Итак СССР, где-то недалеко от москвы... или "Страна ржавого трактора"
Часть 1
Ночь, в СССР была постоянная ночь, а еще зима. Где то за окном протарахтел ржавый трактор. Дверь убогой землянки отворилась, на пороге стоял отец в шахтерской каске и робе: "Сынок, а я опять не принес тебе велосипед" Сказал он и протянул маленькому Олегу два куска антрацита. "Эти сволочи после моего выхода из партии стали платить мне вот этим". Олег горько заплакал, до шести утра он пытался снять со старого паровоза колесо и не смотря на все навыки фрезеровщика и токаря ему это не удалось, а значит завтра, он уже не успеет сдать норму металлолома и его не пустят на дискотеку, значит снова стоять в ледянном актовом зале, выводя по памяти строки из "Малой земли". Горькие слезы текли из его глаз, он смотрел на свои изуродованные морковкой руки, проклиная эту страну.
Часть 2
Ночь, Олега впихнули в грузовик вместе с другими четвероклассниками, политрук-наставник срежещущим голосом проговорил: "Ждать здесь, сволочи" и кинул на пол чебурушку без двух ног. В промерзшем кузове они провели четыре часа, наконец задний борт откинулся. Тот же политрук приказал "Выходи строится" из кузова посыпались истощенные дети. "Значит так, грузовик у нас не работает - перегрелся и расплавился трансформатор. Пойдете пешком до колхозного поля, это около 50 киллометров. На месте поступите в распоряжение товарища Сидорова". И дети пошли, ледянной ветер задувал в лицо колючую снежную крошку и валил с ног, но останавливаться было нельзя, если кто не придет вовремя, того ждало жуткое наказание - на разоренных МТС голыми руками стаскивать гусеницы с новых тракторов, что бы одеть их на старые и ржавые. Через 6 с половиной часов безостановочного марша дети были на поле. Бескрайние пространства усеянные останками ржавых тракторов и паровозов, кое где были вкопаны качели на цепях с обитыми железом уголками сидений. Беспризорные и неубранные кучки останков тех, кто погиб под качелями и тех кто погиб в схватках за металлолом. Как попало, обычное дело для советов, на поле была засеяна морковка. Вечную мерзлоту в которой она росла не брали даже бульдозеры, обламывая свои ножи, они так и бросались здесь, прямо на поле. А коммунисты все гнали и гнали на поля тысячи бесполезных машин. Товарищ Сидоров посмотрел на часы, запахнул шинель и сплюнув на ржавую гусеницу своего личного трактора, достал из кобуры ракетницу. "Воспитанники, родина дала вам все, что только можно, а главное подарила Вам право на труд, по сигналу красной ракеты, вы приметесь за уборку моркови, которая вам же пойдет в пищу, кроме того из моркови, которую вы соберете будут изготовлены: отличный чайный напиток, разнообразные морковные шницели и многие другие полезные продукты. Итак, на старт, внимание, марш!" Не дожидаясь пуска ракеты, дети раздирая руки в кровь принялись скоблить вечную мерзлоту. Домой Олег вернулся через пять дней. Отец был дома, он прикладывал кусок льда к трансформатору старого ч/б телевизора, что бы тот не перегревался, телевизор принимал всего один канал, где диктор снова сообщал об очередном изъятии из магазинов книг и игрушек. Олег вздохнул и положил перед собой тетрадку, завтра докладывать биографию руководителя компартии Буркина-Фасо товарища Асьяна Неду.
Часть 3
Ветер, пронизывающий ветер гнал сухую листву по ночной улице. Олег поплотнее запахнул серое советское пальтишко на груди. Как хорошо, что завтра не надо идти на прополку елок. Завтра у Олега только политзанятия и сбор маккулутуры, за которую можно было получить несколько страниц из книги Дюма. Олег знал, что он из последних сил но наберет 400 кг и получит вожделенные странички. Помимо телевизора у Олега были полки с книгами в землянке. Полное собрание сочинений Ленина, которое Олег уже выучил к 7 годам, подборка журнала "Коммунист" и Отцовская многотиражка "Наш бурый уголь" подшивка которой за 20 лет должна в обязательно хранится в доме. Олег подозревал, что во время проверки, которая фиксировала наличие всех номеров газеты было обнаружено, что не хватает 2 или 3 номеров - отец скурил на самокрутки, "Его за это и из партии выгнали", с ненавистью подумал мальчик поднося озябшие руки ко рту. На полнеба растянулся чорный дымный след, это чадили агитационные крематории сжигавшие по усмотрению партиии западную крамолу и то, что не потребовалось диким коммунистическим племенам Африки. Олег сегодня был почти счастлив, совершенно случайно он обнаружил серые рулоны оберточной бумаги, которые когда то и куда то вез ржавый трактор, трактор сломался, а про прицеп пьяница-шофер забыл, так его и бросили в сыром овраге. "Там же килограмм" на пятьсот, радостно думал Олег и брел по темному городу. Неожиданнго из подворотни в Олега ударил яркий прожектор, патрульный трактор с лязгом выкатился и остановился возле мальчика. Из трактора вышел коммендант "Воспитанник 7283 остановится", сказал коммендант. Быстро манифест... Олег оттарабанил манифест "Честного труда", но коммендант казалось не удоволетворен. "Наряды на внеклассные занятия" - Олег протянул наряды. "Так, почему пропущен наряд 12908 - "Ручное изготовление колючей проволоки". "Товарищ коммендант, я имею уважительную причину, в этот момент я добровольно избавился от всех четырех своих игрушек и зарегистрирован как официальный подросток". Коммендант продолжал пристально смотреть на Олега. "За трактором шагом марш" прокаркал коммендант и резво вскочил на подножку машины. Олег побрел вслед за чадящим чорным трактором, который отбрасывая куски асфальта с гусениц катился по направлению к МТС. Наконец машина остановилась. "Воспитанник, тебе оказана великая честь, так как ты досрочно стал официальным подростком, тебе поручается снятие и очистка гусениц с моего трактора, без помощников, срок сутки" . "Но товарищ коммендант, я же.. , у меня ж... завтра мукулатура..", захныкал Олег. "Разговорчики, в табеле я отмечу твое внеплановое занятие, помни ты делаешь это для себя и Родины", глумливо захохотал коммендант и вышел. Олег обреченно схватился за ржавую кувалду и направился к трактору. По радиоточке передавали сталинский марш "Все выше и выше и выше..."
Собственно, текст был рожден юзером migdot в ответ вот на это волеизъявление некоего Олега Козырева. По традиции, полный текст Козырева под катом:
Страдальцам по советской власти
В последнее время как-то со всех сторон шарахнули статьи по «грабительским девяностым» и про то, как демократы и либералы украли народное советское, и вообще как славно жилось в СССР до тех пор, пока демократы не появились. Я не буду спорить по поводу того грабежа, который действительно в девяностые был. Но в девяностые еще и начала выстраиваться наша свобода. И будущее России. Будущее уже не подгнившее от советской системы, а будущее настоящее, коренное, наше.
Молодежь, не нюхавшая комсомольских собраний, начинает отчаянно ностальгировать по СССР, даже не зная, что это такое. Изучая советское прошлое по коммунистическим комиксам. Так вот, всем вам - страдальцам - посвящается. Вот вам немного СССР.
Каждую осень и весну нас - детей, начиная с четвертого класса (!!!) вывозили на поля. Снимали с уроков и вывозили в поле, не взирая на погоду и, кстати, не взирая на освобождения. От физкультуры освобождения по моментам, связанным со здоровьем, работали, от поля - нет. Мы убирали картошку, морковь, сажали елки в питомнике, пололи елки в питомнике, собирали лен. Морковь выдирали голыми руками из земли, т.к. инструментов нам с собой не давали. Машины морковь из земли не убирали - это делали мы - дети. Сдирали ногти и кожу и в снег и в дождь. Следом за нами проверяли, чтобы мы убирали всю морковь и всю картошку. С четвертого класса и по десятый. Собранное - в ведра. Классный руководитель стояла с тетрадкой и записывала каждое ведро, следя, чтобы мы выполняли норму. Не выполнишь - будет нагоняй, снижались оценки. Нас не кормили, кушали только то, что брали с собой («тормозки»).
Может у кого-то и были путевки куда-то, я не знаю. Да только вот отец за все годы работы на шахте, а оттрубил он на ней от армии до пенсии, ни одной путевки ни разу на семью не получил. Возможно потому, что вышел из компартии. В парткоме долго не могли понять причину его отказа от партбилета - кормить семью. Одну единственную путевку мы получили - по маминой работе. На среднюю Волгу в пансионат.
Да, железная дорога не была дорогая. И если удавалось взять билет в многочасовой очереди в кассу, мы могли поехать и к родственникам в Латвию и в Москву. Да только вот чаще всего такие поездки совершались для того, чтобы привезти домой еду. Сосиски везли из Москвы. Еще раз перечитайте это. Сосиски везли из Москвы. Стояли там в диких очередях, носились по городу, все увеличивая число сумок. Это СССР. За продуктами ехать надо было в Москву.
Велосипед мы купить не могли. Единственный мой велосипед соседский мальчишка подарил.
Книги было невозможно купить. Подписку на книги давали не всем (да-да, их выписывали, а не покупали). В библиотеке за интересной книгой надо было бегать неделями, а если попадалась, была разорванная, подклеенная и не со всеми листами.
Телевизор у нас был черно-белый с трансформатором. Трансформатор периодически плавился и перегревался. Но без него телевизор бы моргал и смотреть его было невозможно. В нашем городе был один телеканал. Второй пришел к финалу советской власти.
Играть было негде. Детские площадки отсутствовали в принципе. Во дворе насыпали раз в год кучу песка. Это было песочницей. Меж двух деревьев была прибита палка - это был турник. Меж двух других тополей были прибиты железные качели, которые на моей памяти размозжили головы двум ребятам с нашего двора. Один из родителей во дворе построил нам домик, где можно было собирать и играть. Его снесли власти.
В детском магазине невозможно было купить игрушки. Все нормальное «привозилось» и «доставалось». То же самое с обувью, одеждой. Везде дикие, сумасшедшие очереди, как только «забрасывали товар». Слух об этом разносился по всему городу и, отпросившись с работы, вне неслись в очередь. Очереди были за всем - за хлебом, за мясом, за картошкой, за мороженным, когда его привозили, за арбузами, которые продавались только в овощных магазинах. За всем. Везде дикие очереди.
В школе нас заставляли проходить «практику». Мы освоили профессии токарей. Слесарей, фрезеровщиков. В старших классах один день мы работали на заводе в рамках уроков труда. Начальники не знали, чем нас занять. И придумывали для нас задания. Точили разные детали, сверлили что-то, напильниками обтачивали похоронные оградки.
Безумные комсомольские и пионерские собрания и линейки, на которые явка была обязательна. Концерты про Калинина, Ленина, Крупскую - про всех на свете. Мы не знали, чем себя там занять.
Перед каждой дискотекой обязательный культпросвет, собрание или лекция. Двери школы закрывались перед их началом. На дискотеку было не попасть без того, чтобы не прослушать этот маразм.
Все еще скучаете по СССР?
А как вам Павловские реформы, когда мои родители могли обменять только две пятидесятирублевые купюры на новые. А чтобы обменять третью, они приехали ко мне (я там уже учился) в Москву, чтобы ее обменял я? А как вам замороженные вклады, которые заморозили при советском правительстве? В сбербанке было невозможно снять что-то со сберкнижки. Родители потеряли все, что откладывали на совершеннолетие мне и сестре.
Мало? А как вам сбор металлолома и макулатуры, в котором заставляли участвовать детей с первого класса? Знаете, что такое сбор металлолома? Это когда в метель собранное дома ты тащишь час до школы рано утром, т.к. машина по сбору металлолома приезжала к шести-семи утра. Тебе семь лет, а ты тащишь этот никому не нужный металлолом. Никому не нужный потому, что все нормальные люди собирали металлолом на свалке металлолома, никем не охраняемой - на которую и свозили опять же нами собранное.
Я видел ржавеющие трактора. Я видел, как снимали с новой техники гусеницы, чтобы поставить на старую. Я видел гниющие, спивающиеся деревни. Не надо мне рассказывать про советское светлое прошлое.
А когда погибал шахтер, ни партия, ни государство семье не помогала.
Может, в ваших показательных совхозах и было все хорошо. Может, в ваших привилегированных семьях и было все прекрасно. Но не у народа. Не у него.
Ночь, в СССР была постоянная ночь, а еще зима. Где то за окном протарахтел ржавый трактор. Дверь убогой землянки отворилась, на пороге стоял отец в шахтерской каске и робе: "Сынок, а я опять не принес тебе велосипед" Сказал он и протянул маленькому Олегу два куска антрацита. "Эти сволочи после моего выхода из партии стали платить мне вот этим". Олег горько заплакал, до шести утра он пытался снять со старого паровоза колесо и не смотря на все навыки фрезеровщика и токаря ему это не удалось, а значит завтра, он уже не успеет сдать норму металлолома и его не пустят на дискотеку, значит снова стоять в ледянном актовом зале, выводя по памяти строки из "Малой земли". Горькие слезы текли из его глаз, он смотрел на свои изуродованные морковкой руки, проклиная эту страну.
Часть 2
Ночь, Олега впихнули в грузовик вместе с другими четвероклассниками, политрук-наставник срежещущим голосом проговорил: "Ждать здесь, сволочи" и кинул на пол чебурушку без двух ног. В промерзшем кузове они провели четыре часа, наконец задний борт откинулся. Тот же политрук приказал "Выходи строится" из кузова посыпались истощенные дети. "Значит так, грузовик у нас не работает - перегрелся и расплавился трансформатор. Пойдете пешком до колхозного поля, это около 50 киллометров. На месте поступите в распоряжение товарища Сидорова". И дети пошли, ледянной ветер задувал в лицо колючую снежную крошку и валил с ног, но останавливаться было нельзя, если кто не придет вовремя, того ждало жуткое наказание - на разоренных МТС голыми руками стаскивать гусеницы с новых тракторов, что бы одеть их на старые и ржавые. Через 6 с половиной часов безостановочного марша дети были на поле. Бескрайние пространства усеянные останками ржавых тракторов и паровозов, кое где были вкопаны качели на цепях с обитыми железом уголками сидений. Беспризорные и неубранные кучки останков тех, кто погиб под качелями и тех кто погиб в схватках за металлолом. Как попало, обычное дело для советов, на поле была засеяна морковка. Вечную мерзлоту в которой она росла не брали даже бульдозеры, обламывая свои ножи, они так и бросались здесь, прямо на поле. А коммунисты все гнали и гнали на поля тысячи бесполезных машин. Товарищ Сидоров посмотрел на часы, запахнул шинель и сплюнув на ржавую гусеницу своего личного трактора, достал из кобуры ракетницу. "Воспитанники, родина дала вам все, что только можно, а главное подарила Вам право на труд, по сигналу красной ракеты, вы приметесь за уборку моркови, которая вам же пойдет в пищу, кроме того из моркови, которую вы соберете будут изготовлены: отличный чайный напиток, разнообразные морковные шницели и многие другие полезные продукты. Итак, на старт, внимание, марш!" Не дожидаясь пуска ракеты, дети раздирая руки в кровь принялись скоблить вечную мерзлоту. Домой Олег вернулся через пять дней. Отец был дома, он прикладывал кусок льда к трансформатору старого ч/б телевизора, что бы тот не перегревался, телевизор принимал всего один канал, где диктор снова сообщал об очередном изъятии из магазинов книг и игрушек. Олег вздохнул и положил перед собой тетрадку, завтра докладывать биографию руководителя компартии Буркина-Фасо товарища Асьяна Неду.
Часть 3
Ветер, пронизывающий ветер гнал сухую листву по ночной улице. Олег поплотнее запахнул серое советское пальтишко на груди. Как хорошо, что завтра не надо идти на прополку елок. Завтра у Олега только политзанятия и сбор маккулутуры, за которую можно было получить несколько страниц из книги Дюма. Олег знал, что он из последних сил но наберет 400 кг и получит вожделенные странички. Помимо телевизора у Олега были полки с книгами в землянке. Полное собрание сочинений Ленина, которое Олег уже выучил к 7 годам, подборка журнала "Коммунист" и Отцовская многотиражка "Наш бурый уголь" подшивка которой за 20 лет должна в обязательно хранится в доме. Олег подозревал, что во время проверки, которая фиксировала наличие всех номеров газеты было обнаружено, что не хватает 2 или 3 номеров - отец скурил на самокрутки, "Его за это и из партии выгнали", с ненавистью подумал мальчик поднося озябшие руки ко рту. На полнеба растянулся чорный дымный след, это чадили агитационные крематории сжигавшие по усмотрению партиии западную крамолу и то, что не потребовалось диким коммунистическим племенам Африки. Олег сегодня был почти счастлив, совершенно случайно он обнаружил серые рулоны оберточной бумаги, которые когда то и куда то вез ржавый трактор, трактор сломался, а про прицеп пьяница-шофер забыл, так его и бросили в сыром овраге. "Там же килограмм" на пятьсот, радостно думал Олег и брел по темному городу. Неожиданнго из подворотни в Олега ударил яркий прожектор, патрульный трактор с лязгом выкатился и остановился возле мальчика. Из трактора вышел коммендант "Воспитанник 7283 остановится", сказал коммендант. Быстро манифест... Олег оттарабанил манифест "Честного труда", но коммендант казалось не удоволетворен. "Наряды на внеклассные занятия" - Олег протянул наряды. "Так, почему пропущен наряд 12908 - "Ручное изготовление колючей проволоки". "Товарищ коммендант, я имею уважительную причину, в этот момент я добровольно избавился от всех четырех своих игрушек и зарегистрирован как официальный подросток". Коммендант продолжал пристально смотреть на Олега. "За трактором шагом марш" прокаркал коммендант и резво вскочил на подножку машины. Олег побрел вслед за чадящим чорным трактором, который отбрасывая куски асфальта с гусениц катился по направлению к МТС. Наконец машина остановилась. "Воспитанник, тебе оказана великая честь, так как ты досрочно стал официальным подростком, тебе поручается снятие и очистка гусениц с моего трактора, без помощников, срок сутки" . "Но товарищ коммендант, я же.. , у меня ж... завтра мукулатура..", захныкал Олег. "Разговорчики, в табеле я отмечу твое внеплановое занятие, помни ты делаешь это для себя и Родины", глумливо захохотал коммендант и вышел. Олег обреченно схватился за ржавую кувалду и направился к трактору. По радиоточке передавали сталинский марш "Все выше и выше и выше..."
Собственно, текст был рожден юзером migdot в ответ вот на это волеизъявление некоего Олега Козырева. По традиции, полный текст Козырева под катом:
Страдальцам по советской власти
В последнее время как-то со всех сторон шарахнули статьи по «грабительским девяностым» и про то, как демократы и либералы украли народное советское, и вообще как славно жилось в СССР до тех пор, пока демократы не появились. Я не буду спорить по поводу того грабежа, который действительно в девяностые был. Но в девяностые еще и начала выстраиваться наша свобода. И будущее России. Будущее уже не подгнившее от советской системы, а будущее настоящее, коренное, наше.
Молодежь, не нюхавшая комсомольских собраний, начинает отчаянно ностальгировать по СССР, даже не зная, что это такое. Изучая советское прошлое по коммунистическим комиксам. Так вот, всем вам - страдальцам - посвящается. Вот вам немного СССР.
Каждую осень и весну нас - детей, начиная с четвертого класса (!!!) вывозили на поля. Снимали с уроков и вывозили в поле, не взирая на погоду и, кстати, не взирая на освобождения. От физкультуры освобождения по моментам, связанным со здоровьем, работали, от поля - нет. Мы убирали картошку, морковь, сажали елки в питомнике, пололи елки в питомнике, собирали лен. Морковь выдирали голыми руками из земли, т.к. инструментов нам с собой не давали. Машины морковь из земли не убирали - это делали мы - дети. Сдирали ногти и кожу и в снег и в дождь. Следом за нами проверяли, чтобы мы убирали всю морковь и всю картошку. С четвертого класса и по десятый. Собранное - в ведра. Классный руководитель стояла с тетрадкой и записывала каждое ведро, следя, чтобы мы выполняли норму. Не выполнишь - будет нагоняй, снижались оценки. Нас не кормили, кушали только то, что брали с собой («тормозки»).
Может у кого-то и были путевки куда-то, я не знаю. Да только вот отец за все годы работы на шахте, а оттрубил он на ней от армии до пенсии, ни одной путевки ни разу на семью не получил. Возможно потому, что вышел из компартии. В парткоме долго не могли понять причину его отказа от партбилета - кормить семью. Одну единственную путевку мы получили - по маминой работе. На среднюю Волгу в пансионат.
Да, железная дорога не была дорогая. И если удавалось взять билет в многочасовой очереди в кассу, мы могли поехать и к родственникам в Латвию и в Москву. Да только вот чаще всего такие поездки совершались для того, чтобы привезти домой еду. Сосиски везли из Москвы. Еще раз перечитайте это. Сосиски везли из Москвы. Стояли там в диких очередях, носились по городу, все увеличивая число сумок. Это СССР. За продуктами ехать надо было в Москву.
Велосипед мы купить не могли. Единственный мой велосипед соседский мальчишка подарил.
Книги было невозможно купить. Подписку на книги давали не всем (да-да, их выписывали, а не покупали). В библиотеке за интересной книгой надо было бегать неделями, а если попадалась, была разорванная, подклеенная и не со всеми листами.
Телевизор у нас был черно-белый с трансформатором. Трансформатор периодически плавился и перегревался. Но без него телевизор бы моргал и смотреть его было невозможно. В нашем городе был один телеканал. Второй пришел к финалу советской власти.
Играть было негде. Детские площадки отсутствовали в принципе. Во дворе насыпали раз в год кучу песка. Это было песочницей. Меж двух деревьев была прибита палка - это был турник. Меж двух других тополей были прибиты железные качели, которые на моей памяти размозжили головы двум ребятам с нашего двора. Один из родителей во дворе построил нам домик, где можно было собирать и играть. Его снесли власти.
В детском магазине невозможно было купить игрушки. Все нормальное «привозилось» и «доставалось». То же самое с обувью, одеждой. Везде дикие, сумасшедшие очереди, как только «забрасывали товар». Слух об этом разносился по всему городу и, отпросившись с работы, вне неслись в очередь. Очереди были за всем - за хлебом, за мясом, за картошкой, за мороженным, когда его привозили, за арбузами, которые продавались только в овощных магазинах. За всем. Везде дикие очереди.
В школе нас заставляли проходить «практику». Мы освоили профессии токарей. Слесарей, фрезеровщиков. В старших классах один день мы работали на заводе в рамках уроков труда. Начальники не знали, чем нас занять. И придумывали для нас задания. Точили разные детали, сверлили что-то, напильниками обтачивали похоронные оградки.
Безумные комсомольские и пионерские собрания и линейки, на которые явка была обязательна. Концерты про Калинина, Ленина, Крупскую - про всех на свете. Мы не знали, чем себя там занять.
Перед каждой дискотекой обязательный культпросвет, собрание или лекция. Двери школы закрывались перед их началом. На дискотеку было не попасть без того, чтобы не прослушать этот маразм.
Все еще скучаете по СССР?
А как вам Павловские реформы, когда мои родители могли обменять только две пятидесятирублевые купюры на новые. А чтобы обменять третью, они приехали ко мне (я там уже учился) в Москву, чтобы ее обменял я? А как вам замороженные вклады, которые заморозили при советском правительстве? В сбербанке было невозможно снять что-то со сберкнижки. Родители потеряли все, что откладывали на совершеннолетие мне и сестре.
Мало? А как вам сбор металлолома и макулатуры, в котором заставляли участвовать детей с первого класса? Знаете, что такое сбор металлолома? Это когда в метель собранное дома ты тащишь час до школы рано утром, т.к. машина по сбору металлолома приезжала к шести-семи утра. Тебе семь лет, а ты тащишь этот никому не нужный металлолом. Никому не нужный потому, что все нормальные люди собирали металлолом на свалке металлолома, никем не охраняемой - на которую и свозили опять же нами собранное.
Я видел ржавеющие трактора. Я видел, как снимали с новой техники гусеницы, чтобы поставить на старую. Я видел гниющие, спивающиеся деревни. Не надо мне рассказывать про советское светлое прошлое.
А когда погибал шахтер, ни партия, ни государство семье не помогала.
Может, в ваших показательных совхозах и было все хорошо. Может, в ваших привилегированных семьях и было все прекрасно. Но не у народа. Не у него.