Триходесма седая
Триходесма седая
В Москве сильно похолодало. На улицах заметно поубавилось торговцев, а замерзшие прохожие спешили укрыться в теплых вестибюлях метро.
Он отправился на работу позднее, чем обычно. Его с утра заняли беспрерывные телефонные звонки. Надо было согласовать встречи, назначить время переговоров, и что-то еще мучило его.
Проект-менеджер - так называлась его новая должность, азы которой он постигал на практике второй месяц. Нужно было разобраться с уймой вопросов, а он понятия не имел, как эти вопросы даже и сформулировать. Во рту было горько. Так всегда происходило в его жизни, когда возникали новые проблемы, а накатанной дорожки не было.
- Зачем? Зачем я ввязался в это дело? - спрашивал он сам себя.
Впрочем, он, все равно, не мог найти ответа. Надо было решать текущие вопросы. Сегодня ему следовало, во что бы то ни стало, раздобыть стандарты на «Сыпучие». Так его Шеф условно называл крупяные изделия, фасовку которых надлежало организовать в широких масштабах.
Магазин, где можно было найти искомую литературу, находился в центре Москвы, на Донской улице. Недалеко от Калужской площади. Проходя мимо гигантов зданий, построенных здесь в годы решающих и определяющих пятилеток, он вдруг вспомнил, как он шел здесь больше сорока лет назад.
За руку с мамой, в серенькой заячьей шубке… Вокруг были небольшие домишки, встречались деревянные постройки, магазины, какие-то лавки. Калужская площадь была маленькой, уютной, низенькой и никак не походила на нынешнюю. С Донской улицы в те далекие годы отправлялся автобус до поселка, в котором он родился и вырос. В горле защемило. А утренняя горечь, почему-то прошла.
Магазин стандартов, удивительным образом, ютился внутри крутого Шопа, предлагающего всевозможную бытовую заграничную электронику. Он и раньше, когда заходил в сверкающие супер- и мини- маркеты, чувствовал себя неуютно, будто он здесь чужой. Вновь ощутив горечь во рту, он постарался быстро пройти через строй могучих охранников и элегантных молодых Шоповедов.
За поворотом он оказался в затхлом помещении с развешенными по стенам и разложенными повсюду документами. Вид документов и весь интерьер, как бы специально подчеркивали полную противоположность соседнему торговому залу. В нескольких комнатах располагались деловые и не очень приветливые тетеньки, ведающие своим «богатством».
Он, без особого энтузиазма, поискал нужный ему документ. Вот что-то близкое: «Зерновые и продукты их переработки». Полистав документ, он обнаружил любопытные требования к чистоте продукта:
« … не допустимо присутствие сорных… …вредных примесей… …гелиотропа плодоопушенного и триходесмы седой».
Рассеянно глядя на замысловатые термины, он понял, что ему сегодня не успеть вникнуть в формулу чистоты «Сыпучих». До очередной запланированной встречи оставалось 25 минут, а еще надо добраться до места.
Выйдя на морозный воздух и подняв повыше воротник, он поспешил к остановке троллейбуса. Вновь задумавшись о своей злополучной судьбе, он и не заметил, как перешел Ленинский проспект, едва не угодив под грузовик. Тут его слегка подтолкнул какой-то здоровенный детина:
- Что зазевался-то, х _ _ седой?
Он поднял глаза и прямо перед собой увидел двухэтажный родильный дом 1-й Градской больницы, откуда он почти четверть века назад, безумно счастливый, вынес своего сына-первенца и… нынешнего Шефа.
Внезапно вспомнились слова сына, неосторожно брошенные им на днях:
- Мы используем отца там, где от него меньше вреда.
И тут он, со всей отчетливостью осознал, что он-то и есть та самая сорная и вредная примесь - «седая триходесма с опущенным гелиотропом», зачем-то примешанная к сегодняшней бурной жизни.
И когда пришло это понимание, на душе, вдруг, стало легко и
В Москве сильно похолодало. На улицах заметно поубавилось торговцев, а замерзшие прохожие спешили укрыться в теплых вестибюлях метро.
Он отправился на работу позднее, чем обычно. Его с утра заняли беспрерывные телефонные звонки. Надо было согласовать встречи, назначить время переговоров, и что-то еще мучило его.
Проект-менеджер - так называлась его новая должность, азы которой он постигал на практике второй месяц. Нужно было разобраться с уймой вопросов, а он понятия не имел, как эти вопросы даже и сформулировать. Во рту было горько. Так всегда происходило в его жизни, когда возникали новые проблемы, а накатанной дорожки не было.
- Зачем? Зачем я ввязался в это дело? - спрашивал он сам себя.
Впрочем, он, все равно, не мог найти ответа. Надо было решать текущие вопросы. Сегодня ему следовало, во что бы то ни стало, раздобыть стандарты на «Сыпучие». Так его Шеф условно называл крупяные изделия, фасовку которых надлежало организовать в широких масштабах.
Магазин, где можно было найти искомую литературу, находился в центре Москвы, на Донской улице. Недалеко от Калужской площади. Проходя мимо гигантов зданий, построенных здесь в годы решающих и определяющих пятилеток, он вдруг вспомнил, как он шел здесь больше сорока лет назад.
За руку с мамой, в серенькой заячьей шубке… Вокруг были небольшие домишки, встречались деревянные постройки, магазины, какие-то лавки. Калужская площадь была маленькой, уютной, низенькой и никак не походила на нынешнюю. С Донской улицы в те далекие годы отправлялся автобус до поселка, в котором он родился и вырос. В горле защемило. А утренняя горечь, почему-то прошла.
Магазин стандартов, удивительным образом, ютился внутри крутого Шопа, предлагающего всевозможную бытовую заграничную электронику. Он и раньше, когда заходил в сверкающие супер- и мини- маркеты, чувствовал себя неуютно, будто он здесь чужой. Вновь ощутив горечь во рту, он постарался быстро пройти через строй могучих охранников и элегантных молодых Шоповедов.
За поворотом он оказался в затхлом помещении с развешенными по стенам и разложенными повсюду документами. Вид документов и весь интерьер, как бы специально подчеркивали полную противоположность соседнему торговому залу. В нескольких комнатах располагались деловые и не очень приветливые тетеньки, ведающие своим «богатством».
Он, без особого энтузиазма, поискал нужный ему документ. Вот что-то близкое: «Зерновые и продукты их переработки». Полистав документ, он обнаружил любопытные требования к чистоте продукта:
« … не допустимо присутствие сорных… …вредных примесей… …гелиотропа плодоопушенного и триходесмы седой».
Рассеянно глядя на замысловатые термины, он понял, что ему сегодня не успеть вникнуть в формулу чистоты «Сыпучих». До очередной запланированной встречи оставалось 25 минут, а еще надо добраться до места.
Выйдя на морозный воздух и подняв повыше воротник, он поспешил к остановке троллейбуса. Вновь задумавшись о своей злополучной судьбе, он и не заметил, как перешел Ленинский проспект, едва не угодив под грузовик. Тут его слегка подтолкнул какой-то здоровенный детина:
- Что зазевался-то, х _ _ седой?
Он поднял глаза и прямо перед собой увидел двухэтажный родильный дом 1-й Градской больницы, откуда он почти четверть века назад, безумно счастливый, вынес своего сына-первенца и… нынешнего Шефа.
Внезапно вспомнились слова сына, неосторожно брошенные им на днях:
- Мы используем отца там, где от него меньше вреда.
И тут он, со всей отчетливостью осознал, что он-то и есть та самая сорная и вредная примесь - «седая триходесма с опущенным гелиотропом», зачем-то примешанная к сегодняшней бурной жизни.
И когда пришло это понимание, на душе, вдруг, стало легко и