Владимир Савенко. Просто жизнь. 19
Мне было 33 года в 66-м году.
Моё новое место приложения недюжинных умственных способностей располагалось в доме, построенном академиком Жолтовским на Окружном проезде, между улицами Ткацкая и Щербаковская. Оно было в три этажа, довольно разляпистое. Там даже мастерские были.
Попал я в лабораторию строительных машин, руководил ею кандидат наук Абрам Исаевич Гальперин, личность незаурядная, что раскроется в дальнейшем повествовании.
Лаборатория делала вид, что делает новые машины для строительства газопроводов, и там якобы существуют специалисты для строительства машин. Мне там нужно было отыскать место, так как я был назначен руководителем группы без группы. Это потом появятся много генеральных директоров, у которых не будет в подчинении даже дворника. В девяностых.
Там было раз, два, три, четыре, пять (загибает пальцы) человек и женщина молодая, Галка Тимофеева, очень симпатичная и дочка замдиректора. Я сразу обратил на неё внимание, она тоже попкой передо мной вращала.
Я понял, что никаких машин создать, имея ту производственную базу, с которой я был ознакомлен, невозможно. Потому как соответствующего оборудования там не было. А я был избалован всяким швейцарским, немецким, английским.
Я это понял и решил заняться всеми машинами сразу, так как они работали во взаимосвязи, все привязаны к трубе. Этого никто не изучил.
Обложился соответствующей литературой, понял, что мне нужны разделы математики, которые мне в институте недодали. Они относились к кибернетике. Поэтому мой путь был в МГУ, там был великий математик Колмогоров, и я пошёл к нему на приём. Попал я к декану. Он сказал:
- Ради бога, ходи на какие хочешь лекции, раз тебе приспичило.
Дал добро.
И я ходил на лекции на Моховую и в Главное здание. И очень много читал литературы. Кое-чего я начал понимать и одновременно начал собирать статистический материал по работе машин, выезжая на трассы и заводя дружбу с нормировщиками.
Разъезжал - на Север, в Среднюю Азию, даже в Ереван съездил. Там было строительное управление, которое прокладывало в горных условиях.
Начальник:
- Все дела завтра. Ты где остановился?
- В гостинице.
Нажимает на кнопку.
- Вазген Тургенович, какие есть у нас трёхкомнатные квартиры? Посели нашего учёного друга. Второе: он в Армении не был!!! Повози его сегодня! Он на Севане не был! В Эчмиадзине не был!
Ко мне:
- А вечером у нас большой национальный праздник: матч Армения - Азербайджан. Вот билет!
Говорит Вазгену:
- Какие у нас «Волги» свободные?
В России не каждый начальник треста имел «Волгу». Ему, этому армянину, по штату полагался бы велосипед. А у него несколько «Волг»!
Очень продуктивно я тогда съездил. На Севане я рыбку поел, форель. В Эчмиадзин я потом ещё поехал на службу, туда съезжались лучшие певцы. Это праздник ой-ой-ой.
А на Север - это само собой. Для начала - в Тюмень. Там центр был. Всякие Сургуты, Надымы, Уренгои - это районы Тюменской области. Меня оттуда возили на трассу. Я проводил там много времени и зимой, и летом.
Двигается в поле колонна, укладывает трубопровод. Вагончики. И несколько вагончиков гостевых. Из института туда никто не ездил, а мне нужно было статистику собирать, потому что я выбрал себе такую долю. Другие изобретали трубоукладчик, который был уже изобретён. Все были аспиранты А. И. Гальперина. По-настоящему работали только американские Катерпиллеры.
Мы изобретали свои развалюхи. Придумать-то можно, а сделать было нельзя - станков не было.
Когда через неделю я сказал Гальперину:
- Как с медицинской точки зрения называется ваша производственная база?
- Как?
- Импотент.
- Вы молодой, а уже такой нахальный.
- То ли будет.
Никто не понимал, чем я занимаюсь. А потом оказалось, что из-под меня выходят всякие нормативные документы - важные, которые потом министерство использовало.
Галочка Прокофьева - дочка зам. директора, очень хорошего мужика. Она работала, кандидатскую сделала. Мы с ней ходили на лошадях кататься. На Динамо, что ли.
Ещё была машинистка…
Я был мужчина, входящий в расцвет. Гальперин сразу понял, что я его дочками не заинтересуюсь. Две дочки у него было. У него брат был доктор, потом он сам стал доктором.
Тогда у меня оклад был 180 р. Но на него тоже не разживёшься. Это был потолок. А дальше надо было кандидатскую делать.
Моё новое место приложения недюжинных умственных способностей располагалось в доме, построенном академиком Жолтовским на Окружном проезде, между улицами Ткацкая и Щербаковская. Оно было в три этажа, довольно разляпистое. Там даже мастерские были.
Попал я в лабораторию строительных машин, руководил ею кандидат наук Абрам Исаевич Гальперин, личность незаурядная, что раскроется в дальнейшем повествовании.
Лаборатория делала вид, что делает новые машины для строительства газопроводов, и там якобы существуют специалисты для строительства машин. Мне там нужно было отыскать место, так как я был назначен руководителем группы без группы. Это потом появятся много генеральных директоров, у которых не будет в подчинении даже дворника. В девяностых.
Там было раз, два, три, четыре, пять (загибает пальцы) человек и женщина молодая, Галка Тимофеева, очень симпатичная и дочка замдиректора. Я сразу обратил на неё внимание, она тоже попкой передо мной вращала.
Я понял, что никаких машин создать, имея ту производственную базу, с которой я был ознакомлен, невозможно. Потому как соответствующего оборудования там не было. А я был избалован всяким швейцарским, немецким, английским.
Я это понял и решил заняться всеми машинами сразу, так как они работали во взаимосвязи, все привязаны к трубе. Этого никто не изучил.
Обложился соответствующей литературой, понял, что мне нужны разделы математики, которые мне в институте недодали. Они относились к кибернетике. Поэтому мой путь был в МГУ, там был великий математик Колмогоров, и я пошёл к нему на приём. Попал я к декану. Он сказал:
- Ради бога, ходи на какие хочешь лекции, раз тебе приспичило.
Дал добро.
И я ходил на лекции на Моховую и в Главное здание. И очень много читал литературы. Кое-чего я начал понимать и одновременно начал собирать статистический материал по работе машин, выезжая на трассы и заводя дружбу с нормировщиками.
Разъезжал - на Север, в Среднюю Азию, даже в Ереван съездил. Там было строительное управление, которое прокладывало в горных условиях.
Начальник:
- Все дела завтра. Ты где остановился?
- В гостинице.
Нажимает на кнопку.
- Вазген Тургенович, какие есть у нас трёхкомнатные квартиры? Посели нашего учёного друга. Второе: он в Армении не был!!! Повози его сегодня! Он на Севане не был! В Эчмиадзине не был!
Ко мне:
- А вечером у нас большой национальный праздник: матч Армения - Азербайджан. Вот билет!
Говорит Вазгену:
- Какие у нас «Волги» свободные?
В России не каждый начальник треста имел «Волгу». Ему, этому армянину, по штату полагался бы велосипед. А у него несколько «Волг»!
Очень продуктивно я тогда съездил. На Севане я рыбку поел, форель. В Эчмиадзин я потом ещё поехал на службу, туда съезжались лучшие певцы. Это праздник ой-ой-ой.
А на Север - это само собой. Для начала - в Тюмень. Там центр был. Всякие Сургуты, Надымы, Уренгои - это районы Тюменской области. Меня оттуда возили на трассу. Я проводил там много времени и зимой, и летом.
Двигается в поле колонна, укладывает трубопровод. Вагончики. И несколько вагончиков гостевых. Из института туда никто не ездил, а мне нужно было статистику собирать, потому что я выбрал себе такую долю. Другие изобретали трубоукладчик, который был уже изобретён. Все были аспиранты А. И. Гальперина. По-настоящему работали только американские Катерпиллеры.
Мы изобретали свои развалюхи. Придумать-то можно, а сделать было нельзя - станков не было.
Когда через неделю я сказал Гальперину:
- Как с медицинской точки зрения называется ваша производственная база?
- Как?
- Импотент.
- Вы молодой, а уже такой нахальный.
- То ли будет.
Никто не понимал, чем я занимаюсь. А потом оказалось, что из-под меня выходят всякие нормативные документы - важные, которые потом министерство использовало.
Галочка Прокофьева - дочка зам. директора, очень хорошего мужика. Она работала, кандидатскую сделала. Мы с ней ходили на лошадях кататься. На Динамо, что ли.
Ещё была машинистка…
Я был мужчина, входящий в расцвет. Гальперин сразу понял, что я его дочками не заинтересуюсь. Две дочки у него было. У него брат был доктор, потом он сам стал доктором.
Тогда у меня оклад был 180 р. Но на него тоже не разживёшься. Это был потолок. А дальше надо было кандидатскую делать.