Сказы Бажова
Не так давно начала читать Ладе сказы Бажова.
Сказы эти - произведения сложные, многогранные, требующие серьёзного внимания к языку, знания сложных исторических категорий.
Для начала надо знать, что такое Урал, промышленный Урал времён крепостного права - хотя бы в общих чертах. Что такое уральский завод - не только сам завод, но и поселение при нём. Представлять, что такое крепостное право, как оно сказывалось на жизни крестьян и заводских рабочих. Ну и протча там…
Естественно, всего этого ребёнок семи лет не знает. И начинать с объяснения этого - значит, губить первое восприятие сказов. Поэтому для начала я выбрала сказ, который можно понять без вводной, с минимальными объяснениями по ходу чтения. Это «Синюшкин колодец».
Эффект был потрясающий. Лада восприняла историю Ильи, которому бабку Лукерья завещала пёрышки в решете, настолько живо, так поверила во всё происходящее, что потом перечитывала сказ много раз. Она отчётливо почуяла, что это не сказка, потому что в сказках таких подробностей про живых людей не бывает, и потому безусловно поверила в бабку Синюшку.
Через несколько дней прочитала я Ладе «Голубую змейку» - про двух мальчиков Лейко Шапочку и Ланко Пужанко. История о дружбе детей, об их верности и доброй воле - когда они желали помочь сестре, которую ненароком подвели, поразила Ладу. Она теперь постоянно напевает:
Эй-ка, эй-ка,
Голубая змейка,
Появись, покажись,
Колеском покрутись!
Затем, поговорив с дочкой о золотодобыче, прочитала ей «Огневушку-поскакушку». Она мучила меня потом вопросами, а правда ли есть такая девчонка. Я отмалчиваюсь, усмехаюсь, а она говорит упрямо:
- Я знаю! Есть!
- А чего же спрашиваешь, коли знаешь?
- Надо!
Лада читает быстро, хорошо запоминая содержание. Но я её просила не читать самостоятельно рассказов из этой книги - объяснила, что, мол, много сложных слов, лучше я буду первая читать, пояснять. Лада приняла моё условие, правда, не утерпела, сама прочитала «Золотого полоза», безошибочно определив отличие сказки от сказов.
Дальше произведения, которые относительно доступны для понимания без комментариев, кончились, а Лада просит. Тогда сказала ей, что почитаю ещё, но сначала должна кое-что объяснить. И стала рассказывать ей про крепостное право, про то, как хозяева заводов целые деревни переселяли из срединной России на Урал, и люди оставались крепостными, но становились заводскими, не могли никуда уехать, а приказчик назначал им работы, а если кто не подчинялся, мог приказать выпороть или даже до смерти замучить, приковав в горе, на руднике. Лада взревела. Я дала ей поплакать, но она быстро осушила слёзы, испугавшись, что я расхочу ей читать.
Сели мы читать «Медной горы хозяйку». А там с первых строк - сложнейшие понятия и выражения, редкие и просто непонятные ребёнку слова, например «в горе робил». У меня практика большая - я всё же методичку для учителей писала, где разобрала практически каждое диалектное, старинное выражение и слово. Представляю, каково другим родителям - читать, не понимая половины, неправильно ставя ударения в словах, обозначающих ушедшие понятия. Я бы издала эти сказы с подробным комментированием. А то как современному ребёнку понять, скажем, такое: «ребятишки пословные, не охтимнёченьки живут» (это уже из «Малахитовой шкатулки»).
Лада сначала не могла взять в толк, почему Душному козлу надо было с Красногорки убираться и почему об этом ему не могла сказать сама Хозяйка. Поняла-таки, когда дошли до описания подземных залов. И сильно Ладу задело, что Степан в конце концов умер на Красногорке. Она даже плакала. Почуяло детское сердечко, что такое любовь, которой не прикажешь. Но я подробно пояснять не стала. Об этом не говорят - чувствуют.
Я её успокоила: мол, есть продолжение этой истории. Но без меня не читай.
Несколько дней Лада осаждала меня, чтоб я читала дальше, но не складывалось. И вот Всеслав заснул пораньше, я и взялась читать «Малахитовую шкатулку». Начало там довольно сложное, множество всяких понятий - для тех, кто жил во времена Бажова, всё было ясно, а теперь надо через слово объяснять. Вот, скажем (цитирую по памяти): «Хоть и тяжело было Настасье, а укрепилась» - в чём укрепилась? «К тому времени из верхних сундуков один остался, да и тот лёгкий стал» - что за верхние сундуки и почему один остался? Это ничего не говорит ребёнку двадцать первого века, и надо пояснять, что в сундуках держали запасы - не продуктовые: одежду, полотна. А раз один остался, значит, всё поизрасходовалось, износилось, истратилось за то время, пока семья без кормильца жила.
Много для Лады непонятного, вижу - сложно ей слушать. Но захватило её с того момента, как на сцену вышла Танюшка, Степанова дочка, словно гарусинка из праздничного убора выпала - далеко её видно. Далее вновь сложности - социального характера: хозяин Турчанинов, приказчик Паротя, за которого выдали полюбовницу Турчанинова, покупка шкатулки и обращение приказчиковой жены к городским мастерам. Но уже история Танюшки захватила Ладу - и она сама догадалась, кто такая была странница с черёмуховым бадожком, научившая Танюшку шёлком шить. А как зеленоглазая красавица растаяла, прислонившись к малахитовой стене, так лада и обмерла: как же так? Неужели история кончилась?
Утром меня донимала: правда ли, что Танюшка Хозяйкой обернулась? Не укладывается пока в её детской головке это, будоражит, смущает, манит тайной великой.
Может, «Малахитовую шкатулку» ещё раза два прочитать вслух надо, чтобы речь лучше расслышалась, чтобы редкие слова сомнений не вызывали. А там и за «Каменный цветок» возьмёмся.
Сказы эти - произведения сложные, многогранные, требующие серьёзного внимания к языку, знания сложных исторических категорий.
Для начала надо знать, что такое Урал, промышленный Урал времён крепостного права - хотя бы в общих чертах. Что такое уральский завод - не только сам завод, но и поселение при нём. Представлять, что такое крепостное право, как оно сказывалось на жизни крестьян и заводских рабочих. Ну и протча там…
Естественно, всего этого ребёнок семи лет не знает. И начинать с объяснения этого - значит, губить первое восприятие сказов. Поэтому для начала я выбрала сказ, который можно понять без вводной, с минимальными объяснениями по ходу чтения. Это «Синюшкин колодец».
Эффект был потрясающий. Лада восприняла историю Ильи, которому бабку Лукерья завещала пёрышки в решете, настолько живо, так поверила во всё происходящее, что потом перечитывала сказ много раз. Она отчётливо почуяла, что это не сказка, потому что в сказках таких подробностей про живых людей не бывает, и потому безусловно поверила в бабку Синюшку.
Через несколько дней прочитала я Ладе «Голубую змейку» - про двух мальчиков Лейко Шапочку и Ланко Пужанко. История о дружбе детей, об их верности и доброй воле - когда они желали помочь сестре, которую ненароком подвели, поразила Ладу. Она теперь постоянно напевает:
Эй-ка, эй-ка,
Голубая змейка,
Появись, покажись,
Колеском покрутись!
Затем, поговорив с дочкой о золотодобыче, прочитала ей «Огневушку-поскакушку». Она мучила меня потом вопросами, а правда ли есть такая девчонка. Я отмалчиваюсь, усмехаюсь, а она говорит упрямо:
- Я знаю! Есть!
- А чего же спрашиваешь, коли знаешь?
- Надо!
Лада читает быстро, хорошо запоминая содержание. Но я её просила не читать самостоятельно рассказов из этой книги - объяснила, что, мол, много сложных слов, лучше я буду первая читать, пояснять. Лада приняла моё условие, правда, не утерпела, сама прочитала «Золотого полоза», безошибочно определив отличие сказки от сказов.
Дальше произведения, которые относительно доступны для понимания без комментариев, кончились, а Лада просит. Тогда сказала ей, что почитаю ещё, но сначала должна кое-что объяснить. И стала рассказывать ей про крепостное право, про то, как хозяева заводов целые деревни переселяли из срединной России на Урал, и люди оставались крепостными, но становились заводскими, не могли никуда уехать, а приказчик назначал им работы, а если кто не подчинялся, мог приказать выпороть или даже до смерти замучить, приковав в горе, на руднике. Лада взревела. Я дала ей поплакать, но она быстро осушила слёзы, испугавшись, что я расхочу ей читать.
Сели мы читать «Медной горы хозяйку». А там с первых строк - сложнейшие понятия и выражения, редкие и просто непонятные ребёнку слова, например «в горе робил». У меня практика большая - я всё же методичку для учителей писала, где разобрала практически каждое диалектное, старинное выражение и слово. Представляю, каково другим родителям - читать, не понимая половины, неправильно ставя ударения в словах, обозначающих ушедшие понятия. Я бы издала эти сказы с подробным комментированием. А то как современному ребёнку понять, скажем, такое: «ребятишки пословные, не охтимнёченьки живут» (это уже из «Малахитовой шкатулки»).
Лада сначала не могла взять в толк, почему Душному козлу надо было с Красногорки убираться и почему об этом ему не могла сказать сама Хозяйка. Поняла-таки, когда дошли до описания подземных залов. И сильно Ладу задело, что Степан в конце концов умер на Красногорке. Она даже плакала. Почуяло детское сердечко, что такое любовь, которой не прикажешь. Но я подробно пояснять не стала. Об этом не говорят - чувствуют.
Я её успокоила: мол, есть продолжение этой истории. Но без меня не читай.
Несколько дней Лада осаждала меня, чтоб я читала дальше, но не складывалось. И вот Всеслав заснул пораньше, я и взялась читать «Малахитовую шкатулку». Начало там довольно сложное, множество всяких понятий - для тех, кто жил во времена Бажова, всё было ясно, а теперь надо через слово объяснять. Вот, скажем (цитирую по памяти): «Хоть и тяжело было Настасье, а укрепилась» - в чём укрепилась? «К тому времени из верхних сундуков один остался, да и тот лёгкий стал» - что за верхние сундуки и почему один остался? Это ничего не говорит ребёнку двадцать первого века, и надо пояснять, что в сундуках держали запасы - не продуктовые: одежду, полотна. А раз один остался, значит, всё поизрасходовалось, износилось, истратилось за то время, пока семья без кормильца жила.
Много для Лады непонятного, вижу - сложно ей слушать. Но захватило её с того момента, как на сцену вышла Танюшка, Степанова дочка, словно гарусинка из праздничного убора выпала - далеко её видно. Далее вновь сложности - социального характера: хозяин Турчанинов, приказчик Паротя, за которого выдали полюбовницу Турчанинова, покупка шкатулки и обращение приказчиковой жены к городским мастерам. Но уже история Танюшки захватила Ладу - и она сама догадалась, кто такая была странница с черёмуховым бадожком, научившая Танюшку шёлком шить. А как зеленоглазая красавица растаяла, прислонившись к малахитовой стене, так лада и обмерла: как же так? Неужели история кончилась?
Утром меня донимала: правда ли, что Танюшка Хозяйкой обернулась? Не укладывается пока в её детской головке это, будоражит, смущает, манит тайной великой.
Может, «Малахитовую шкатулку» ещё раза два прочитать вслух надо, чтобы речь лучше расслышалась, чтобы редкие слова сомнений не вызывали. А там и за «Каменный цветок» возьмёмся.