентскую консерваторию. И вот как он отблагодарил братскую республику, сделавшую его музыкантом, своих узбекских учителей, воспитавших его талант, научивших его композиторскому мастерству.
Когда в Узбекистане широко и торжественно праздновалось 2500-летие древней узбекской столицы - знаменитого, прекрасного города Самарканда, он написал, небольшую пьесу для симфонического оркестра «Мараканда» - так раньше назывался Самарканд.
Эта пьеса превосходно рисует картину радостного, праздничного торжества с приближающимися и удаляющимися шествиями, с безудержно веселыми плясками и песнями, с ослепительными фейерверками. Всю эту пьесу можно уподобить праздничному фейерверку, рассыпающемуся в небе тысячами пестрых, ослепительно ярких звезд.
Слушая «Мараканду», ребята обратят внимание, какими художественными средствами Бахору удалось так ярко и правдиво воплотить в музыке свой замысел.
В сущности; почти все эти средства нам уже хорошо знакомы, но звучат они по-новому, по-новому сочетаются друг с другом и даны в таком заостренном 'виде, в каком мы еще ни разу не слышали их.
С острыми ритмами мы уже встречались. Вспомним хотя бы сцены из балетов А. Хачатуряна («Гаянэ») и К. Караева («Тропою грома»). Но в опоре на особенно богато развитую ритмику народной музыки Средней Азии Бахор достиг в своей пьесе такой ритмической остроты, которая, вероятно, поразит своей необычностью.
Мы уже встречались и с очень разными типами звучания симфонического оркестра - от очень мягкого, нежного, с преобладанием певучей звучности скрипок (как, например, в мелодии из Шестой симфонии Чайковского, которую так любил хирург С. Юдин - помните наш разговор об этом?) до непривычно красочного у Хачатуряна, Щедрина, Кара Караева. В «Мараканде» оркестровое звучание еще более необычно. Скрипки играют самые свои низкие звуки, деревянные и медные духовые, напротив, самые высокие. Множество различных ударных ведут за собой весь оркестр, а иногда остаются одни и неистово выбивают самые сложные ритмы. Здесь господствует танцевальность.
Широких, распевных мелодий в «Мараканде» нет, преобладают короткие, яркие попевки, близкие к интонациям узбекской и таджикской музыки.
Возможно, что у самих ребят после первого же прослушивания «Мараканды» возникнет ассоциация с «Танцем черных» Кара Караева из балета «Тропою грома». В этом случае можно сказать, что ассоциация вполне закономерна не только благодаря некоторой общности в звучании обоих произведений, но и потому, что таджикская, узбекская и азербайджанская музыка при всех их различиях и самобытности выстраиваются в один ряд, который мы называем «музыкой Востока», а к ней по своему характеру частично примыкает и музыка многих народов Африки.
Сегодня у нас в классе прозвучит сочинение таджикского композитора Фируза Бахора. Он учился в Узбекистане, окончил Ташкентскую консерваторию. И вот как он отблагодарил братскую республику, сделавшую его музыкантом, своих узбекских учителей, воспитавших его талант, научивших его композиторскому мастерству.
Когда в Узбекистане широко и торжественно праздновалось 2500-летие древней узбекской столицы - знаменитого, прекрасного города Самарканда, он написал, небольшую пьесу для симфонического оркестра «Мараканда» - так раньше назывался Самарканд.
Эта пьеса превосходно рисует картину радостного, праздничного торжества с приближающимися и удаляющимися шествиями, с безудержно веселыми плясками и песнями, с ослепительными фейерверками. Всю эту пьесу можно уподобить праздничному фейерверку, рассыпающемуся в небе тысячами пестрых, ослепительно ярких звезд.
Слушая «Мараканду», ребята обратят внимание, какими художественными средствами Бахору удалось так ярко и правдиво воплотить в музыке свой замысел.
В сущности; почти все эти средства нам уже хорошо знакомы, но звучат они по-новому, по-новому сочетаются друг с другом и даны в таком заостренном 'виде, в каком мы еще ни разу не слышали их.
С острыми ритмами мы уже встречались. Вспомним хотя бы сцены из балетов А. Хачатуряна («Гаянэ») и К. Караева («Тропою грома»). Но в опоре на особенно богато развитую ритмику народной музыки Средней Азии Бахор достиг в своей пьесе такой ритмической остроты, которая, вероятно, поразит своей необычностью.
Мы уже встречались и с очень разными типами звучания симфонического оркестра - от очень мягкого, нежного, с преобладанием певучей звучности скрипок (как, например, в мелодии из Шестой симфонии Чайковского, которую так любил хирург С. Юдин - помните наш разговор об этом?) до непривычно красочного у Хачатуряна, Щедрина, Кара Караева. В «Мараканде» оркестровое звучание еще более необычно. Скрипки играют самые свои низкие звуки, деревянные и медные духовые, напротив, самые высокие. Множество различных ударных ведут за собой весь оркестр, а иногда остаются одни и неистово выбивают самые сложные ритмы. Здесь господствует танцевальность.
Широких, распевных мелодий в «Мараканде» нет, преобладают короткие, яркие попевки, близкие к интонациям узбекской и таджикской музыки.
Возможно, что у самих ребят после первого же прослушивания «Мараканды» возникнет ассоциация с «Танцем черных» Кара Караева из балета «Тропою грома». В этом случае можно сказать, что ассоциация вполне закономерна не только благодаря некоторой общности в звучании обоих произведений, но и потому, что таджикская, узбекская и азербайджанская музыка при всех их различиях и самобытности выстраиваются в один ряд, который мы называем «музыкой Востока», а к ней по своему характеру частично примыкает и музыка многих народов Африки.