Мой дед.
Мой дед, Епифанцев Николай Иванович в Великую Отечественную Войну был танкистом. Я его любил и это был одним из немногих людей вокруг меня, с которого хотелось брать пример. Его чувство юмора, его собственное, аргументированное матершинкой, мнение на любую тему было для меня, мелкого пацана как пример для подражания и восхищения. Это был настоящий Мужчина во всём.
В войну дед был механиком-водителем. Если б вы видели, как загорались его глаза, когда по телевизору "Чайка" показывали т-34. При этом про войну со мной говорил всего один раз в жизни. Он рассказал, вцепившись влажным взглядом в пол, как в башню его танка попал "фаустпатрон" и вместе с башней от танка отлетела верхняя половина его командира. Это был единственный раз, когда я видел у него такой взгляд.
Как-то он попросил меня открыть политическую карту мира из школьного рюкзака, и увидев размер германии, сразу логически связал размеры германии и размеры фашистских членов)
Примерно раз в неделю дед и бабушка садились за огромный, потрескавшийся стол, доставали из "серванта" две белые тряпки, пахнувшие нафталином, и в тишине натирали десятки своих орденов и медалей.
8-ого мая дед шел в парикмахерскую, где стриг почти лысую, седую голову "Под канатку" и в день победы, 9 ого мая, одевал специальный, праздничный пиджак, в котором вся левая грудь была исколота маленькими дырочками от наград. Я с трудом поднимал полностью сооруженный, звенящий серебряным блеском парадный костюм, но даже не задумывался, какой ценой мог достаться каждый из этих металлических граммов на груди.
Я не успел сказать ему лично "спасибо" за те подвиги, которые он совершал, а сейчас, приезжая раз в год на кладбище тихо говорю ему это слово, за то, кем он был, кем он сделал меня, кем он остался в моём сердце.
В войну дед был механиком-водителем. Если б вы видели, как загорались его глаза, когда по телевизору "Чайка" показывали т-34. При этом про войну со мной говорил всего один раз в жизни. Он рассказал, вцепившись влажным взглядом в пол, как в башню его танка попал "фаустпатрон" и вместе с башней от танка отлетела верхняя половина его командира. Это был единственный раз, когда я видел у него такой взгляд.
Как-то он попросил меня открыть политическую карту мира из школьного рюкзака, и увидев размер германии, сразу логически связал размеры германии и размеры фашистских членов)
Примерно раз в неделю дед и бабушка садились за огромный, потрескавшийся стол, доставали из "серванта" две белые тряпки, пахнувшие нафталином, и в тишине натирали десятки своих орденов и медалей.
8-ого мая дед шел в парикмахерскую, где стриг почти лысую, седую голову "Под канатку" и в день победы, 9 ого мая, одевал специальный, праздничный пиджак, в котором вся левая грудь была исколота маленькими дырочками от наград. Я с трудом поднимал полностью сооруженный, звенящий серебряным блеском парадный костюм, но даже не задумывался, какой ценой мог достаться каждый из этих металлических граммов на груди.
Я не успел сказать ему лично "спасибо" за те подвиги, которые он совершал, а сейчас, приезжая раз в год на кладбище тихо говорю ему это слово, за то, кем он был, кем он сделал меня, кем он остался в моём сердце.