(no subject)
Примерно год назад я зазывала людей через свой жж на кастинг в кинокомпанию Базелевс. Мы снимали кино с французами, для одной сцене нужны были красивые люди в вечерних костюмах и платьях. Обычная массовка режиссеру категорически не нравилась. Очень многие отозвались и пришли. Помню, были даже кандидаты химических наук среди женщин и мужчины с трубками. Я дико гордилась, что меня читают такие приятные люди! Хочу сообщить, что фильм вышел. Называется "Замуж на два дня". Говорят, очень смешной. Сама еще не видела, сижу тут дома со Степаном, день смешался с ночью. Иногда только по фоткам в фейсбуке вижу, что выпал снег или было солнечно.
А еще год назад вышла моя заметка в "Русском пионере" на эту тему. Я ее назвала "Михаил Боярский", но редакция изменила на "Кило трусов".
Вот она.
Французский кинопродюсер говорит: «Нам бы хотелось, чтобы каждый человек из массовки предварительно сфотографировался в своей праздничной одежде. Женщинам нужно сняться во всех вариантах коктейльных платьев, которые у них есть. А мужчины должны прислать фотографии в смокингах. Хочется заранее увидеть, как будут выглядеть люди в сцене торжества». И мы долго, очень долго пытались объяснить, что у массовки нет коктейльных платьев. «А в чем же они тогда ходят на коктейли?» - не верил нам француз. «Дело в том, что они не ходят на коктейли, потому что у нас нет коктейлей». Нам не верили и говорили: «Нет. Такого не может быть. Неужели у мужчин нет смокингов?» Мы отвечаем: «Вы понимаете... В нашей стране обычно так: тот костюм, в котором мужчина женился, - он потом в нем же ложится в гроб. Всю жизнь он ходит в одном и том же на юбилеи, корпоративы и похороны».
Потом мы повели этих французов в ресторан. Ресторан в русском стиле, по телевизору там показывают старые фильмы и крутят ретро-песни. Француз пил, ел, а потом вдруг растерянно замер с вилкой у рта: «Wow! Look at this!» («О! Посмотрите на это!»). По телевизору показывали Михаила Боярского, давняя съемка, где он со стрижкой горшком, помесь Мирей Матье и Гоголя. Боярский пел песню «Зеленоглазое такси». Француз потерял суть разговора и смотрел только на Боярского. На его лице восхищение меняло растерянность, растерянность переходила в недоумение, недоумение в брезгливость, брезгливость менялась на восторг. И так по кругу. Он подумал, что это наше современное телевидение и мы так поем. Чтобы отполировать эффект, мы сказали, что этот человек играл когда-то в кино д’Артаньяна. И с ним еще было три мушкетера. Тоже все наши советские люди.
Я работаю вторым режиссером, чаще снимаю рекламу, иногда занимаюсь кино. Когда приходится иметь дело с иностранцами, чувствую себя киностудией из Африки. До съемок в России французы работали в Кении, снимали там другую часть фильма. И я им говорю: «Вы представьте, что у нас тут Кения, только мы белые». Французы говорят нам: «Вы же запустили первыми живого человека в космос. Почему у вас все так?» А мы говорим: «Ну вот так, мы уже привыкли». Французы говорят: «Еще важный момент. Во время съемок для перемещения по городу микроавтобусы для французской съемочной группы должны быть одинаковыми. Мы не сможем своим людям из команды объяснить, почему одни должны садиться в красный автобус, а другие в зеленый». Мы говорим: «Хорошо».
В прошлом году русская группа приехала снимать кино в одну жаркую страну. Снимали много, одна из сцен была в супермаркете. Как только раздавалась команда «Стоп!», актрисы разбегались как тараканы по примерочным, их долго приходилось оттуда вытаскивать. Они все покупали с таким видом, будто отстояли очередь в овощном, где «выкинули» бананы: «Мне кило трусов, полкило лифчиков, триста граммов колготок. Нет-нет, не убирайте, пусть будет четыреста». Одна актриса привезла с собой складного мужа. Еще дома, в России, она положила живого мужа на лист обоев, обвела его полностью, вырезала ножницами, сложила и раскладывала мужа в магазинах мужских штанов, джинсов и курток.
А сейчас у нас кино с французами. Одна из сцен - пышный прием, нужны красиво одетые люди. Одеть сто человек в красивые платья возможно, но очень дорого. Французы хотят, чтобы люди пришли в своем. А своего красивого у массовки нет. Французы говорят: «Покажите нам, как проводят мероприятия ваши знаменитости, чтобы мы поняли уровень». А тут как раз на ресепшене лежит журнал, в котором один известный певец (на Стас начинается, на Михайлов заканчивается) празднует свадьбу во французском замке. Мы говорим: «Ну вот, например». Там платья, смокинги, бриллианты и медведи, которые приглашены, наверное, делать минет всем гостям. Они говорят: «И он популярный человек?» - «Да что вы, очень успешный». Они послушали его песни. Говорят: «Почему так?»
Что касается меня, то в моем гардеробе нет платьев для коктейлей. Зато есть целая коллекция спортивных штанов, в которых удобно бегать по съемочной площадке. Однажды в каком-то женском журнале прочитала: «Эти аксессуары хорошо подойдут к тому самому маленькому черному платью, которое есть у каждой девушки». Я почувствовала себя вычеркнутой из жизни насовсем. То самое знаменитое маленькое черное платье… Оно уже давно есть у всех, лежит в шкафу, как обычная одежда, как мои спортивные штаны. А я даже не знала, что оно обязательно и естественно в наличии. Недавно в кафе увидела, как девушка красит губы после ужина. И у нее помада… с подсветкой! Открываешь колпачок, а из тюбика идет свет, чтобы было лучше видно, куда красить. А тут еще новость про маленькое черное платье… А потом эти французы приехали и начали спрашивать про наличие коктейльных платьев и смокингов на душу населения. В общем, как-то навалилось все в последнее время.
Мне нравится, когда приезжают иностранцы. У них можно многому научиться. Но мне не нравится, что мы с легкостью принимаем правила их игры и примеряем на себя. У нас пиетет ко всему заграничному. Они уедут, а мы накупим себе и останемся тут сидеть, как дураки в коктейльных платьях. Я так заметила, что у нас очень большие запросы в этой жизни. Мы хотим сыто и богато жить. Но зато у нас намного меньше претензий. Мы запросто ездим на автобусах разного цвета. Михаил Боярский - наш лучший гасконец. И еще мы очень быстро успеваем жить и радоваться. Намного важнее то, что на расстоянии вытянутой руки, что дальше - уже не важно. Такое время, что сейчас все завалено платьями, а завтра опять Дюма в дефиците. Такое время у нас всегда. Одна девушка из русской части съемочной группы, сидя в час ночи в офисе, задумчиво сказала: «Приезжают снимать тридцать пять человек иностранцев, все французы. Неужели же я не подцеплю никого?» Ей говорят: «Зачем тебе это? Они тут всего на неделю». Она сказала: «Всего? Да мне одного дня - во!»
А еще год назад вышла моя заметка в "Русском пионере" на эту тему. Я ее назвала "Михаил Боярский", но редакция изменила на "Кило трусов".
Вот она.
Французский кинопродюсер говорит: «Нам бы хотелось, чтобы каждый человек из массовки предварительно сфотографировался в своей праздничной одежде. Женщинам нужно сняться во всех вариантах коктейльных платьев, которые у них есть. А мужчины должны прислать фотографии в смокингах. Хочется заранее увидеть, как будут выглядеть люди в сцене торжества». И мы долго, очень долго пытались объяснить, что у массовки нет коктейльных платьев. «А в чем же они тогда ходят на коктейли?» - не верил нам француз. «Дело в том, что они не ходят на коктейли, потому что у нас нет коктейлей». Нам не верили и говорили: «Нет. Такого не может быть. Неужели у мужчин нет смокингов?» Мы отвечаем: «Вы понимаете... В нашей стране обычно так: тот костюм, в котором мужчина женился, - он потом в нем же ложится в гроб. Всю жизнь он ходит в одном и том же на юбилеи, корпоративы и похороны».
Потом мы повели этих французов в ресторан. Ресторан в русском стиле, по телевизору там показывают старые фильмы и крутят ретро-песни. Француз пил, ел, а потом вдруг растерянно замер с вилкой у рта: «Wow! Look at this!» («О! Посмотрите на это!»). По телевизору показывали Михаила Боярского, давняя съемка, где он со стрижкой горшком, помесь Мирей Матье и Гоголя. Боярский пел песню «Зеленоглазое такси». Француз потерял суть разговора и смотрел только на Боярского. На его лице восхищение меняло растерянность, растерянность переходила в недоумение, недоумение в брезгливость, брезгливость менялась на восторг. И так по кругу. Он подумал, что это наше современное телевидение и мы так поем. Чтобы отполировать эффект, мы сказали, что этот человек играл когда-то в кино д’Артаньяна. И с ним еще было три мушкетера. Тоже все наши советские люди.
Я работаю вторым режиссером, чаще снимаю рекламу, иногда занимаюсь кино. Когда приходится иметь дело с иностранцами, чувствую себя киностудией из Африки. До съемок в России французы работали в Кении, снимали там другую часть фильма. И я им говорю: «Вы представьте, что у нас тут Кения, только мы белые». Французы говорят нам: «Вы же запустили первыми живого человека в космос. Почему у вас все так?» А мы говорим: «Ну вот так, мы уже привыкли». Французы говорят: «Еще важный момент. Во время съемок для перемещения по городу микроавтобусы для французской съемочной группы должны быть одинаковыми. Мы не сможем своим людям из команды объяснить, почему одни должны садиться в красный автобус, а другие в зеленый». Мы говорим: «Хорошо».
В прошлом году русская группа приехала снимать кино в одну жаркую страну. Снимали много, одна из сцен была в супермаркете. Как только раздавалась команда «Стоп!», актрисы разбегались как тараканы по примерочным, их долго приходилось оттуда вытаскивать. Они все покупали с таким видом, будто отстояли очередь в овощном, где «выкинули» бананы: «Мне кило трусов, полкило лифчиков, триста граммов колготок. Нет-нет, не убирайте, пусть будет четыреста». Одна актриса привезла с собой складного мужа. Еще дома, в России, она положила живого мужа на лист обоев, обвела его полностью, вырезала ножницами, сложила и раскладывала мужа в магазинах мужских штанов, джинсов и курток.
А сейчас у нас кино с французами. Одна из сцен - пышный прием, нужны красиво одетые люди. Одеть сто человек в красивые платья возможно, но очень дорого. Французы хотят, чтобы люди пришли в своем. А своего красивого у массовки нет. Французы говорят: «Покажите нам, как проводят мероприятия ваши знаменитости, чтобы мы поняли уровень». А тут как раз на ресепшене лежит журнал, в котором один известный певец (на Стас начинается, на Михайлов заканчивается) празднует свадьбу во французском замке. Мы говорим: «Ну вот, например». Там платья, смокинги, бриллианты и медведи, которые приглашены, наверное, делать минет всем гостям. Они говорят: «И он популярный человек?» - «Да что вы, очень успешный». Они послушали его песни. Говорят: «Почему так?»
Что касается меня, то в моем гардеробе нет платьев для коктейлей. Зато есть целая коллекция спортивных штанов, в которых удобно бегать по съемочной площадке. Однажды в каком-то женском журнале прочитала: «Эти аксессуары хорошо подойдут к тому самому маленькому черному платью, которое есть у каждой девушки». Я почувствовала себя вычеркнутой из жизни насовсем. То самое знаменитое маленькое черное платье… Оно уже давно есть у всех, лежит в шкафу, как обычная одежда, как мои спортивные штаны. А я даже не знала, что оно обязательно и естественно в наличии. Недавно в кафе увидела, как девушка красит губы после ужина. И у нее помада… с подсветкой! Открываешь колпачок, а из тюбика идет свет, чтобы было лучше видно, куда красить. А тут еще новость про маленькое черное платье… А потом эти французы приехали и начали спрашивать про наличие коктейльных платьев и смокингов на душу населения. В общем, как-то навалилось все в последнее время.
Мне нравится, когда приезжают иностранцы. У них можно многому научиться. Но мне не нравится, что мы с легкостью принимаем правила их игры и примеряем на себя. У нас пиетет ко всему заграничному. Они уедут, а мы накупим себе и останемся тут сидеть, как дураки в коктейльных платьях. Я так заметила, что у нас очень большие запросы в этой жизни. Мы хотим сыто и богато жить. Но зато у нас намного меньше претензий. Мы запросто ездим на автобусах разного цвета. Михаил Боярский - наш лучший гасконец. И еще мы очень быстро успеваем жить и радоваться. Намного важнее то, что на расстоянии вытянутой руки, что дальше - уже не важно. Такое время, что сейчас все завалено платьями, а завтра опять Дюма в дефиците. Такое время у нас всегда. Одна девушка из русской части съемочной группы, сидя в час ночи в офисе, задумчиво сказала: «Приезжают снимать тридцать пять человек иностранцев, все французы. Неужели же я не подцеплю никого?» Ей говорят: «Зачем тебе это? Они тут всего на неделю». Она сказала: «Всего? Да мне одного дня - во!»