Она больше не "сияет"
Виделась на днях с приятельницей. Встречаемся мы, как правило, нечасто, но всегда к обоюдному удовольствию.
В этот раз мне было грустно до тошноты.
Она больше не "сияет".
Нет, у нее все хорошо. Хорошая работа, хорошие друзья, даже настроение - и то хорошее. Она воодушевлена, красива, много смеется. Рассказывает с придыханием, немножко размахивает руками, но под роскошным оперением райской птицы теперь не бархатная кожа, а какая-то железобетонная смесь из упертости, жесткости и равнодушия. Цинизм нехороший появился. Хотя, может ли он в принципе быть хорошим, тот еще вопрос.
Исчезло то мягкое сияние летней ночи, наполненной шорохами и запахами - листвы, смородины, остывшего чая в чашке, на которое я всегда шла, как завороженная. Исчезло колдовство, и больше не хочется гладить ее по руке, смотреть в глаза и говорить, как она прекрасна.
Мы никогда не были близкими подругами, но изредка оказывалось, что остро нуждаемся друг в друге. И лишь разговор с ней мог помочь мне, когда было мучительно больно. А ей - со мной, я знаю это.
Ей здорово досталось в последний год. И бог знает, что именно ее подкосило, но теперь она не "сияет", и мне больно от этого. Я очень надеюсь, что со временем это пройдет.
Я люблю красивые вещи. Но живые люди мне нравятся больше.
В этот раз мне было грустно до тошноты.
Она больше не "сияет".
Нет, у нее все хорошо. Хорошая работа, хорошие друзья, даже настроение - и то хорошее. Она воодушевлена, красива, много смеется. Рассказывает с придыханием, немножко размахивает руками, но под роскошным оперением райской птицы теперь не бархатная кожа, а какая-то железобетонная смесь из упертости, жесткости и равнодушия. Цинизм нехороший появился. Хотя, может ли он в принципе быть хорошим, тот еще вопрос.
Исчезло то мягкое сияние летней ночи, наполненной шорохами и запахами - листвы, смородины, остывшего чая в чашке, на которое я всегда шла, как завороженная. Исчезло колдовство, и больше не хочется гладить ее по руке, смотреть в глаза и говорить, как она прекрасна.
Мы никогда не были близкими подругами, но изредка оказывалось, что остро нуждаемся друг в друге. И лишь разговор с ней мог помочь мне, когда было мучительно больно. А ей - со мной, я знаю это.
Ей здорово досталось в последний год. И бог знает, что именно ее подкосило, но теперь она не "сияет", и мне больно от этого. Я очень надеюсь, что со временем это пройдет.
Я люблю красивые вещи. Но живые люди мне нравятся больше.