Летние
* * *
Когда тринадцать дюжин утечёт
Играющих, постельных и похмельных,
Останется огонь, ладонь, плечо
И пара глаз, глядящих параллельно.
Одинокие улицы
Если бы у нас было хоть немножко любви -
все пути наши и двери стали б чисты...
Если бы мы были друг другу нужны...
в наших руках зацвели б незабудки...
Одинокие улицы... снег и дожди...
мы - немые скитальцы в сгоревшей маршрутке,
На груди урагана рассерженных дюн
собираем свободы седые листы....
Н.Б.
Одинокие улицы... снег и дожди...
Мы - немые скитальцы в сгоревшей маршрутке.
На груди урагана свободы не жди:
И молчание скорбно, и возгласы жутки.
Если нам бы досталась хоть капля любви,
Мы бы всё, что имели, делили по-братски.
Погляди: на драконе, что Землю обвил,
Перепёлкой колпак встрепенулся дурацкий.
На рассерженных дюнах седой скарабей
Катит солнечный шар, и цветут незабудки.
Всё мирское - забудь.
Всё святое - разбей.
Мы - не мы. Мы скитальцы в сгоревшей маршрутке.
всё моё твоё
пуговица в кармане
дырка в носке
фантик в тумбочке
тараканы под темечком
запах корицы
синяя птица
крыло перебитое
беседы заполночь
леденец в жестянке
сны расписные
всё моё твоё всё моё твоё всё моё
ветер в поле
вечер под звёздами
молчание в тряпочку
незрелые яблочки
ластик истёртый
детское счастье
оттепель в мае
декабрьское купание
преданные глаза
паутина в углу
всё моё твоё всё моё твоё всё твоё
мозоли на пальцах
компас и карта
плечо под рюкзак
жилетка на всякий пожарный
ракушки и пара камней
несладкий чай
семечки за подкладкой
память из глубины
даже то что за самым важным
не ко мне
всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё
всё...
Идзанами
Мы каменные львы, о Идзанами-
но-ками. Стражи врат. И Кагуцути
из пастей пышет. Сумиёси с нами
приветлив. Наши дочери до сути
морских глубин, песчаных дюн дорвались -
не оторвать. А нас с тобой - от рэндзю.
Рюдзин глядит вослед. Резец нарвалий -
Небесное Копьё. Пора согреться,
о Изданами-тян! Золотооки,
вернёмся в город на вершине Оно:
нас рисом обделил толстяк Дайкоку,
но Бэндзай-тэн, как прежде, благосклонна.
Когда...
Когда мы станем чуть-чуть моложе,
Когда к востоку уйдёт светило,
Когда в июне - мороз по коже,
Когда, как в песне, «всё в наших силах»,
Когда, как в песне, «всё в нашей власти»,
И нет закона превыше Воли,
Когда не смогут молчать о счастье,
Когда не станут кричать от боли,
Когда пожары войны потухнут,
Когда стихи подождать попросят,
Когда заборы и стены рухнут,
И за зимою вернётся осень,
Когда удержат слова поэты,
И смогут жёны прощать обиды, -
Он в сотый раз промолчит об этом,
И ты ответишь: «Пожалуй, выйду...»
* * *
Из ниоткуда льются строчки
В лесу под шквальные порывы.
Под зыбким сводом наши дочки
Неподражаемо игривы.
В ночи отыщется вопрос ли
Для неразгаданных историй?
И важно ли, что будет после, -
Когда люпин. И дождь. И море.
Трофей
Опять в дорогу! Преклоню колена
у очага, дарующего свет,
ввергая в тлен. Но фениксом из тлена
вострю копьё и выхожу на след.
Хоть глаз коли. Луна дрожит на ели,
истёкши в грязь предсмертным серебром.
Тетёрки по весне бока наели -
хоть прямо в суп! Но колет под ребром:
Не смей! Тебе тетёрки не добыча! -
и тени растворяются в траве... -
Ни лани гибкий стан, ни шея бычья -
тебе не подобающий трофей.
Не мне, увешав стены головами,
уткнуть стопы в медвежий бурый мех,
жалея крокодильими словами
глупышку дичь, и поднимать на смех
соперников, чьи россказни богаче -
охотников, чьи подвиги бедней
моих... Не уповаю на удачу,
но вновь отправлюсь на свиданье с ней -
с моей судьбой, с опаснейшей из бестий.
Очаг, дарящий свет, себя изжил.
Приманкой друг для друга, выйдем вместе
на запах крови, хлещущей из жил.
Её, как и меня, терзает осень,
как и меня, ведёт луна в ночи...
Лишь та нужна, чей выпад смертоносен,
чей взор пронзает, когти горячи,
упруги мышцы, грациозна шея,
востры клыки... Иная не по мне -
нужна лишь та, какой не пожалею
оставить голову трофеем на стене.
Поющий в терновнике
Пока я дрых в кустах, ты всё прохлопал.
Полпятака - цена твоих хвороб!
Да ты, никак, сготовил без укропа?
Ну, Братец Лис! На кой тебе укроп?
Мой домик, братец, не твоя жаровня!
Дай прикурить! Закурим по одной.
Кидай меня, поющего, в терновник:
Терновник, Братец Лис - мой дом родной.
* * *
Дождящим утром дышится легко.
Растут, как мухоморы, кирпичи.
Но если попадаешь в молоко -
Сучи, лягушка, лапами, сучи!
Нэлла
В противогазе дышится легко.
На все четыре посылай стрелу!
Но если попадаешь в молоко -
Стрелу возьми. Лягушек не целуй.
Когда тринадцать дюжин утечёт
Играющих, постельных и похмельных,
Останется огонь, ладонь, плечо
И пара глаз, глядящих параллельно.
Одинокие улицы
Если бы у нас было хоть немножко любви -
все пути наши и двери стали б чисты...
Если бы мы были друг другу нужны...
в наших руках зацвели б незабудки...
Одинокие улицы... снег и дожди...
мы - немые скитальцы в сгоревшей маршрутке,
На груди урагана рассерженных дюн
собираем свободы седые листы....
Н.Б.
Одинокие улицы... снег и дожди...
Мы - немые скитальцы в сгоревшей маршрутке.
На груди урагана свободы не жди:
И молчание скорбно, и возгласы жутки.
Если нам бы досталась хоть капля любви,
Мы бы всё, что имели, делили по-братски.
Погляди: на драконе, что Землю обвил,
Перепёлкой колпак встрепенулся дурацкий.
На рассерженных дюнах седой скарабей
Катит солнечный шар, и цветут незабудки.
Всё мирское - забудь.
Всё святое - разбей.
Мы - не мы. Мы скитальцы в сгоревшей маршрутке.
всё моё твоё
пуговица в кармане
дырка в носке
фантик в тумбочке
тараканы под темечком
запах корицы
синяя птица
крыло перебитое
беседы заполночь
леденец в жестянке
сны расписные
всё моё твоё всё моё твоё всё моё
ветер в поле
вечер под звёздами
молчание в тряпочку
незрелые яблочки
ластик истёртый
детское счастье
оттепель в мае
декабрьское купание
преданные глаза
паутина в углу
всё моё твоё всё моё твоё всё твоё
мозоли на пальцах
компас и карта
плечо под рюкзак
жилетка на всякий пожарный
ракушки и пара камней
несладкий чай
семечки за подкладкой
память из глубины
даже то что за самым важным
не ко мне
всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё всё моё твоё
всё...
Идзанами
Мы каменные львы, о Идзанами-
но-ками. Стражи врат. И Кагуцути
из пастей пышет. Сумиёси с нами
приветлив. Наши дочери до сути
морских глубин, песчаных дюн дорвались -
не оторвать. А нас с тобой - от рэндзю.
Рюдзин глядит вослед. Резец нарвалий -
Небесное Копьё. Пора согреться,
о Изданами-тян! Золотооки,
вернёмся в город на вершине Оно:
нас рисом обделил толстяк Дайкоку,
но Бэндзай-тэн, как прежде, благосклонна.
Когда...
Когда мы станем чуть-чуть моложе,
Когда к востоку уйдёт светило,
Когда в июне - мороз по коже,
Когда, как в песне, «всё в наших силах»,
Когда, как в песне, «всё в нашей власти»,
И нет закона превыше Воли,
Когда не смогут молчать о счастье,
Когда не станут кричать от боли,
Когда пожары войны потухнут,
Когда стихи подождать попросят,
Когда заборы и стены рухнут,
И за зимою вернётся осень,
Когда удержат слова поэты,
И смогут жёны прощать обиды, -
Он в сотый раз промолчит об этом,
И ты ответишь: «Пожалуй, выйду...»
* * *
Из ниоткуда льются строчки
В лесу под шквальные порывы.
Под зыбким сводом наши дочки
Неподражаемо игривы.
В ночи отыщется вопрос ли
Для неразгаданных историй?
И важно ли, что будет после, -
Когда люпин. И дождь. И море.
Трофей
Опять в дорогу! Преклоню колена
у очага, дарующего свет,
ввергая в тлен. Но фениксом из тлена
вострю копьё и выхожу на след.
Хоть глаз коли. Луна дрожит на ели,
истёкши в грязь предсмертным серебром.
Тетёрки по весне бока наели -
хоть прямо в суп! Но колет под ребром:
Не смей! Тебе тетёрки не добыча! -
и тени растворяются в траве... -
Ни лани гибкий стан, ни шея бычья -
тебе не подобающий трофей.
Не мне, увешав стены головами,
уткнуть стопы в медвежий бурый мех,
жалея крокодильими словами
глупышку дичь, и поднимать на смех
соперников, чьи россказни богаче -
охотников, чьи подвиги бедней
моих... Не уповаю на удачу,
но вновь отправлюсь на свиданье с ней -
с моей судьбой, с опаснейшей из бестий.
Очаг, дарящий свет, себя изжил.
Приманкой друг для друга, выйдем вместе
на запах крови, хлещущей из жил.
Её, как и меня, терзает осень,
как и меня, ведёт луна в ночи...
Лишь та нужна, чей выпад смертоносен,
чей взор пронзает, когти горячи,
упруги мышцы, грациозна шея,
востры клыки... Иная не по мне -
нужна лишь та, какой не пожалею
оставить голову трофеем на стене.
Поющий в терновнике
Пока я дрых в кустах, ты всё прохлопал.
Полпятака - цена твоих хвороб!
Да ты, никак, сготовил без укропа?
Ну, Братец Лис! На кой тебе укроп?
Мой домик, братец, не твоя жаровня!
Дай прикурить! Закурим по одной.
Кидай меня, поющего, в терновник:
Терновник, Братец Лис - мой дом родной.
* * *
Дождящим утром дышится легко.
Растут, как мухоморы, кирпичи.
Но если попадаешь в молоко -
Сучи, лягушка, лапами, сучи!
Нэлла
В противогазе дышится легко.
На все четыре посылай стрелу!
Но если попадаешь в молоко -
Стрелу возьми. Лягушек не целуй.