Владимир Савенко. Просто жизнь. 12
После того как мы вернулись из Ногинска и по сути дела выгнали тётю из квартиры, которую она нам сохранила, мать не очень её жаловала. Мать была довольна. Она заглянет домой и опять бежит по всяким комсомольским делам. А мы с тётей Настей…
Я вернулся в Москву, сбежал к бабушке, к трём тёткам. А четвёртая тётка по отцу жила в доме напротив. Так что я был окружён вниманием. Ещё там были два дядьки. Дядька Николай в финскую воевал: при мне уходил, при мне пришёл. Сильный, мужественный. Мать он не любил: она любила командовать.
И второй дядька, у него был туберкулёз костей, он еле ходил. Бабушку он пережил, умер около пятидесяти. Он был человек, влюблённый в музыку. Иногда его брали, если путь недолог и можно отдохнуть, на похоронах играть. Он играл на баритоне. И ещё у него была мандолина, и он неплохо играл и меня научил. Пока не пришла гитара, я время от времени брал мандолину. С нотами я познакомился, разбирая не новые вещи, а скорее как играть старые. Я хорошо знал русские и советские песни. И музыкальные моменты - пляски, танцы, мелодии я проверял по нотам.
А уже на гитаре я играл чисто на слух. На мандолине мало аккордов. Он меня довёл до того, что «Чардаш» Витторио Монти я играл. Раза в два медленнее, чем виртуозы. (Поёт мелодию.) Ну а уж «Коробочку»!..
Он мне много рассказывал о певцах прошлого: Юдин, Смирнов. И тогда потом в специальных передачах я встречал о них. Это всё ровесники Собинова. У него совершенно волшебный тенор был. Их записывали, но техника тогда плохая была.
Много говорил о хоровом пении, о разложении. Что такое квинта, терция. Он между делом мне это впихивал.
Такие у меня музыкальные университеты были, позже не было никаких, чисто на слух.
Были у меня два приятеля - соседи по домам. У одного на веранде был бильярд, мы с ним рубились. А другой был механик по крови, сам собрал велосипед. У него ясная дорога была - в ремесленное училище.
Это всё было у бабушки.
Я вернулся в Москву, сбежал к бабушке, к трём тёткам. А четвёртая тётка по отцу жила в доме напротив. Так что я был окружён вниманием. Ещё там были два дядьки. Дядька Николай в финскую воевал: при мне уходил, при мне пришёл. Сильный, мужественный. Мать он не любил: она любила командовать.
И второй дядька, у него был туберкулёз костей, он еле ходил. Бабушку он пережил, умер около пятидесяти. Он был человек, влюблённый в музыку. Иногда его брали, если путь недолог и можно отдохнуть, на похоронах играть. Он играл на баритоне. И ещё у него была мандолина, и он неплохо играл и меня научил. Пока не пришла гитара, я время от времени брал мандолину. С нотами я познакомился, разбирая не новые вещи, а скорее как играть старые. Я хорошо знал русские и советские песни. И музыкальные моменты - пляски, танцы, мелодии я проверял по нотам.
А уже на гитаре я играл чисто на слух. На мандолине мало аккордов. Он меня довёл до того, что «Чардаш» Витторио Монти я играл. Раза в два медленнее, чем виртуозы. (Поёт мелодию.) Ну а уж «Коробочку»!..
Он мне много рассказывал о певцах прошлого: Юдин, Смирнов. И тогда потом в специальных передачах я встречал о них. Это всё ровесники Собинова. У него совершенно волшебный тенор был. Их записывали, но техника тогда плохая была.
Много говорил о хоровом пении, о разложении. Что такое квинта, терция. Он между делом мне это впихивал.
Такие у меня музыкальные университеты были, позже не было никаких, чисто на слух.
Были у меня два приятеля - соседи по домам. У одного на веранде был бильярд, мы с ним рубились. А другой был механик по крови, сам собрал велосипед. У него ясная дорога была - в ремесленное училище.
Это всё было у бабушки.