Что такое коммунизм? -- Красная Весна vs Black Spring
Что такое коммунизм?
Ведь мы все время говорим о коммунизме. И никто от него не отказывается. Для меня коммунизм это священная идея. Самая великая человеческая идея. Идея, без надежного торжества которой я не хочу жить. Но я хотел, чтобы было сказано, ЧТО ЭТО ТАКОЕ. И не по Кургиняну. И не по какому-то там еще человеку, который может быть заподозрен в сектантстве, ревизионизме, оппортунизме, и бог знает еще в чем. А по классике. Вот по этой марксистской и любой другой классике.
Что такое коммунизм? Просто в одной фразе. Скажите?
Коммунизм это раскрепощение и пробуждение в каждом человеке высших его творческих способностей.
Обведите это в двойную рамку. Больше никакого содержания у коммунизма - нет.
Как говорил Экзюпери, беда не в том, бедно или богато они живут. А в том, что в кажом из них убит Моцарт.
Никто не может посягнуть на эту мечту. Эта меча вдохновляла Маркса. И сколько бы вы ни читали классического Маркса, ясно, что она вдохновляла его, Ленина, Энгельса - всех. И всех их последователей. Чудовищный удар по этому нанес Хрущев. Его преступление с разоблачением культа личности Сталина носит меньший характер, чем его преступление с программой XXII съезда, когда он свел весь этот коммунизм к гуляш-коммунизму и сказал, что это насыщение и изобилие каждого человека.
Теперь всмотримся в каждое слово.
1) Раскрепостить высшие творческие способности легко, хотя и невероятно сложно одновременно. Потому что они есть в человеке. И их просто что-то сдерживает. Ты цепи порвал - и они вышли наружу. Ты дал толчок в виде образования - и они вышли наружу. Нужно снять барьеры между высшим образованием (не в смысле высшим vs средним, а в смысле высшего качества образования, дарованного каждому, бесплатно, требующего от каждого предельного напряжения сил...) Нужно поместить людей в такой климат, в котором они не будут постоянно враждовать друг с другом. Нужно дать им некоторый уровень жизни, для того, чтобы они могли в это высшее уйти. И раскрепощать свои творческие способности.
Маркс и Лафарг спорили о том, что важнее: чтобы труд был таким, чтобы он мог раскрепощать эти способности, или свободное время. Спор об этом был, но с раскрепощением всё понятно. А с пробуждением всё намного сложнее.
2) [Пробуждение] в каждом человеке... это вообще посягательство на очень многое. Ха-ха-ха! Ой-ёй-ёй! А вы считаете, что в каждом они [высшие творческие способности] есть?
Да, коммунисты считали, что они есть в каждом. Коммунизм это общество, в котором гениален каждый.
3) И, наконец, что такое эти высшие творческие способности? Об этом много спорили. Но в принципе, [вся] эта формула носит абсолютный характер. И вне нее никакого завтрашнего коммунизма не будет.
Теперь посмотрим, как эта формула очеловечивания (ибо считалось, что человек еще не полон, пока всё это не сделано; это еще только пред-человек; а вот еще шаг за этот порог, и будет очеловечивание) соединяется с о-божением, где вопрос не в том, как спасти душу, чтобы она поместилась в рай. А чтобы эта высшая энергия, синергия, пробудила в человеке Бога. Видит Бог, прошу прощения за тавтологию, это не очень далеко друг от друга.
В Латинской Америке в 60-е годы произошло концептуальное слияние идеи подобного проуждения и раскрепощения человека - идеи коммунистической, марксистской и идеи христианской. И она называется Теология освобождения. Как и любая другая идея, она принадлеит своему времени. И многое тут можно добавлять, менять; много тут спорного. Я хочу только сказать, что в Латинской америке в 60-е годы уже стало ясно: нужна концептуализация подобного синтеза.
А в Италии в 1944-43-42 годах, во время партизанской войны, которую вели коммунисты против правительства Муссолини, потом против немцев, в тот момент не был времени на концептуальный синтез христианства и коммунизма. Это были жесткие сталинские времена. Компартия Италии была... в орбите Коммунистической партии [Советского Союза], т.е. сталинского сухого прагматизма. Но слишком много было христиан. И слишком охотно эти христиане узнавали в коммунистах братьев и шли им навстречу. А шла война. И отказаться от этого встречногодвижения было нельзя. Поэтому никакого запрета быть коммунистом и при этом причащаться реально в Итальянской компартии конечно быть не могло. Поэтому светские коммунисты пели о Красном Знамени, Bandiera Rossa. А коммунисты, которые видели коммунизм так, как его видят люди, говорящие об о-божении, пели о Rossa Primavera, о Красной Весне. Потому что в конечном итоге и христианская мечта об этом раскрепощении и пробуждении, и коммунистическая, очень близки.
Rossa Primavera это Пасха. Луии Арагон, очень близкий к коммунистам, говорил о народе: "И то, что значишь ты, в день Пасхи мы поймем". Именно раскрепощение и пробуждение есть свойство весны. А то, что происходит раскрепощение и пробуждение не неизвестно чего, а высших творческих способностей, делает эту весну красной.
Наряду с Красной Весной - и это первое состояние, о котором может мечтать человечество - есть второе состояние, которое называется Нормальная жизнь. Знаете, как у нас некоторые наши руководители говорят, слегка расширяя зрачок и умножая букву "р" - "Норррррмальная жизнь!!!" Оставим в стороне этот невроз нормальности и поговорим о Нормальной жизни.
На чем держится Нормальная жизнь? На том, что человек зол. Что нечего пробуждать и раскрепощать. Что он таков, каков он есть. И что его в этом виде, отягченного злом и всем остальным, надо правильно использоват. Поместить в соответствующую организационную матрицу. Сковать моралью и законом. Использовать это зло, конкуренцию, грызнью всех против всех для развития. Т.е. заставить работать этот котел, как работает паровая машина, которая движет поезд.
Это и есть модерн с его рассуждением о нормальной жизни. Нормальная жизнь, полуспящее человеческое состояние, при котором зло есть стимул к развитию -- это достаточно высокая норма. Естественно, что она была на Западе хотя бы потому, что, как вы знаете, надеюсь, в православной вере, сформировавшей русский тип подхода к чему угодно (и это безусловно, что она это сформировала), нет Чистилища. А в католицизме есть. А Чистилище и есть та зона, где свободно, по второму разу, по некоторым правилам переигрывается жизнь так, чтобы иметь возможность двинуться и в сторону рая, и в сторону ада.
Православие говорит "или-или". Максимализм, о котором говорил Бердяев, имеет свою основу там, в православии, где отсутствует Чистилище. Я согу назвать еще 10--12 причин, по которым сама эта "норма" была глубоко чужда русской душе. Гумилев говорил, что не хочет входить в "протестантский прибранный рай", а хочет в тот рай, где "разбойник, блудница и мытарь крикнут "вставай!" Он понимал, что это два разных рая.
Русская душа ждала раскрепощения и пробыждения высших способностей. Она накапливала мечту о них в хилиазме, т.е. о том рае на земле, в котором это всё будет раскрепощено. Она жила этим. Ожидание, свойственное нашему соотечественнику, есть ожидание этого высшего состояния. Соответственно, ему свойственно пренебрегать состоянием средним, нормальным, умеренным.
Я никогда не забуду, как в спектакле Товстоногова "Горе от ума" ыла великолепно сыграна роль Молчалина Лавровым, кажется. Когда Чацкий всегда спрашивает (кто бы ни играл эту роль) с презрением у Молчалина: "Таланты-то, таланты! Ну а у вас?" Молчалину полагается с униженной улыбкой отвечать: "Два-с: Умеренность и аккуратность" На вопрос Чацкого [в спектакле Товстоногова] "Ну а у вас?" Лавров отвечал [решительно и жестко]: "Два-с!! Умеренность! И аккуратность!"
В другом спектакле Товстоногова "Мещане" звучал потрясающий монолог по поводу досточки, которую кто-то убрал из грязи... Был страстный монолог о том, что надо, чтобы была эта дощечка. Иногда, у других великих русских литераторов, режиссеров и драматургов, это звучит совсем иначе. Когда Наташа в трех сестрах говорит [решительно и жестко, играя желваками и потрясая кулаком]: "Я посажу цветочки, и будут пахнуть!" - это именно то, что мы сейчас видим.
Русский человек колебался между принятием и непринятием этой нормы. Это шло весь XIX век. В этом суть нашей предреволюционной истории. Этими колебаниями было заполнено всё. Страсть по норме и против нее. Подрыв ее основ и ее утверждение.
С нормой и всем, что связано с ней и с модерном, происходят сейчас катастрофические вещи. Они имеют очень глубокий генезис. Но я сейчас скау о третьем состоянии. О состоянии Черной Весны.
Весна это просто. Это раскрепощение и пробуждение. В человеке можно пробудить и раскрепостить не только высшие творческие способности. Но и низшее начало. Если вы раскрепощаете и пробуждаете высшие творческие способности, то это Rossa Primavera, Красная Весна. А если [...] низкие способности, то - мне тут больше нравится английское слово - это Black Spring, Черная Весна.
Всё, что делалось в ходе горбачевской перестройки и после нее, не было отстаиванием нормы. Я не знаю, может, Андропову [мнилось] в какой-то момент, что он возьмет колоссальную диктаторскую власть в КГБ, что КГБ уничтожит КПСС, навяжет абсолютно железно буржуазные и прочие добродетели. Диктатурой, железом и кровью впишет их в тело народа. И дальше все заживут по норме. Не знаю. Но уже советники Андропова, из которых, конечно, самым зловещим и умным был Михаил Бахтин, прекрасно понимали, что нельзя сокрушить советское здание, основанное на мечте о Красной Весне, о высших творческих способностях, без включения энергии Черной Весны. Безнормие. Это как с Зевсом, который слал на борьбу с титанами не только Геракла, но и гекатонхейров [сторукие великаны, порожденные Ураном и Геей. Уран заковал их и поселил в недрах земли, а Зевс расковал и отправил на борьбу с титанами, благодаря чему одержал победу. -- прим. booq].
Бахтин рассказывал, как раскрепощается низ. Как человек может раскрепощать и пробуждать низшие темные способности. Человек вышел из звериного царства. Он существует не только в царстве истории со всеми ее кровавыми ужасами. Он существует в том, неизмеримо более ужасном царстве, которое есть Царство Зверя.
Выдираясь из этого Царства Зверя, человек создавал запреты. Запрет на совокупление с матерью. Запрет на людоедство. Запрет на совокупление с близкими родственниками. Законы талиона - око за око, зуб за зуб. Десять заповедей. Христианские идеалы. Свобода, равенство и братство Французской революции. Коммунистические идеалы. Он вырывался все бльше и больше оттуда, из этой бездны. Но как бы он из нее не вырывался, корнями он там. Там есть тяжи, которые тянут его назад.
И Бахтин описывал, как именно нужно толкнуть ТУДА. Как именно нужно включить эту страшную силу темной энергии. Всё, что происходило в 80-е годы, происходило по Бахтину.
Что такое карнавал? Карнавал это обряды, которые выворачивают всё наизнанку. И чем же карнавал отличается от черной мессы? Черная месса, восхваляющая сатану, строится на том, что свечу, которая светит наверх, переворачивают. И ее пламя устремляется вниз. А что такое выворачивание наизнанку шуб? Что такое на руках ногами вверх, и т.д.? Это есть такая же инверсия, изменение мира.
Высший образ карнавала гораздо страшнее, чем образы сатанические. Ибо это беременная смерть. Беременная смерть. Всё, что происходило здесь за 20 лет, начиная с Горбачева, и было тем, что смерть разродилась. Но сам ОБРАЗ беременной смерти - это невероятно зловещий глубокий образ. А это не единственный образ. Ибо карнавал своими корнями уходит в сатурналии, а сатурналии - еще более глубокие вещи.
Поэтому всё, что здесь творилось, и было Black Spring с новыми обрядами, раскрепощающими и пробуждающими в человеке низкое. Это не было попыткой построить состояние буржуазной нормы. Это было раскрепощением и пробуждением НИЗШЕГО.
Когда на ТВ-передаче у женщин спрашивают: "Есть ли у вас мужчины по вызову? Скажите, у кого нет?" -- одна подымает руку, и над ней начинают глумиться бесконечно, а потом спрашивают "А у кого есть?" и начинают хвалить -- это пробуждение низа. Сексуального. Воровского. Было разрешено всё, что запрещалось восхождением человека в истории. Убий! Укради! Мучай! Добивайся успеха любым путем! Честность ничего не значит! Самопожертвование - чушь! Идеалы - мразь, любые! Вот, что делали и продолжают делать карнавальщики. И если вы включите завтра ТВ, и посмотрите несколько сериалов подряд, вы увидите эту Black Spring.
Метафизика это не что-то, существующее для высоколобых где-то там, в каких-то сектах. Это наш сегодняшний день. Black Spring кипит. Черная Весна колоссально вспухла при Горбачеве и Ельцине, и ее Путин не убил, а стабилизировал. Она превратилась из суперэксцесса в хронику. Она пошла гулять вширь и вглубь. И что вы противопоставите этому состоянию? Рациональный дискурс? Классовый интерес?
----------------------------------------------------------------
Из ""Школы сути - 8" С.Е.Кургиняна
Ведь мы все время говорим о коммунизме. И никто от него не отказывается. Для меня коммунизм это священная идея. Самая великая человеческая идея. Идея, без надежного торжества которой я не хочу жить. Но я хотел, чтобы было сказано, ЧТО ЭТО ТАКОЕ. И не по Кургиняну. И не по какому-то там еще человеку, который может быть заподозрен в сектантстве, ревизионизме, оппортунизме, и бог знает еще в чем. А по классике. Вот по этой марксистской и любой другой классике.
Что такое коммунизм? Просто в одной фразе. Скажите?
Коммунизм это раскрепощение и пробуждение в каждом человеке высших его творческих способностей.
Обведите это в двойную рамку. Больше никакого содержания у коммунизма - нет.
Как говорил Экзюпери, беда не в том, бедно или богато они живут. А в том, что в кажом из них убит Моцарт.
Никто не может посягнуть на эту мечту. Эта меча вдохновляла Маркса. И сколько бы вы ни читали классического Маркса, ясно, что она вдохновляла его, Ленина, Энгельса - всех. И всех их последователей. Чудовищный удар по этому нанес Хрущев. Его преступление с разоблачением культа личности Сталина носит меньший характер, чем его преступление с программой XXII съезда, когда он свел весь этот коммунизм к гуляш-коммунизму и сказал, что это насыщение и изобилие каждого человека.
Теперь всмотримся в каждое слово.
1) Раскрепостить высшие творческие способности легко, хотя и невероятно сложно одновременно. Потому что они есть в человеке. И их просто что-то сдерживает. Ты цепи порвал - и они вышли наружу. Ты дал толчок в виде образования - и они вышли наружу. Нужно снять барьеры между высшим образованием (не в смысле высшим vs средним, а в смысле высшего качества образования, дарованного каждому, бесплатно, требующего от каждого предельного напряжения сил...) Нужно поместить людей в такой климат, в котором они не будут постоянно враждовать друг с другом. Нужно дать им некоторый уровень жизни, для того, чтобы они могли в это высшее уйти. И раскрепощать свои творческие способности.
Маркс и Лафарг спорили о том, что важнее: чтобы труд был таким, чтобы он мог раскрепощать эти способности, или свободное время. Спор об этом был, но с раскрепощением всё понятно. А с пробуждением всё намного сложнее.
2) [Пробуждение] в каждом человеке... это вообще посягательство на очень многое. Ха-ха-ха! Ой-ёй-ёй! А вы считаете, что в каждом они [высшие творческие способности] есть?
Да, коммунисты считали, что они есть в каждом. Коммунизм это общество, в котором гениален каждый.
3) И, наконец, что такое эти высшие творческие способности? Об этом много спорили. Но в принципе, [вся] эта формула носит абсолютный характер. И вне нее никакого завтрашнего коммунизма не будет.
Теперь посмотрим, как эта формула очеловечивания (ибо считалось, что человек еще не полон, пока всё это не сделано; это еще только пред-человек; а вот еще шаг за этот порог, и будет очеловечивание) соединяется с о-божением, где вопрос не в том, как спасти душу, чтобы она поместилась в рай. А чтобы эта высшая энергия, синергия, пробудила в человеке Бога. Видит Бог, прошу прощения за тавтологию, это не очень далеко друг от друга.
В Латинской Америке в 60-е годы произошло концептуальное слияние идеи подобного проуждения и раскрепощения человека - идеи коммунистической, марксистской и идеи христианской. И она называется Теология освобождения. Как и любая другая идея, она принадлеит своему времени. И многое тут можно добавлять, менять; много тут спорного. Я хочу только сказать, что в Латинской америке в 60-е годы уже стало ясно: нужна концептуализация подобного синтеза.
А в Италии в 1944-43-42 годах, во время партизанской войны, которую вели коммунисты против правительства Муссолини, потом против немцев, в тот момент не был времени на концептуальный синтез христианства и коммунизма. Это были жесткие сталинские времена. Компартия Италии была... в орбите Коммунистической партии [Советского Союза], т.е. сталинского сухого прагматизма. Но слишком много было христиан. И слишком охотно эти христиане узнавали в коммунистах братьев и шли им навстречу. А шла война. И отказаться от этого встречногодвижения было нельзя. Поэтому никакого запрета быть коммунистом и при этом причащаться реально в Итальянской компартии конечно быть не могло. Поэтому светские коммунисты пели о Красном Знамени, Bandiera Rossa. А коммунисты, которые видели коммунизм так, как его видят люди, говорящие об о-божении, пели о Rossa Primavera, о Красной Весне. Потому что в конечном итоге и христианская мечта об этом раскрепощении и пробуждении, и коммунистическая, очень близки.
Rossa Primavera это Пасха. Луии Арагон, очень близкий к коммунистам, говорил о народе: "И то, что значишь ты, в день Пасхи мы поймем". Именно раскрепощение и пробуждение есть свойство весны. А то, что происходит раскрепощение и пробуждение не неизвестно чего, а высших творческих способностей, делает эту весну красной.
Наряду с Красной Весной - и это первое состояние, о котором может мечтать человечество - есть второе состояние, которое называется Нормальная жизнь. Знаете, как у нас некоторые наши руководители говорят, слегка расширяя зрачок и умножая букву "р" - "Норррррмальная жизнь!!!" Оставим в стороне этот невроз нормальности и поговорим о Нормальной жизни.
На чем держится Нормальная жизнь? На том, что человек зол. Что нечего пробуждать и раскрепощать. Что он таков, каков он есть. И что его в этом виде, отягченного злом и всем остальным, надо правильно использоват. Поместить в соответствующую организационную матрицу. Сковать моралью и законом. Использовать это зло, конкуренцию, грызнью всех против всех для развития. Т.е. заставить работать этот котел, как работает паровая машина, которая движет поезд.
Это и есть модерн с его рассуждением о нормальной жизни. Нормальная жизнь, полуспящее человеческое состояние, при котором зло есть стимул к развитию -- это достаточно высокая норма. Естественно, что она была на Западе хотя бы потому, что, как вы знаете, надеюсь, в православной вере, сформировавшей русский тип подхода к чему угодно (и это безусловно, что она это сформировала), нет Чистилища. А в католицизме есть. А Чистилище и есть та зона, где свободно, по второму разу, по некоторым правилам переигрывается жизнь так, чтобы иметь возможность двинуться и в сторону рая, и в сторону ада.
Православие говорит "или-или". Максимализм, о котором говорил Бердяев, имеет свою основу там, в православии, где отсутствует Чистилище. Я согу назвать еще 10--12 причин, по которым сама эта "норма" была глубоко чужда русской душе. Гумилев говорил, что не хочет входить в "протестантский прибранный рай", а хочет в тот рай, где "разбойник, блудница и мытарь крикнут "вставай!" Он понимал, что это два разных рая.
Русская душа ждала раскрепощения и пробыждения высших способностей. Она накапливала мечту о них в хилиазме, т.е. о том рае на земле, в котором это всё будет раскрепощено. Она жила этим. Ожидание, свойственное нашему соотечественнику, есть ожидание этого высшего состояния. Соответственно, ему свойственно пренебрегать состоянием средним, нормальным, умеренным.
Я никогда не забуду, как в спектакле Товстоногова "Горе от ума" ыла великолепно сыграна роль Молчалина Лавровым, кажется. Когда Чацкий всегда спрашивает (кто бы ни играл эту роль) с презрением у Молчалина: "Таланты-то, таланты! Ну а у вас?" Молчалину полагается с униженной улыбкой отвечать: "Два-с: Умеренность и аккуратность" На вопрос Чацкого [в спектакле Товстоногова] "Ну а у вас?" Лавров отвечал [решительно и жестко]: "Два-с!! Умеренность! И аккуратность!"
В другом спектакле Товстоногова "Мещане" звучал потрясающий монолог по поводу досточки, которую кто-то убрал из грязи... Был страстный монолог о том, что надо, чтобы была эта дощечка. Иногда, у других великих русских литераторов, режиссеров и драматургов, это звучит совсем иначе. Когда Наташа в трех сестрах говорит [решительно и жестко, играя желваками и потрясая кулаком]: "Я посажу цветочки, и будут пахнуть!" - это именно то, что мы сейчас видим.
Русский человек колебался между принятием и непринятием этой нормы. Это шло весь XIX век. В этом суть нашей предреволюционной истории. Этими колебаниями было заполнено всё. Страсть по норме и против нее. Подрыв ее основ и ее утверждение.
С нормой и всем, что связано с ней и с модерном, происходят сейчас катастрофические вещи. Они имеют очень глубокий генезис. Но я сейчас скау о третьем состоянии. О состоянии Черной Весны.
Весна это просто. Это раскрепощение и пробуждение. В человеке можно пробудить и раскрепостить не только высшие творческие способности. Но и низшее начало. Если вы раскрепощаете и пробуждаете высшие творческие способности, то это Rossa Primavera, Красная Весна. А если [...] низкие способности, то - мне тут больше нравится английское слово - это Black Spring, Черная Весна.
Всё, что делалось в ходе горбачевской перестройки и после нее, не было отстаиванием нормы. Я не знаю, может, Андропову [мнилось] в какой-то момент, что он возьмет колоссальную диктаторскую власть в КГБ, что КГБ уничтожит КПСС, навяжет абсолютно железно буржуазные и прочие добродетели. Диктатурой, железом и кровью впишет их в тело народа. И дальше все заживут по норме. Не знаю. Но уже советники Андропова, из которых, конечно, самым зловещим и умным был Михаил Бахтин, прекрасно понимали, что нельзя сокрушить советское здание, основанное на мечте о Красной Весне, о высших творческих способностях, без включения энергии Черной Весны. Безнормие. Это как с Зевсом, который слал на борьбу с титанами не только Геракла, но и гекатонхейров [сторукие великаны, порожденные Ураном и Геей. Уран заковал их и поселил в недрах земли, а Зевс расковал и отправил на борьбу с титанами, благодаря чему одержал победу. -- прим. booq].
Бахтин рассказывал, как раскрепощается низ. Как человек может раскрепощать и пробуждать низшие темные способности. Человек вышел из звериного царства. Он существует не только в царстве истории со всеми ее кровавыми ужасами. Он существует в том, неизмеримо более ужасном царстве, которое есть Царство Зверя.
Выдираясь из этого Царства Зверя, человек создавал запреты. Запрет на совокупление с матерью. Запрет на людоедство. Запрет на совокупление с близкими родственниками. Законы талиона - око за око, зуб за зуб. Десять заповедей. Христианские идеалы. Свобода, равенство и братство Французской революции. Коммунистические идеалы. Он вырывался все бльше и больше оттуда, из этой бездны. Но как бы он из нее не вырывался, корнями он там. Там есть тяжи, которые тянут его назад.
И Бахтин описывал, как именно нужно толкнуть ТУДА. Как именно нужно включить эту страшную силу темной энергии. Всё, что происходило в 80-е годы, происходило по Бахтину.
Что такое карнавал? Карнавал это обряды, которые выворачивают всё наизнанку. И чем же карнавал отличается от черной мессы? Черная месса, восхваляющая сатану, строится на том, что свечу, которая светит наверх, переворачивают. И ее пламя устремляется вниз. А что такое выворачивание наизнанку шуб? Что такое на руках ногами вверх, и т.д.? Это есть такая же инверсия, изменение мира.
Высший образ карнавала гораздо страшнее, чем образы сатанические. Ибо это беременная смерть. Беременная смерть. Всё, что происходило здесь за 20 лет, начиная с Горбачева, и было тем, что смерть разродилась. Но сам ОБРАЗ беременной смерти - это невероятно зловещий глубокий образ. А это не единственный образ. Ибо карнавал своими корнями уходит в сатурналии, а сатурналии - еще более глубокие вещи.
Поэтому всё, что здесь творилось, и было Black Spring с новыми обрядами, раскрепощающими и пробуждающими в человеке низкое. Это не было попыткой построить состояние буржуазной нормы. Это было раскрепощением и пробуждением НИЗШЕГО.
Когда на ТВ-передаче у женщин спрашивают: "Есть ли у вас мужчины по вызову? Скажите, у кого нет?" -- одна подымает руку, и над ней начинают глумиться бесконечно, а потом спрашивают "А у кого есть?" и начинают хвалить -- это пробуждение низа. Сексуального. Воровского. Было разрешено всё, что запрещалось восхождением человека в истории. Убий! Укради! Мучай! Добивайся успеха любым путем! Честность ничего не значит! Самопожертвование - чушь! Идеалы - мразь, любые! Вот, что делали и продолжают делать карнавальщики. И если вы включите завтра ТВ, и посмотрите несколько сериалов подряд, вы увидите эту Black Spring.
Метафизика это не что-то, существующее для высоколобых где-то там, в каких-то сектах. Это наш сегодняшний день. Black Spring кипит. Черная Весна колоссально вспухла при Горбачеве и Ельцине, и ее Путин не убил, а стабилизировал. Она превратилась из суперэксцесса в хронику. Она пошла гулять вширь и вглубь. И что вы противопоставите этому состоянию? Рациональный дискурс? Классовый интерес?
----------------------------------------------------------------
Из ""Школы сути - 8" С.Е.Кургиняна