Литературный вечер №1 - Хаймито фон Додерер - "Последнее приключение"
Он мчался очертя голову, ибо только так можно было добровольно двигаться навстречу тому, что с треском и грохотом спускалось слева по склону на эту дорогу. Он мчался по гладкой бурой земле и при этом различал на ней каждую еловую иголку. На дороге, скрывавшейся в лесу, еще ничего не было видно.
Но уже упали поперек нее, шагах в ста перед рыцарем, сначала две, а потом несколько елей сразу. Они падали медленно и, глухо ударяясь о землю потрясенной верхушкой, замирали.
Пока Родриго мчался по дороге, в нем, к его собственному удивлению, как острые, колючие кристаллы, поднялись насмешка, пренебрежение, даже презрение к той незнакомой женщине, которая в глупом тщеславии считала себя достойной таких жертв. Ибо оттуда, слева, казалось, надвигалась огромная гора!
Много раньше и много ближе к нему, чем он примерно мог рассчитать, гора надвинулась на дорогу и перегородила ее.
Бурая складчатая громада нависла над ним, увенчанная фиолетовым рогом высотой, пожалуй, в человеческий рост.
И Родриго остановился. Он стоял не дальше чем в трех шагах от гигантской головы змея, которая лежала на дороге, в то время как бесконечно длинная шея исчезала в лесной чаще. Глаза зверя были закрыты, над ними нависали роговые веки, и все в нем было тяжелым, броненосным и лежало на дороге в изобилии гребней, чешуи и таких огромных складок, что в каждой из них уместилась бы человеческая рука.
И перед лицом всего этого длинный меч превратился в крохотное шило, годное разве лишь на то, чтобы судорожно стиснуть его в кулаке.
Осознав это, Родриго одновременно ощутил в себе необъятную и светлую пустоту, подобно человеку, лишь недавно поселившемуся в доме и вдруг в один прекрасный день обнаружившему в нем новые, до сих пор не замечавшиеся комнаты, порога которых дотоле не переступала его нога.
Он с огромной скоростью летел, падал камнем сквозь эти неведомые и необжитые пространства своей души, падал так быстро и ощутимо, что почти опасался удара, и за время этого все ускоряющегося, свистящего падения он осознал, что там, где теперь была пустота, должен был бы гнездиться страх смерти. Но он в совершенном спокойствии стоял здесь, перед бурой громадой с гигантским фиолетовым рогом, и ждал, когда у него за плечами, где-то примерно между лопаток, соберется вся его жизнь, прожитая где и как попало, - соберется, как скудный багаж, который он вскоре сможет стряхнуть со спины. Он ждал этого мига.
А опасность грянуться и разбиться миновала еще и благодаря тому, что перед ним, в этом его стремительном движении, обозначилась в бездонной шири новая орбита.
То были глаза змея. Они внезапно широко раскрылись.
Как два маленьких лесных озерка, лежали они перед ним, как два болотца, коричневое илистое дно которых, высвеченное солнцем, являет всю головокружительную глубину неба, глядящегося в них... Так глубоко уводили эти глаза - и вели будто сквозь леса, одолеть которые возможно не за дни, недели и месяцы, а лишь за тысячелетия. И тем самым они заключали в себе - как лес Монтефаля вот это одно приключение - все мыслимые приключения на земле, вообще всю жизнь, которая навек пребывала плененной в подобных лесах и покоилась в них, как сон в дремлющем теле: тяжелый и сладкий сон о замках и селениях, битвах и странствиях, о пыльных лентах бесконечных дорог, о пряди волос на виске под кружевным или раззолоченным чепцом, о щемяще-зеленом блеске залитых солнцем лесных полян - и, конечно, о синих просторах морей...
Целиком - настоятельно рекомендую !
Но уже упали поперек нее, шагах в ста перед рыцарем, сначала две, а потом несколько елей сразу. Они падали медленно и, глухо ударяясь о землю потрясенной верхушкой, замирали.
Пока Родриго мчался по дороге, в нем, к его собственному удивлению, как острые, колючие кристаллы, поднялись насмешка, пренебрежение, даже презрение к той незнакомой женщине, которая в глупом тщеславии считала себя достойной таких жертв. Ибо оттуда, слева, казалось, надвигалась огромная гора!
Много раньше и много ближе к нему, чем он примерно мог рассчитать, гора надвинулась на дорогу и перегородила ее.
Бурая складчатая громада нависла над ним, увенчанная фиолетовым рогом высотой, пожалуй, в человеческий рост.
И Родриго остановился. Он стоял не дальше чем в трех шагах от гигантской головы змея, которая лежала на дороге, в то время как бесконечно длинная шея исчезала в лесной чаще. Глаза зверя были закрыты, над ними нависали роговые веки, и все в нем было тяжелым, броненосным и лежало на дороге в изобилии гребней, чешуи и таких огромных складок, что в каждой из них уместилась бы человеческая рука.
И перед лицом всего этого длинный меч превратился в крохотное шило, годное разве лишь на то, чтобы судорожно стиснуть его в кулаке.
Осознав это, Родриго одновременно ощутил в себе необъятную и светлую пустоту, подобно человеку, лишь недавно поселившемуся в доме и вдруг в один прекрасный день обнаружившему в нем новые, до сих пор не замечавшиеся комнаты, порога которых дотоле не переступала его нога.
Он с огромной скоростью летел, падал камнем сквозь эти неведомые и необжитые пространства своей души, падал так быстро и ощутимо, что почти опасался удара, и за время этого все ускоряющегося, свистящего падения он осознал, что там, где теперь была пустота, должен был бы гнездиться страх смерти. Но он в совершенном спокойствии стоял здесь, перед бурой громадой с гигантским фиолетовым рогом, и ждал, когда у него за плечами, где-то примерно между лопаток, соберется вся его жизнь, прожитая где и как попало, - соберется, как скудный багаж, который он вскоре сможет стряхнуть со спины. Он ждал этого мига.
А опасность грянуться и разбиться миновала еще и благодаря тому, что перед ним, в этом его стремительном движении, обозначилась в бездонной шири новая орбита.
То были глаза змея. Они внезапно широко раскрылись.
Как два маленьких лесных озерка, лежали они перед ним, как два болотца, коричневое илистое дно которых, высвеченное солнцем, являет всю головокружительную глубину неба, глядящегося в них... Так глубоко уводили эти глаза - и вели будто сквозь леса, одолеть которые возможно не за дни, недели и месяцы, а лишь за тысячелетия. И тем самым они заключали в себе - как лес Монтефаля вот это одно приключение - все мыслимые приключения на земле, вообще всю жизнь, которая навек пребывала плененной в подобных лесах и покоилась в них, как сон в дремлющем теле: тяжелый и сладкий сон о замках и селениях, битвах и странствиях, о пыльных лентах бесконечных дорог, о пряди волос на виске под кружевным или раззолоченным чепцом, о щемяще-зеленом блеске залитых солнцем лесных полян - и, конечно, о синих просторах морей...
Целиком - настоятельно рекомендую !