Экономика Сталина или почему исчез СССР.
Оригинал взят у pvo74 в Экономика Сталина или почему исчез СССР.
В современной истории России нет более известного человека, чем Иосиф Виссарионович Сталин. Вокруг него не умолкают споры, а оценки деятельности диаметрально противоположны. Нет политика, которому бы приписывали бы столько не сказанных им слов и фраз, и которого обвиняли бы в стольких не совершенных им преступлениях.
Но факт остается фактом, человек, не окончивший даже духовную семинарию, сумел интуитивно построить не просто государство с новым типом отношений, а не виданную доселе настолько мощную и эффективную экономическую модель, что смогла в короткие по историческим меркам сроки, превратить аграрную, зависимую от иностранного капитала страну, в мощнейшую военно-индустриальную и ядерную державу мирового масштаба, в центр новой социалистической цивилизации.
А население царской России нищее и неграмотное когда то, превратилось в одну из самых грамотнейших и образованнейших наций в мире. Открылось много новых школ и ВУЗов, доступных любому гражданину страны Советов. Построено миллионы квадратных метров жилья.
До начала индустриализации технический уровень нашей страны был в 4 раза ниже уровня Англии, в 5 раз ниже Германии, в 10 раз ниже США. И в самый короткий срок при Сталине было построено 8600 индустриальных объектов, которые сумели перевесить совокупную индустриальную мощь Европы во Второй Мировой Войне и вывести страну Советов в победители.
Сегодня, когда либеральные реформы показали свою полную несостоятельность, было бы логичным вспомнить уроки нашей истории, о том положительном, что было в экономической модели И.В. Сталина и узнать, почему же она исчезла.
Между понятием "сталинская экономика" и "советская экономика" ставится знак равенства. Тут начинается путаница, потому что сталинская экономика рассматривается как эквивалент советской экономики позднего периода и, соответственно начинается критика: критика сталинской - советской экономики. И надо сказать, что критики социализма и Советского Союза, очень лукаво поступают. Они все аргументы черпают из того периода, позднесоветского, который мы называем застойным периодом. А там действительно много негативных вещей, которые можно назвать отклонениями от сталинской модели экономики.
Условно мы можем говорить о советской экономике, как периоде с конца 1917-го года до конца 1991-го года, 74 года в чистом виде. В рамках этого достаточно длинного периода было несколько этапов, и тут надо разобраться в том, как была устроена социально-экономическая модель в рамках отдельной фазы.
Если рассматривать коротко, то ещё по советским учебникам мы помним, что сначала был период военного коммунизма. Потом был период НЭПа, и индустриализация. Потом была война и послевоенное восстановление экономики. А потом уже был некий период мирного социалистического строительства, который плавно переходил в застой, в загнивание и всё это кончилось крахом Советского Союза, под обломками которого и погибла вот эта самая модель экономики.
Наиболее интересным этапом советского периода является именно тридцатилетний период: период с конца двадцатых годов, и примерно, с некоторыми допущениями, до конца пятидесятых годов. Максимум, это тридцать лет.
В рамках сталинского периода, тоже можно выделить три условных подпериода.
Ну и завершающая временная точка, это двадцатый съезд партии, на котором был зачитан секретный доклад Хрущёва, где произошло развенчание культа личности. Но, на самом деле, удар наносился не только по личности Сталина. Фактически ставилась под сомнение вся социально-экономическая модель, предыдущего периода советской истории. Это в каком-то смысле развязало руки Хрущёву для того, чтобы он начал свои эксперименты по демонтажу Сталинской экономики.
Ну, а дальше - следующий этап демонтажа: это так называемые экономические реформы Косыгина-Либермана, после которых начался период застоя, который и привел к краху Советского Союза и, соответственно, к полному исчезновению полуразрушенной модели Сталинской экономики.
Теперь присмотримся внимательнее к периоду Сталинской экономики. Мы не будем говорить сейчас о индустриализации, о опережающем развитии группы А (производство средств производства) или о отставании группы отраслей Б (мелкотоварное производство).
Я предлагаю рассмотреть основные отличия Сталинской экономики и экономики позднесоветского периода.
Рассмотрим некоторые ключевые признаки этой модели.
В принципе некоторые из тех признаков, присутствовали, даже до рождения сталинской модели экономики. И некоторые из них существовали до последних лет существования Советского Союза. Такой признак, как государственная форма собственности на средства производства.
Понятно, что никогда не было стопроцентной собственности на средства производства, ни в один из семидесяти четырёх лет. Но, тем не менее, превалирование государственной собственности на средства производства, являлось важным признаком сталинской экономики. Была ещё и кооперативная форма собственности, но она, занимала подчинённое место по отношению к государственному.
Важно подчеркнуть, что главным и даже основным принципом сталинской экономики, являлся принцип получения доходов по трудовому участию. Точнее, право на получение дохода получал владелец рабочих рук, человек, который так или иначе, руками или "головой" создавал общественный продукт. А зарплата это всего лишь подтверждение того, что владелец рабочих рук внес свой вклад в создание общественного продукта.
Никакие формы капитала, ни производственные, ни товарные, ни денежные не являлись допустимыми в советской экономике. Именно поэтому все средства производства машины, оборудование, заводы, фабрики - весь основной капитал и находились в государственном секторе экономики.
Но каждый советский человек, в меру своего понимания, воспринимал себя совладельцем этих факторов производства. Напрямую он не получал какие-то дивиденды как совладелец средств производства в рыночной экономике. Но он получал зарплату и кроме заработной платы ещё то, что называлось Общественного Фонды Потребления. А это бесплатное здравоохранение, бесплатное обучение, символическая плата за жильё, возможность получения бесплатного жилья, бесплатные путёвки и так далее. Ещё была такая интересная форма, которая распределяла равномерно результат общественного труда - это плановое снижение розничных цен. Практически каждый советский человек, был бенефициаром этого распределения добавочного продукта.
На третьей фазе сталинской экономики стал чётко и явно виден антизатратный механизм экономики. Потому что на основе материально-технической базы, которая была заложена в годы индустриализации, в условиях относительно мирного времени, стало видно, как работал этот антизатратный механизм.
В сталинской модели экономики действовал такой принцип, как примат натуральных показателей над стоимостными. Каждое министерство, каждая отрасль, каждое предприятие получали набор натуральных показателей.
Например, скажем, производство стали: столько-то миллион тонн стали. Производство обуви: столько-то миллион пар обуви. Производство хлопчатобумажных тканей: столько-то тысяч тонн погонных метров хлопчатобумажной ткани.
Антизатратный механизм заключался в том, что из стоимостных показателей самым главным показателем был показатель себестоимости. Предприятие, его работа оценивалась, прежде всего, по тому: выполнили план по натуральным показателям или нет. И второе: какое произошло снижение себестоимости. Этот показатель был основным для некоторых стратегически важных предприятий даже до конца советского периода. То есть какие-то отдельные элементы сталинской экономики просуществовали до 91-го года.
Так что это очень важный по своей сути признак сталинской экономики: примат физических показателей над стоимостными.
Был такой закон, сформулированный в учебниках политэкономии, об ускоренном развитии отраслей группы А (производство средств производства) по отношению к развитию группы Б (потребительские товары). Вряд ли надо было бы возводить эту некую тенденцию в закон, потому что в 50-е годы мы должны были сблизить темпы развития группы Б и групп А, если бы не смерть Сталина.
Собственно Сталин это и начал делать. Причём он использовал не только ресурсы и возможности государственного сектора экономики, но и возможности кооперативного сектора, а кооперативный сектор, прежде всего - это сельскохозяйственное производство, это колхозы.
Очень мудро поступил Сталин, который ещё в начале тридцатых годов создал МТС машинно-тракторные станции: да, вы пользуетесь техникой, вы пользуетесь тракторами, но эта техника находится на балансе государственных организаций. Вы пользуетесь средствами производства, вы пользуетесь землёй. Да, вам земля передана в бессрочное и бесплатное пользование. Но не в собственность.
Здесь надо остановиться подробнее. МТС были государственными предприятиями, на балансе которых и числились трактора и вся сельхозтехника. Соответственно ремонт, обслуживание и горюче смазочные материалы тоже были за счет государства. Это и была самая лучшая дотация сельского хозяйства. При этом, одно МТС обслуживало сразу несколько колхозов. Исходили из того, что нет необходимости проводить одномоментные работы в поле, в разных колхозах. Поэтому техника не простаивала и поочередно работала в разных колхозах. Этот забытый нами принцип взяла на вооружение западная компания «Джон Дир», и добивается поразительных результатов, ещё и используя при этом спутниковую логистику.
Но кроме сельскохозяйственной кооперации была еще городская кооперация или промысловая артель.
И, между прочим, в 50-ом году на промысловую артель приходилось 9% промышленной продукции. Было 114 000 (сто четырнадцать тысяч!) мастерских и предприятий самых разных направлений - от пищепрома до металлообработки и от ювелирного дела до химической промышленности.
В предпринимательском секторе работало около сотни конструкторских бюро, 22 экспериментальных лаборатории и даже два научно-исследовательских института. Более того, в рамках этого сектора действовала своя, негосударственная, пенсионная система! Не говоря уже о том, что артели предоставляли своим членам ссуды на приобретение скота, инструмента и оборудования, строительство жилья. И артели производили не только простейшие, но такие необходимые - в послевоенные годы вещи, до 40% всех предметов, находящихся в доме (посуда, обувь, мебель, детские игрушки и т.д.) было сделано артельщиками. Первые советские ламповые приемники, первые в СССР радиолы, первые телевизоры с электронно-лучевой трубкой, всё это выпускали артели.
В этом секторе трудилось почти два миллиона человек. Это очень интересный феномен. Сталин не собирался уничтожать этот сектор, потому что он покрывал потребности во многих потребительских товарах.
И даже, напротив, при Сталине предпринимательство - в форме производственных и промысловых артелей - всячески и всемерно поддерживалось. Уже в первой пятилетке был запланирован рост численности членов артелей в 2,6 раза.
В самом начале 1941 года Совнарком и ЦК ВКП(б) специальным постановлением "дали по рукам" ретивым начальникам, вмешивающимся в деятельность артелей, подчеркнули обязательную выборность руководства промкооперацией на всех уровнях, на два года предприятия освобождались от большинства налогов и госконтроля над розничным ценообразованием - единственным и обязательным условием было то, что розничные цены не должны были превышать государственные на аналогичную продукцию больше, чем на 10-13% (и это при том, что госпредприятия находились в более сложных условиях: льгот у них не было).
А чтобы у чиновников соблазна "прижать" артельщиков не было, государство определило и цены, по которым для артелей предоставлялось сырье, оборудование, места на складах, транспорт, торговые объекты: коррупция была в принципе невозможна. И даже в годы войны для артелей была сохранена половина налоговых льгот, а после войны их было предоставлено еще больше, чем в 41-м году, особенно артелям инвалидов, которых стало много после войны. В трудные послевоенные годы развитие артелей считалось важнейшей государственной задачей.
Вот так развивалось предпринимательство при Сталине. Предпринимательство настоящее, честное, производительное, а не спекулятивное-ростовщическое.
Предпринимательство со светлой головой и трудовыми руками, которое открывало полный простор инициативе и творчеству, и которое делало экономику сильнее, шло на пользу стране и народу. Предпринимательство, которое находилось под опекой и защитой государства.
Сталин и его команда решительно выступали против попыток огосударствить предпринимательский сектор.
Централизация управления государством происходила постоянно. В эпоху НЭП в банковском секторе Советского Союза было даже больше банков, чем сегодня - полторы тысячи. Но вот уже в тридцатом году была проведена кредитная реформа, завершившаяся созданием одноуровневой модели, и оставила: Государственный банк, Стройбанк, Внешторгбанк, Жилсоцбанк, Кооперативный банк и ещё несколько.
Кроме того существовала двухконтурная система денежного обращения, которая ставила жёсткие заслоны между наличным и безналичным обращением. Безналичными деньгами пользовались только предприятия для взаиморасчетов.
Наличное обращение - это, деньги, которые люди получали в виде зарплаты, пенсии, стипендии, пособия по здоровью или по многодетности. За тридцать лет существования сталинской экономики было два-три случая, когда в наличный оборот из безналичного контура попадали деньги. Это были настолько железные предохранительные механизмы.
Одним из главных отличительных признаков сталинской экономики было то, что это не просто государственный сектор экономики, а плановой экономики. План - это закон. Если ты выполняешь план, значит ты человек ответственный. Если ты не выполняешь план, то следует наказание.
Последние двадцать пять лет нам внушают, что план, это некий пережиток, это некий анахронизм, что невозможно всё и вся учесть. Что вот рынок, он сам всё отрегулирует.
Начинают по этому поводу ёрничать, что товарная номенклатура советской экономики составляла полтора миллиона видов продукции. И всё это нельзя было учесть из одного центра, из Госплана. Возможно, в то время это было сделать сложно, но в наше время, случись экономике Сталина дожить до века компьютерных технологий, это звучало бы не убедительно. Любое планирование, оно всегда бьёт по рукам клептоманов, тех людей, которые хотят мутной воды. Сегодня НИ ОДНО крупное предприятие без планирования не обходится.
И вот тут мы подходим к главной разгадке Сталинской экономики, то, что поможет нам понять, как она работала и функционировала.
Вообще достаточно часто либералы ёрничают по поводу советской экономики, говоря, "это административно-командная система". Да, это была административно-командная система. А чтобы понять, как она работала, возьмем простой пример, и попытаемся понять, как устроена любая крупная западная корпорация изнутри.
И мы увидим, что там нет никакой демократии, она как раз строится на жёстком плане и на сверхжесткой административно-командной системе.
Приблизительно так же строилась Сталинская экономика - модель некой сверх корпорации, с условным названием СССР.
Это корпорация, которая имела много структурных подразделений. И каждое из этих подразделений работала на некий конечный интегральный результат - это общественный продукт, который в первую очередь выражен в натуральных показателях, и уже во вторую очередь имеет какое-то стоимостное выражение. И для того, чтобы получить максимальный интегральный результат, все должны были скоординировано работать на этот результат. Соответственно, отсюда вывод, что для этого должна быть жёсткая вертикаль управления.
Отдельные подразделения этой корпорации между собой взаимодействовали: происходил переброс какой-то технологии, каких-то полуфабрикатов, каких-то ноу-хау. Шли какие-то условные расчёты между этими структурными подразделениями. Но, вознаграждение работников, функционирующих в этих структурных подразделениях, шло из общего результата.
Отличие только одно, что для западные корпорации, интегральный результат - это денежная прибыль. А, в корпорации под названием Советский Союз, интегральным результатом являлся некий общественный продукт, который, прежде всего, имеет конкретные физические характеристики.
После Второй Мировой Войны западноевропейские страны и Япония тоже перешли на планирование. Они внимательно изучали советский опыт. В Советском Союзе было директивное планирование, то есть, принимался пятилетний план и годовой план. То это был не просто план, это был закон. А закон - это всегда ответственность: административная, иногда и уголовная, то законы эти выполнялись.
В западной Европе, Японии, это индикативные планы, то есть как некие ориентировки для капитала: государственной и частной формы собственности. Безусловно, что эти ориентировки не меняли сущность этой модели, потому что не мешали осуществлять деятельность по максимизации прибыли. Но, тем не менее, японцы откровенно переняли нашу модель.
В 1991 г., когда на советско-американском симпозиуме наши демократы начали говорить о «японском экономическом чуде», прекрасную отповедь им дал японский миллиардер Хероси Такавама: «Вы не говорите об основном. О вашей первенствующей роли в мире. В 1939 году вы, русские, были умными, а мы, японцы, - дураками. А в 1955 году мы поумнели, а вы превратились в 5-летних детей. Вся наша экономическая система практически полностью скопирована с вашей, с той только разницей, что у нас капитализм, частные производители, и мы более 15% роста никогда не достигали, а вы же - при общественной собственности на средства производства - достигали 30% и более. Во всех наших фирмах висят ваши лозунги сталинской поры».
Опустим из обсуждения некоторые детали Сталинской экономики, вроде государственной монополии внешней торговли или государственной валютной монополии, потому что это тоже такой же незыблемый принцип экономики Сталина, как и государственная собственность на средства производства. И поймем одну важную деталь, что экономика Сталина так и не успела окончательно раскрыться, и у неё осталось очень много более мощных резервов, которые мы так и не увидели. Потому что дальше, произошло то, что произошло.
Сталин был убит и произошел демонтаж Сталинской экономики, под руководством Хрущева. В первую очередь нарушилась централизованная система управления материально-техническим снабжением, которую передали в союзные республики.
Жесткая вертикаль управления была нарушена, Хрущев просто не хотел брать на себя всю тяжесть государственного управления экономикой и провел реформирование, снимавшее с него эту тяжесть ответственности, и произошло ослабление контрольных функций государства в области экономики.
Далее был нанесен удар по сельскому хозяйству, Хрущев запретил приусадебные хозяйства для колхозников, ввел налоги на фруктовые деревья, каждую голову скота, закрыл колхозные рынки. Крестьяне из-за налогов порезали скот, сократили производство овощей, вырубили сады. Только за 1960-1964 годы из села в город переехало около 7 миллионов человек.
Упразднил он и МТС, заставив колхозы выкупать технику, которой теперь не хватало на все колхозы, и надо было налаживать новый выпуск. Соответственно и ремонт, и обслуживание, и закуп ГСМ лег на плечи колхозников. Те колхозы, что смогли выкупить технику, использовали её не на полную мощность, и техника стала простаивать. Многие колхозы разорились, поэтому их объединили и перевели в совхозы. Последние, в отличие от колхозов, не могли вывозить продукцию на рынок, а были обязаны всё сдавать государству. Однако вместо ожидаемого улучшения продовольственного снабжения такие меры, наоборот, привели к продовольственному кризису 1963-64 годов, в результате которого стране пришлось закупать продовольствие за границей.
В связи с такими проблемами, в городах начались перебои в снабжении населения продуктами. Таким образом, борясь с мелкотоварным производством, как проявлением мелкобуржуазности, без предварительного наращивания производства потребительских товаров в государственном секторе, Хрущев создал теневой рынок, который стал частично закрывать возникшие дисбалансы.
Одновременно был нанесен удар по промысловой (производственной) кооперации.
Разгром артельного предпринимательства был жестоким, беспощадным и несправедливым. В 1956 году Хрущев постановил к 1960-му полностью передать государству все артельные предприятия - исключение составляли только мелкие артели бытового обслуживания, художественных промыслов, и артели инвалидов, причем им запрещалось осуществлять регулярную розничную торговлю своей продукцией.
Последствия денежной реформы 1961 года, которую затеял Хрущев, оказались очень серьезными для экономики СССР, окончательно расшатав сложный экономический механизм. Эта денежная реформа принесла стране две беды - зависимость от нефтяного экспорта и хронический дефицит продовольствия, ведущий за собой коррупцию в сфере торговли.
Денежную реформу 1961 года часто пытаются представить обычной деноминацией наподобие той, что была проведена в 1998 году. Находившиеся в обращении денежные знаки образца 1947 года были обменены без ограничений на деньги образца 1961 года по соотношению 10:1 и в том же соотношении были изменены цены всех товаров, тарифные ставки заработной платы, пенсии, стипендии и пособия, платёжные обязательства и договоры. Делалось это якобы лишь «…в целях облегчения денежного обращения и придания большей полноценности деньгам».
Однако тогда, в шестьдесят первом, мало кто обратил внимание на одну странность: до проведения реформы доллар стоил четыре рубля, а после ее проведения курс был назначен в 90 копеек. Многие наивно радовались, что рубль стал дороже доллара, но ведь если менять старые деньги на новые один к десяти, то доллар должен был стоить не 90, а лишь 40 копеек. То же самое произошло и с золотым содержанием, рубль был недооценен в 2,25 раза, а покупательная способность рубля по отношению к импортным товарам, соответственно, во столько же раз уменьшилась. В результате импорт резко подорожал, и заграничные вещи, которыми советского покупателя и до этого не особо-то баловали, перешли в разряд предметов роскоши.
Но не только от этого пострадали советские граждане.
Так, если в декабре 1960 картофель стоил в госторговле по рублю, а на рынке от 75 копеек до 1 руб. 30 коп., то в январе, как и было предписано реформой, магазинный картофель продавался по 10 копеек за килограмм. Однако картошка на рынке стоила уже 33 копейки. Подобное происходило и с другими продуктами и, особенно, с мясом - впервые после 1950 года, рыночные цены вновь намного превысили магазинные.
К чему это привело? Да к тому, что магазинные овощи резко потеряли в качестве. Завмагам оказалось выгоднее сплавить качественный товар рыночным спекулянтам, положить полученную выручку в кассу и отчитаться о выполнении плана. Разницу же в цене между закупочной ценой спекулянта и госценой завмаги клали себе в карман. В магазинах же оставалось лишь то, от чего спекулянты сами отказывались, то, что на рынке было невозможно продать. В результате почти все магазинные продукты люди брать перестали, и стали ходить на рынок. Все были довольны: и завмаг, и спекулянт, и торговое начальство, у которого было всё нормально в отчётах и с которым завмаги, естественно, делились. Единственным недовольным оказался народ, об интересах которого подумали в самую последнюю очередь.
Уход продуктов из магазина на подорожавший рынок больно ударил по благосостоянию народа. На те же деньги, среднестатистический гражданин мог теперь приобрести значительно меньше товара.
Рост цен не ограничился январским скачком, а продолжался и в последующие годы. Особенно тяжелым было положение в регионах. Если в Москве и Ленинграде положение в магазинах хоть как-то контролировалось, то в областных и районных центрах многие виды продуктов полностью исчезли из госторговли. Не спешили сдавать продукцию государству и колхозники, ведь закупочные цены тоже поменялись в соотношении 1:10. Бóльшую часть продукции они тоже стали вывозить на рынок.
В 1962 году, чтобы хоть как-то компенсировать отток продуктов на рынок, было решено повысить розничные цены в госторговле. Однако это повышение цен, только еще больше повысило цены на базарах.
В конце своей карьеры Хрущев, сознавая весь негатив созданной им ситуации, ухватился за предложения профессора Харьковского государственного университета Евсея Либермана, как за спасительную соломинку. И в 1962 году он дал добро на проведение хозяйственного эксперимента в некоторых областях производства, которые нанесли дальнейший удар по Сталинской экономики.
Реформа эта явилась чужеродным вирусом, который в короткий период времени переформатировал всю экономику и производственные отношения в СССР.
По силе разрушительного воздействия, она не идет, ни в какое сравнение, ни с планами Рейгана, ни с Перестройкой Горбачева. Все недостатки социализма, которые нам сегодня предъявляют либералы, явились следствием именно реформы Косыгина-Либермана.
Указанные реформы окончательно сделали разворот в сторону стоимостных показателей, а количество натуральных показателей резко сократилось. Это создало для предприятий возможность добиваться выполнения плана такими способами, которые не увеличивали, а наоборот снижали интегральный результат экономической деятельности в масштабах всей страны. Ориентация на валовые показатели способствовало накручиванию предприятиями вала, усиливало действие затратного механизма.
Если раньше критерием эффективности экономики был интегральный результат (доходность) на уровне всего народного хозяйства, то теперь главным критерием стала доходность отдельного предприятия. Это не могло не ослабить всю страну в целом. Возникшая конкуренция между министерствами и ведомствами привела к разделу «общего пирога». А это привело к излишним громадным затратам в масштабах страны.
А всё вместе привело к решительному отходу от социалистической экономики в сторону групповых интересов, потому что реформы Косыгина - Либермана культивировали дух потребительства, иждивенческого настроения жить за счет других.
В стране в результате реформы стали стремительно нарастать негативные процессы трансформации производственных отношений, резко возросла коррупция, открылись шлюзы для инфляции, а товарный дефицит взлетел за облака, породив самые отвратительные элементы дефицитной экономики.
Возникшие перекосы стали почему-то относить на недостатки социализма, его несовершенство и неспособность повысить благосостояние граждан.
За счет чего формировалась прибыль, из которой работник получал премию при Сталине? Если упрощенно, то за счет увеличения количества произведенного товара и снижения себестоимости его производства, при этом нормы производства не пересматривались в течение года. За счет чего формировалась прибыль по Либерману? За счет роста количества произведенного товара и за счет роста себестоимости производства этого товара. То есть, если у вас растет себестоимость, то растет и ваша премия.
Именно это так заинтересовало Хрущева в принципах реформы Либермана. Это было так не по Сталински, отчего он стал ее глубоким поклонником. У Либермана прибыль образовывалась как жёсткая процентная доля от себестоимости.
Сама реформа была встречена в стране неоднозначно. Общество сразу разделилось на тех, кто сумел воспользоваться плодами реформы и тех, кто отлично понимал последствия для экономики. Многие хозяйственные руководители встретили либермановскую реформу «на ура!», потому что для них открылись невероятные возможности для обогащения.
Увеличить затраты производства, а значит получить большую прибыль, было относительно легко, достаточно было увеличить количество расходного материала. Такой подход тут же аукнулся ненормальным ростом производственных затрат на сырье и материалы. Весь потенциал рабочей и инженерной смекалки был направлен на задачу увеличения себестоимости производства. Как следствие, произведенный товар выглядел как поделки для великана, тяжесть советской продукции стали ее отличительной особенностью.
Экономика СССР стала восприниматься сверхзатратной, а потому неэффективной. Один маленький стимулирующий принцип превратил товарное производство в ходячий цирк.
Предприятия, получив значительную хозяйственную самостоятельность, изыскивали все возможности увеличения прибыли и фонда материального поощрения. Даже частичное введение такого показателя, как прибыль, сразу потянуло народное хозяйство к инфляции. Ведь прибыль предприятия могли использовать в основном только на увеличение зарплаты. Пустить её, например, на увеличение производства продукции, на реконструкцию предприятия или на строительство жилья часто было невозможно, потому что в планах не было предусмотрено выделение дополнительных ресурсов ни у поставщиков сырья, ни у смежных организаций.
Вместе с тем Хрущев ввёл необоснованное повышение заработной платы некоторым категориям работников.
Основная масса денег попадала на потребительский рынок, который не был готов к резкому росту спроса. Ведь планы производства товаров не корректировались Госпланом с учетом возникшего роста доходов. Возник пресловутый «блат», как реакция на дефицит товаров.
В этих условиях инфляция стала неизбежным явлением, причем скрытая инфляция достигала серьезных значений. Это не могло не вызвать возмущения граждан, которые даже за деньги не могли купить элементарных товаров. Дефицит туалетной бумаги - один из самых унизительных примеров последствий реформы Косыгина-Либермана.
Еще одним из негативных последствий реформы Косыгина-Либермана стала появление среднего класса, причем класса с откровенной буржуазной психологией, людей, которые считали для себя возможным зарабатывать посредством разнообразных уловок и ухищрений. Те самые «легкие деньги», что греют душу именно своей не заработанностью. Число этих людей стремительно росло, сломать подобную психологию призывами о справедливости было нельзя. Впервые эгоизм личности получил легальную основу, это был самый настоящий призыв ОБОГАЩАЙТЕСЬ!
Расширение самостоятельности предприятий на основе погони за прибылью по Либерману, по сути, покончило с плановой системой в СССР. Единое народное хозяйство страны распалось в значительно мере на изолированные ячейки, имеющие собственную корыстную цель. «Верхи» практически утратили способность направлять деятельность предприятий в соответствии с интересами государства, потому что предприятию важнее было получить максимальную прибыль.
Теневая экономика выросла из реформ Хрущева и, окрепнув инициировала реформы Косыгина-Либермана. И в скором времени она стала срастаться с партийно - государственным аппаратом, сначала на уровне районов, городов, а потом и выше.
Теневая экономика СССР стала благоприятной почвой для расцвета коррупции в партийно-государственном аппарате.
И сегодня уже не секрет что именно теневая экономика создавала многие искусственные дефициты в советской торговле с той целью, чтобы дополнительно вздувать цены на «черном рынке», для торговли из-под прилавка.
К середине 1980 годов, теневая экономика достигла небывалого расцвета. Доходы теневиков в начале 1980 гг. оценивалось в 80 млр.рублей. в год. По отношению к доходам государственного бюджета СССР это составляло более ¼.
К 1989 г. специалисты насчитывали около 100 тыс. подпольных миллионера, которые горели желанием легализовать свои огромные денежные средства. Теневой капитал тогда оценивался в 500 млрд. руб., что составляло сумму близкую к годовому доходу государственного бюджета СССР. Причем доходы теневиков увеличились на 100% как раз в годы правления Горбачева.
Поэтому мы можем смело говорить, что одна из причин горбачевской перестройки, то это не что иное, как легализация теневого капитала. Именно эти люди стали основой формирующейся оппозиционно настроенной части граждан, которые впоследствии поддержали либеральный переворот 90-х годов. Все эти начальники, комсомольско-партийные работники, представители министерств, что стояли в коррупционной связке при получении доходов от премий на местах, или от «крышевания» разного рода «фарцовщиков», «барыг» и «цеховиков», сформировали советскую буржуазию, которая уже не хотела мириться со скромным бытом советского гражданина и горела желанием узаконить свои доходы, полученные преступным путем, за счет всего советского народа.
Использованная литература:
1. Валенитин Катасонов, «Экономика Сталина», Москва «Институт русской цивилизации» 2014.
2. Валентин Катасонов, «Экономическая война против России и сталинская индустриализация», Москва «Алгоритм», 2014
Использованные электронные источники:
http://www.greatstalin.ru/economylifting.aspx
http://patriotka.livejournal.com/71044.html
http://delostalina.ru/?p=860
https://vk.com/topic-51503677_29935241
В современной истории России нет более известного человека, чем Иосиф Виссарионович Сталин. Вокруг него не умолкают споры, а оценки деятельности диаметрально противоположны. Нет политика, которому бы приписывали бы столько не сказанных им слов и фраз, и которого обвиняли бы в стольких не совершенных им преступлениях.
Но факт остается фактом, человек, не окончивший даже духовную семинарию, сумел интуитивно построить не просто государство с новым типом отношений, а не виданную доселе настолько мощную и эффективную экономическую модель, что смогла в короткие по историческим меркам сроки, превратить аграрную, зависимую от иностранного капитала страну, в мощнейшую военно-индустриальную и ядерную державу мирового масштаба, в центр новой социалистической цивилизации.
А население царской России нищее и неграмотное когда то, превратилось в одну из самых грамотнейших и образованнейших наций в мире. Открылось много новых школ и ВУЗов, доступных любому гражданину страны Советов. Построено миллионы квадратных метров жилья.
До начала индустриализации технический уровень нашей страны был в 4 раза ниже уровня Англии, в 5 раз ниже Германии, в 10 раз ниже США. И в самый короткий срок при Сталине было построено 8600 индустриальных объектов, которые сумели перевесить совокупную индустриальную мощь Европы во Второй Мировой Войне и вывести страну Советов в победители.
Сегодня, когда либеральные реформы показали свою полную несостоятельность, было бы логичным вспомнить уроки нашей истории, о том положительном, что было в экономической модели И.В. Сталина и узнать, почему же она исчезла.
Между понятием "сталинская экономика" и "советская экономика" ставится знак равенства. Тут начинается путаница, потому что сталинская экономика рассматривается как эквивалент советской экономики позднего периода и, соответственно начинается критика: критика сталинской - советской экономики. И надо сказать, что критики социализма и Советского Союза, очень лукаво поступают. Они все аргументы черпают из того периода, позднесоветского, который мы называем застойным периодом. А там действительно много негативных вещей, которые можно назвать отклонениями от сталинской модели экономики.
Условно мы можем говорить о советской экономике, как периоде с конца 1917-го года до конца 1991-го года, 74 года в чистом виде. В рамках этого достаточно длинного периода было несколько этапов, и тут надо разобраться в том, как была устроена социально-экономическая модель в рамках отдельной фазы.
Если рассматривать коротко, то ещё по советским учебникам мы помним, что сначала был период военного коммунизма. Потом был период НЭПа, и индустриализация. Потом была война и послевоенное восстановление экономики. А потом уже был некий период мирного социалистического строительства, который плавно переходил в застой, в загнивание и всё это кончилось крахом Советского Союза, под обломками которого и погибла вот эта самая модель экономики.
Наиболее интересным этапом советского периода является именно тридцатилетний период: период с конца двадцатых годов, и примерно, с некоторыми допущениями, до конца пятидесятых годов. Максимум, это тридцать лет.
В рамках сталинского периода, тоже можно выделить три условных подпериода.
- Первая стартовая точка, это 1929-й год, начало 1-й пятилетки, тридцатые годы, индустриализация. Можно сказать, что это не только индустриализация, но это строительство основ социализма, создание материально-технической базы. Но, безусловно, при этом менялись и другие стороны общества: социальная, нравственная, культурно-образовательная.
- Дальше идут сороковые годы, период с начала войны 22-го июня 41-го года, окончание этого периода обычно приурочивают к завершению денежной реформы Сталина. А она проходила в декабре 47-го года. Эта денежная реформа, восстановила равновесие между товарной и денежной массой, потому что в годы Великой Отечественной войны появилась теневая экономика, когда в тылу появилась очень много спекулянтов, скопивших довольно большие состояния. Денежная реформа, эти метастазы ликвидировала, нивелировав все их накопления.
- Третий период, является особенно интересным. Это 1948-49-й года и максимум 1959-й год.
Ну и завершающая временная точка, это двадцатый съезд партии, на котором был зачитан секретный доклад Хрущёва, где произошло развенчание культа личности. Но, на самом деле, удар наносился не только по личности Сталина. Фактически ставилась под сомнение вся социально-экономическая модель, предыдущего периода советской истории. Это в каком-то смысле развязало руки Хрущёву для того, чтобы он начал свои эксперименты по демонтажу Сталинской экономики.
Ну, а дальше - следующий этап демонтажа: это так называемые экономические реформы Косыгина-Либермана, после которых начался период застоя, который и привел к краху Советского Союза и, соответственно, к полному исчезновению полуразрушенной модели Сталинской экономики.
Теперь присмотримся внимательнее к периоду Сталинской экономики. Мы не будем говорить сейчас о индустриализации, о опережающем развитии группы А (производство средств производства) или о отставании группы отраслей Б (мелкотоварное производство).
Я предлагаю рассмотреть основные отличия Сталинской экономики и экономики позднесоветского периода.
Рассмотрим некоторые ключевые признаки этой модели.
В принципе некоторые из тех признаков, присутствовали, даже до рождения сталинской модели экономики. И некоторые из них существовали до последних лет существования Советского Союза. Такой признак, как государственная форма собственности на средства производства.
Понятно, что никогда не было стопроцентной собственности на средства производства, ни в один из семидесяти четырёх лет. Но, тем не менее, превалирование государственной собственности на средства производства, являлось важным признаком сталинской экономики. Была ещё и кооперативная форма собственности, но она, занимала подчинённое место по отношению к государственному.
Важно подчеркнуть, что главным и даже основным принципом сталинской экономики, являлся принцип получения доходов по трудовому участию. Точнее, право на получение дохода получал владелец рабочих рук, человек, который так или иначе, руками или "головой" создавал общественный продукт. А зарплата это всего лишь подтверждение того, что владелец рабочих рук внес свой вклад в создание общественного продукта.
Никакие формы капитала, ни производственные, ни товарные, ни денежные не являлись допустимыми в советской экономике. Именно поэтому все средства производства машины, оборудование, заводы, фабрики - весь основной капитал и находились в государственном секторе экономики.
Но каждый советский человек, в меру своего понимания, воспринимал себя совладельцем этих факторов производства. Напрямую он не получал какие-то дивиденды как совладелец средств производства в рыночной экономике. Но он получал зарплату и кроме заработной платы ещё то, что называлось Общественного Фонды Потребления. А это бесплатное здравоохранение, бесплатное обучение, символическая плата за жильё, возможность получения бесплатного жилья, бесплатные путёвки и так далее. Ещё была такая интересная форма, которая распределяла равномерно результат общественного труда - это плановое снижение розничных цен. Практически каждый советский человек, был бенефициаром этого распределения добавочного продукта.
На третьей фазе сталинской экономики стал чётко и явно виден антизатратный механизм экономики. Потому что на основе материально-технической базы, которая была заложена в годы индустриализации, в условиях относительно мирного времени, стало видно, как работал этот антизатратный механизм.
В сталинской модели экономики действовал такой принцип, как примат натуральных показателей над стоимостными. Каждое министерство, каждая отрасль, каждое предприятие получали набор натуральных показателей.
Например, скажем, производство стали: столько-то миллион тонн стали. Производство обуви: столько-то миллион пар обуви. Производство хлопчатобумажных тканей: столько-то тысяч тонн погонных метров хлопчатобумажной ткани.
Антизатратный механизм заключался в том, что из стоимостных показателей самым главным показателем был показатель себестоимости. Предприятие, его работа оценивалась, прежде всего, по тому: выполнили план по натуральным показателям или нет. И второе: какое произошло снижение себестоимости. Этот показатель был основным для некоторых стратегически важных предприятий даже до конца советского периода. То есть какие-то отдельные элементы сталинской экономики просуществовали до 91-го года.
Так что это очень важный по своей сути признак сталинской экономики: примат физических показателей над стоимостными.
Был такой закон, сформулированный в учебниках политэкономии, об ускоренном развитии отраслей группы А (производство средств производства) по отношению к развитию группы Б (потребительские товары). Вряд ли надо было бы возводить эту некую тенденцию в закон, потому что в 50-е годы мы должны были сблизить темпы развития группы Б и групп А, если бы не смерть Сталина.
Собственно Сталин это и начал делать. Причём он использовал не только ресурсы и возможности государственного сектора экономики, но и возможности кооперативного сектора, а кооперативный сектор, прежде всего - это сельскохозяйственное производство, это колхозы.
Очень мудро поступил Сталин, который ещё в начале тридцатых годов создал МТС машинно-тракторные станции: да, вы пользуетесь техникой, вы пользуетесь тракторами, но эта техника находится на балансе государственных организаций. Вы пользуетесь средствами производства, вы пользуетесь землёй. Да, вам земля передана в бессрочное и бесплатное пользование. Но не в собственность.
Здесь надо остановиться подробнее. МТС были государственными предприятиями, на балансе которых и числились трактора и вся сельхозтехника. Соответственно ремонт, обслуживание и горюче смазочные материалы тоже были за счет государства. Это и была самая лучшая дотация сельского хозяйства. При этом, одно МТС обслуживало сразу несколько колхозов. Исходили из того, что нет необходимости проводить одномоментные работы в поле, в разных колхозах. Поэтому техника не простаивала и поочередно работала в разных колхозах. Этот забытый нами принцип взяла на вооружение западная компания «Джон Дир», и добивается поразительных результатов, ещё и используя при этом спутниковую логистику.
Но кроме сельскохозяйственной кооперации была еще городская кооперация или промысловая артель.
И, между прочим, в 50-ом году на промысловую артель приходилось 9% промышленной продукции. Было 114 000 (сто четырнадцать тысяч!) мастерских и предприятий самых разных направлений - от пищепрома до металлообработки и от ювелирного дела до химической промышленности.
В предпринимательском секторе работало около сотни конструкторских бюро, 22 экспериментальных лаборатории и даже два научно-исследовательских института. Более того, в рамках этого сектора действовала своя, негосударственная, пенсионная система! Не говоря уже о том, что артели предоставляли своим членам ссуды на приобретение скота, инструмента и оборудования, строительство жилья. И артели производили не только простейшие, но такие необходимые - в послевоенные годы вещи, до 40% всех предметов, находящихся в доме (посуда, обувь, мебель, детские игрушки и т.д.) было сделано артельщиками. Первые советские ламповые приемники, первые в СССР радиолы, первые телевизоры с электронно-лучевой трубкой, всё это выпускали артели.
В этом секторе трудилось почти два миллиона человек. Это очень интересный феномен. Сталин не собирался уничтожать этот сектор, потому что он покрывал потребности во многих потребительских товарах.
И даже, напротив, при Сталине предпринимательство - в форме производственных и промысловых артелей - всячески и всемерно поддерживалось. Уже в первой пятилетке был запланирован рост численности членов артелей в 2,6 раза.
В самом начале 1941 года Совнарком и ЦК ВКП(б) специальным постановлением "дали по рукам" ретивым начальникам, вмешивающимся в деятельность артелей, подчеркнули обязательную выборность руководства промкооперацией на всех уровнях, на два года предприятия освобождались от большинства налогов и госконтроля над розничным ценообразованием - единственным и обязательным условием было то, что розничные цены не должны были превышать государственные на аналогичную продукцию больше, чем на 10-13% (и это при том, что госпредприятия находились в более сложных условиях: льгот у них не было).
А чтобы у чиновников соблазна "прижать" артельщиков не было, государство определило и цены, по которым для артелей предоставлялось сырье, оборудование, места на складах, транспорт, торговые объекты: коррупция была в принципе невозможна. И даже в годы войны для артелей была сохранена половина налоговых льгот, а после войны их было предоставлено еще больше, чем в 41-м году, особенно артелям инвалидов, которых стало много после войны. В трудные послевоенные годы развитие артелей считалось важнейшей государственной задачей.
Вот так развивалось предпринимательство при Сталине. Предпринимательство настоящее, честное, производительное, а не спекулятивное-ростовщическое.
Предпринимательство со светлой головой и трудовыми руками, которое открывало полный простор инициативе и творчеству, и которое делало экономику сильнее, шло на пользу стране и народу. Предпринимательство, которое находилось под опекой и защитой государства.
Сталин и его команда решительно выступали против попыток огосударствить предпринимательский сектор.
Централизация управления государством происходила постоянно. В эпоху НЭП в банковском секторе Советского Союза было даже больше банков, чем сегодня - полторы тысячи. Но вот уже в тридцатом году была проведена кредитная реформа, завершившаяся созданием одноуровневой модели, и оставила: Государственный банк, Стройбанк, Внешторгбанк, Жилсоцбанк, Кооперативный банк и ещё несколько.
Кроме того существовала двухконтурная система денежного обращения, которая ставила жёсткие заслоны между наличным и безналичным обращением. Безналичными деньгами пользовались только предприятия для взаиморасчетов.
Наличное обращение - это, деньги, которые люди получали в виде зарплаты, пенсии, стипендии, пособия по здоровью или по многодетности. За тридцать лет существования сталинской экономики было два-три случая, когда в наличный оборот из безналичного контура попадали деньги. Это были настолько железные предохранительные механизмы.
Одним из главных отличительных признаков сталинской экономики было то, что это не просто государственный сектор экономики, а плановой экономики. План - это закон. Если ты выполняешь план, значит ты человек ответственный. Если ты не выполняешь план, то следует наказание.
Последние двадцать пять лет нам внушают, что план, это некий пережиток, это некий анахронизм, что невозможно всё и вся учесть. Что вот рынок, он сам всё отрегулирует.
Начинают по этому поводу ёрничать, что товарная номенклатура советской экономики составляла полтора миллиона видов продукции. И всё это нельзя было учесть из одного центра, из Госплана. Возможно, в то время это было сделать сложно, но в наше время, случись экономике Сталина дожить до века компьютерных технологий, это звучало бы не убедительно. Любое планирование, оно всегда бьёт по рукам клептоманов, тех людей, которые хотят мутной воды. Сегодня НИ ОДНО крупное предприятие без планирования не обходится.
И вот тут мы подходим к главной разгадке Сталинской экономики, то, что поможет нам понять, как она работала и функционировала.
Вообще достаточно часто либералы ёрничают по поводу советской экономики, говоря, "это административно-командная система". Да, это была административно-командная система. А чтобы понять, как она работала, возьмем простой пример, и попытаемся понять, как устроена любая крупная западная корпорация изнутри.
И мы увидим, что там нет никакой демократии, она как раз строится на жёстком плане и на сверхжесткой административно-командной системе.
Приблизительно так же строилась Сталинская экономика - модель некой сверх корпорации, с условным названием СССР.
Это корпорация, которая имела много структурных подразделений. И каждое из этих подразделений работала на некий конечный интегральный результат - это общественный продукт, который в первую очередь выражен в натуральных показателях, и уже во вторую очередь имеет какое-то стоимостное выражение. И для того, чтобы получить максимальный интегральный результат, все должны были скоординировано работать на этот результат. Соответственно, отсюда вывод, что для этого должна быть жёсткая вертикаль управления.
Отдельные подразделения этой корпорации между собой взаимодействовали: происходил переброс какой-то технологии, каких-то полуфабрикатов, каких-то ноу-хау. Шли какие-то условные расчёты между этими структурными подразделениями. Но, вознаграждение работников, функционирующих в этих структурных подразделениях, шло из общего результата.
Отличие только одно, что для западные корпорации, интегральный результат - это денежная прибыль. А, в корпорации под названием Советский Союз, интегральным результатом являлся некий общественный продукт, который, прежде всего, имеет конкретные физические характеристики.
После Второй Мировой Войны западноевропейские страны и Япония тоже перешли на планирование. Они внимательно изучали советский опыт. В Советском Союзе было директивное планирование, то есть, принимался пятилетний план и годовой план. То это был не просто план, это был закон. А закон - это всегда ответственность: административная, иногда и уголовная, то законы эти выполнялись.
В западной Европе, Японии, это индикативные планы, то есть как некие ориентировки для капитала: государственной и частной формы собственности. Безусловно, что эти ориентировки не меняли сущность этой модели, потому что не мешали осуществлять деятельность по максимизации прибыли. Но, тем не менее, японцы откровенно переняли нашу модель.
В 1991 г., когда на советско-американском симпозиуме наши демократы начали говорить о «японском экономическом чуде», прекрасную отповедь им дал японский миллиардер Хероси Такавама: «Вы не говорите об основном. О вашей первенствующей роли в мире. В 1939 году вы, русские, были умными, а мы, японцы, - дураками. А в 1955 году мы поумнели, а вы превратились в 5-летних детей. Вся наша экономическая система практически полностью скопирована с вашей, с той только разницей, что у нас капитализм, частные производители, и мы более 15% роста никогда не достигали, а вы же - при общественной собственности на средства производства - достигали 30% и более. Во всех наших фирмах висят ваши лозунги сталинской поры».
Опустим из обсуждения некоторые детали Сталинской экономики, вроде государственной монополии внешней торговли или государственной валютной монополии, потому что это тоже такой же незыблемый принцип экономики Сталина, как и государственная собственность на средства производства. И поймем одну важную деталь, что экономика Сталина так и не успела окончательно раскрыться, и у неё осталось очень много более мощных резервов, которые мы так и не увидели. Потому что дальше, произошло то, что произошло.
Сталин был убит и произошел демонтаж Сталинской экономики, под руководством Хрущева. В первую очередь нарушилась централизованная система управления материально-техническим снабжением, которую передали в союзные республики.
Жесткая вертикаль управления была нарушена, Хрущев просто не хотел брать на себя всю тяжесть государственного управления экономикой и провел реформирование, снимавшее с него эту тяжесть ответственности, и произошло ослабление контрольных функций государства в области экономики.
Далее был нанесен удар по сельскому хозяйству, Хрущев запретил приусадебные хозяйства для колхозников, ввел налоги на фруктовые деревья, каждую голову скота, закрыл колхозные рынки. Крестьяне из-за налогов порезали скот, сократили производство овощей, вырубили сады. Только за 1960-1964 годы из села в город переехало около 7 миллионов человек.
Упразднил он и МТС, заставив колхозы выкупать технику, которой теперь не хватало на все колхозы, и надо было налаживать новый выпуск. Соответственно и ремонт, и обслуживание, и закуп ГСМ лег на плечи колхозников. Те колхозы, что смогли выкупить технику, использовали её не на полную мощность, и техника стала простаивать. Многие колхозы разорились, поэтому их объединили и перевели в совхозы. Последние, в отличие от колхозов, не могли вывозить продукцию на рынок, а были обязаны всё сдавать государству. Однако вместо ожидаемого улучшения продовольственного снабжения такие меры, наоборот, привели к продовольственному кризису 1963-64 годов, в результате которого стране пришлось закупать продовольствие за границей.
В связи с такими проблемами, в городах начались перебои в снабжении населения продуктами. Таким образом, борясь с мелкотоварным производством, как проявлением мелкобуржуазности, без предварительного наращивания производства потребительских товаров в государственном секторе, Хрущев создал теневой рынок, который стал частично закрывать возникшие дисбалансы.
Одновременно был нанесен удар по промысловой (производственной) кооперации.
Разгром артельного предпринимательства был жестоким, беспощадным и несправедливым. В 1956 году Хрущев постановил к 1960-му полностью передать государству все артельные предприятия - исключение составляли только мелкие артели бытового обслуживания, художественных промыслов, и артели инвалидов, причем им запрещалось осуществлять регулярную розничную торговлю своей продукцией.
Последствия денежной реформы 1961 года, которую затеял Хрущев, оказались очень серьезными для экономики СССР, окончательно расшатав сложный экономический механизм. Эта денежная реформа принесла стране две беды - зависимость от нефтяного экспорта и хронический дефицит продовольствия, ведущий за собой коррупцию в сфере торговли.
Денежную реформу 1961 года часто пытаются представить обычной деноминацией наподобие той, что была проведена в 1998 году. Находившиеся в обращении денежные знаки образца 1947 года были обменены без ограничений на деньги образца 1961 года по соотношению 10:1 и в том же соотношении были изменены цены всех товаров, тарифные ставки заработной платы, пенсии, стипендии и пособия, платёжные обязательства и договоры. Делалось это якобы лишь «…в целях облегчения денежного обращения и придания большей полноценности деньгам».
Однако тогда, в шестьдесят первом, мало кто обратил внимание на одну странность: до проведения реформы доллар стоил четыре рубля, а после ее проведения курс был назначен в 90 копеек. Многие наивно радовались, что рубль стал дороже доллара, но ведь если менять старые деньги на новые один к десяти, то доллар должен был стоить не 90, а лишь 40 копеек. То же самое произошло и с золотым содержанием, рубль был недооценен в 2,25 раза, а покупательная способность рубля по отношению к импортным товарам, соответственно, во столько же раз уменьшилась. В результате импорт резко подорожал, и заграничные вещи, которыми советского покупателя и до этого не особо-то баловали, перешли в разряд предметов роскоши.
Но не только от этого пострадали советские граждане.
Так, если в декабре 1960 картофель стоил в госторговле по рублю, а на рынке от 75 копеек до 1 руб. 30 коп., то в январе, как и было предписано реформой, магазинный картофель продавался по 10 копеек за килограмм. Однако картошка на рынке стоила уже 33 копейки. Подобное происходило и с другими продуктами и, особенно, с мясом - впервые после 1950 года, рыночные цены вновь намного превысили магазинные.
К чему это привело? Да к тому, что магазинные овощи резко потеряли в качестве. Завмагам оказалось выгоднее сплавить качественный товар рыночным спекулянтам, положить полученную выручку в кассу и отчитаться о выполнении плана. Разницу же в цене между закупочной ценой спекулянта и госценой завмаги клали себе в карман. В магазинах же оставалось лишь то, от чего спекулянты сами отказывались, то, что на рынке было невозможно продать. В результате почти все магазинные продукты люди брать перестали, и стали ходить на рынок. Все были довольны: и завмаг, и спекулянт, и торговое начальство, у которого было всё нормально в отчётах и с которым завмаги, естественно, делились. Единственным недовольным оказался народ, об интересах которого подумали в самую последнюю очередь.
Уход продуктов из магазина на подорожавший рынок больно ударил по благосостоянию народа. На те же деньги, среднестатистический гражданин мог теперь приобрести значительно меньше товара.
Рост цен не ограничился январским скачком, а продолжался и в последующие годы. Особенно тяжелым было положение в регионах. Если в Москве и Ленинграде положение в магазинах хоть как-то контролировалось, то в областных и районных центрах многие виды продуктов полностью исчезли из госторговли. Не спешили сдавать продукцию государству и колхозники, ведь закупочные цены тоже поменялись в соотношении 1:10. Бóльшую часть продукции они тоже стали вывозить на рынок.
В 1962 году, чтобы хоть как-то компенсировать отток продуктов на рынок, было решено повысить розничные цены в госторговле. Однако это повышение цен, только еще больше повысило цены на базарах.
В конце своей карьеры Хрущев, сознавая весь негатив созданной им ситуации, ухватился за предложения профессора Харьковского государственного университета Евсея Либермана, как за спасительную соломинку. И в 1962 году он дал добро на проведение хозяйственного эксперимента в некоторых областях производства, которые нанесли дальнейший удар по Сталинской экономики.
Реформа эта явилась чужеродным вирусом, который в короткий период времени переформатировал всю экономику и производственные отношения в СССР.
По силе разрушительного воздействия, она не идет, ни в какое сравнение, ни с планами Рейгана, ни с Перестройкой Горбачева. Все недостатки социализма, которые нам сегодня предъявляют либералы, явились следствием именно реформы Косыгина-Либермана.
Указанные реформы окончательно сделали разворот в сторону стоимостных показателей, а количество натуральных показателей резко сократилось. Это создало для предприятий возможность добиваться выполнения плана такими способами, которые не увеличивали, а наоборот снижали интегральный результат экономической деятельности в масштабах всей страны. Ориентация на валовые показатели способствовало накручиванию предприятиями вала, усиливало действие затратного механизма.
Если раньше критерием эффективности экономики был интегральный результат (доходность) на уровне всего народного хозяйства, то теперь главным критерием стала доходность отдельного предприятия. Это не могло не ослабить всю страну в целом. Возникшая конкуренция между министерствами и ведомствами привела к разделу «общего пирога». А это привело к излишним громадным затратам в масштабах страны.
А всё вместе привело к решительному отходу от социалистической экономики в сторону групповых интересов, потому что реформы Косыгина - Либермана культивировали дух потребительства, иждивенческого настроения жить за счет других.
В стране в результате реформы стали стремительно нарастать негативные процессы трансформации производственных отношений, резко возросла коррупция, открылись шлюзы для инфляции, а товарный дефицит взлетел за облака, породив самые отвратительные элементы дефицитной экономики.
Возникшие перекосы стали почему-то относить на недостатки социализма, его несовершенство и неспособность повысить благосостояние граждан.
За счет чего формировалась прибыль, из которой работник получал премию при Сталине? Если упрощенно, то за счет увеличения количества произведенного товара и снижения себестоимости его производства, при этом нормы производства не пересматривались в течение года. За счет чего формировалась прибыль по Либерману? За счет роста количества произведенного товара и за счет роста себестоимости производства этого товара. То есть, если у вас растет себестоимость, то растет и ваша премия.
Именно это так заинтересовало Хрущева в принципах реформы Либермана. Это было так не по Сталински, отчего он стал ее глубоким поклонником. У Либермана прибыль образовывалась как жёсткая процентная доля от себестоимости.
Сама реформа была встречена в стране неоднозначно. Общество сразу разделилось на тех, кто сумел воспользоваться плодами реформы и тех, кто отлично понимал последствия для экономики. Многие хозяйственные руководители встретили либермановскую реформу «на ура!», потому что для них открылись невероятные возможности для обогащения.
Увеличить затраты производства, а значит получить большую прибыль, было относительно легко, достаточно было увеличить количество расходного материала. Такой подход тут же аукнулся ненормальным ростом производственных затрат на сырье и материалы. Весь потенциал рабочей и инженерной смекалки был направлен на задачу увеличения себестоимости производства. Как следствие, произведенный товар выглядел как поделки для великана, тяжесть советской продукции стали ее отличительной особенностью.
Экономика СССР стала восприниматься сверхзатратной, а потому неэффективной. Один маленький стимулирующий принцип превратил товарное производство в ходячий цирк.
Предприятия, получив значительную хозяйственную самостоятельность, изыскивали все возможности увеличения прибыли и фонда материального поощрения. Даже частичное введение такого показателя, как прибыль, сразу потянуло народное хозяйство к инфляции. Ведь прибыль предприятия могли использовать в основном только на увеличение зарплаты. Пустить её, например, на увеличение производства продукции, на реконструкцию предприятия или на строительство жилья часто было невозможно, потому что в планах не было предусмотрено выделение дополнительных ресурсов ни у поставщиков сырья, ни у смежных организаций.
Вместе с тем Хрущев ввёл необоснованное повышение заработной платы некоторым категориям работников.
Основная масса денег попадала на потребительский рынок, который не был готов к резкому росту спроса. Ведь планы производства товаров не корректировались Госпланом с учетом возникшего роста доходов. Возник пресловутый «блат», как реакция на дефицит товаров.
В этих условиях инфляция стала неизбежным явлением, причем скрытая инфляция достигала серьезных значений. Это не могло не вызвать возмущения граждан, которые даже за деньги не могли купить элементарных товаров. Дефицит туалетной бумаги - один из самых унизительных примеров последствий реформы Косыгина-Либермана.
Еще одним из негативных последствий реформы Косыгина-Либермана стала появление среднего класса, причем класса с откровенной буржуазной психологией, людей, которые считали для себя возможным зарабатывать посредством разнообразных уловок и ухищрений. Те самые «легкие деньги», что греют душу именно своей не заработанностью. Число этих людей стремительно росло, сломать подобную психологию призывами о справедливости было нельзя. Впервые эгоизм личности получил легальную основу, это был самый настоящий призыв ОБОГАЩАЙТЕСЬ!
Расширение самостоятельности предприятий на основе погони за прибылью по Либерману, по сути, покончило с плановой системой в СССР. Единое народное хозяйство страны распалось в значительно мере на изолированные ячейки, имеющие собственную корыстную цель. «Верхи» практически утратили способность направлять деятельность предприятий в соответствии с интересами государства, потому что предприятию важнее было получить максимальную прибыль.
Теневая экономика выросла из реформ Хрущева и, окрепнув инициировала реформы Косыгина-Либермана. И в скором времени она стала срастаться с партийно - государственным аппаратом, сначала на уровне районов, городов, а потом и выше.
Теневая экономика СССР стала благоприятной почвой для расцвета коррупции в партийно-государственном аппарате.
И сегодня уже не секрет что именно теневая экономика создавала многие искусственные дефициты в советской торговле с той целью, чтобы дополнительно вздувать цены на «черном рынке», для торговли из-под прилавка.
К середине 1980 годов, теневая экономика достигла небывалого расцвета. Доходы теневиков в начале 1980 гг. оценивалось в 80 млр.рублей. в год. По отношению к доходам государственного бюджета СССР это составляло более ¼.
К 1989 г. специалисты насчитывали около 100 тыс. подпольных миллионера, которые горели желанием легализовать свои огромные денежные средства. Теневой капитал тогда оценивался в 500 млрд. руб., что составляло сумму близкую к годовому доходу государственного бюджета СССР. Причем доходы теневиков увеличились на 100% как раз в годы правления Горбачева.
Поэтому мы можем смело говорить, что одна из причин горбачевской перестройки, то это не что иное, как легализация теневого капитала. Именно эти люди стали основой формирующейся оппозиционно настроенной части граждан, которые впоследствии поддержали либеральный переворот 90-х годов. Все эти начальники, комсомольско-партийные работники, представители министерств, что стояли в коррупционной связке при получении доходов от премий на местах, или от «крышевания» разного рода «фарцовщиков», «барыг» и «цеховиков», сформировали советскую буржуазию, которая уже не хотела мириться со скромным бытом советского гражданина и горела желанием узаконить свои доходы, полученные преступным путем, за счет всего советского народа.
Использованная литература:
1. Валенитин Катасонов, «Экономика Сталина», Москва «Институт русской цивилизации» 2014.
2. Валентин Катасонов, «Экономическая война против России и сталинская индустриализация», Москва «Алгоритм», 2014
Использованные электронные источники:
http://www.greatstalin.ru/economylifting.aspx
http://patriotka.livejournal.com/71044.html
http://delostalina.ru/?p=860
https://vk.com/topic-51503677_29935241