Бывший войсковой старшина Донской армии о путях на Родину
Прочитала книгу «За чужие грехи: (казаки в эмиграции)» войскового старшины Донской армии И.Лунченкова. Он описывает трудности, с которыми столкнулись казаки в эмиграции - нищету, тяжкий труд за гроши; показывает наглядную разницу в положении старших чинов и основной казачьей массы. Казаки вдали от Родины на собственной шкуре испытали тяжесть положения пролетария. Те, кто проявлял симпатии к большевикам, арестовывались. Но вернуться домой казакам оказалось не так-то просто. В интернете эту книгу я не нашла, так что внесу свой вклад в оцифровку интересной литературы. Ниже - часть главы, где Лунченков рассказывает о проблемах, с которыми столкнулись казаки, оказавшиеся в Югославии, при попытках вернуться в Россию.
«Глава ”В ПОИСКАХ ВЫХОДА”
Тяжелое бесправное положение, атмосфера террора и экономический гнет заставляют казачью массу искать выхода из создавшегося положения. Но здесь, в этом царстве белой Руси, выход найти было очень трудно, почти невозможно.
Сведения о начавшейся в других государствах репатриации рядовой казачьей массы в печати не помещаются, вся корреспонденция русских эмигрантов проверяется в особом перлюстрационном кабинете в Белграде и внушающая опасения уничтожается. В этом же кабинете имеется список наиболее подозрительных беженцев, письма к каковым уничтожаются, даже не читая, вся печать, как юго-славская, так и эмигрантская, полна самой беззастенчивой лжи о жизни Советской России, заграничных паспортов не выдается никому. Рядовому беженцу не разрешается даже въезд в Белград, сидящий же в Белграде на Ломиной улице в доме №6 представитель Лиги Наций господин Цвенгер не только не содействует репатриации наиболее смелых, имевших неосторожность обратиться к нему. Но ведет списки этих лиц и сообщает таковые контрразведчику Тарсевичу. Вот, между прочим, характерный документ - письмо Цвернера одному казаку, имевшему наивность обратиться к нему с просьбой в содействии к возвращению в Советскую Россию. По дате этого письма видно, что Цвернер писал о невозможности возвращения в то время, когда в Болгарии другой представитель Лиги Наций мистер Колленс вместе своим помощником Беккером отправлял из Варны организованные эшелоны в Советскую Россию.
”№2824, 21 декабря 1922 года.
М.Г.!
Что касается возвращения беженцев в Россию, то вопрос этот до настоящего времени не принял какой либо реальной формы и во всяком случае рассчитывать в этом отношении на какую-либо помощь Лиги Наций не приходится. Вместе с тем долгом почитаю уведомить Вас, что деятельность Лили Наций преследует исключительно гуманитарные цели и не носит политического характера.
Уполномоченный верховного комиссара Лиги Наций в королевстве С.Х.С. - Г.Цвернер. ”
Так относился к вопросу репатриации представитель Лиги Наций Цвернер. В среде юго-славского общества у русской трудовой массы защитников тоже не было, т.к. Коммунистическая партия была загнана в подполье и ее представители в парламенте всей фракцией сели в тюрьму. Весьма слабо прозвучал в марте 1922 года запрос в парламенте правительству Пашича главы сербской Крестьянской партии профессора Милоша-Московлевича о Врангеле.
- Известно ли правительству, - спрашивал Московлевич, - кто такой Врангель, почему он организует на территории Юго-Славии свою армию, с какой целью формируется эта армия, почему русские авантюристы создают в чужом государстве свое государство?
Министр иностранных дел Нинчич на это отговорился общими фразами, и дело защиты трудовой массы тем и кончилось. Оставалось надеяться только на свои силы, но и здесь всякая попытка к организации наталкивалась на такие преграды, которые в обстановке юго-славской действительности преодолеть было весьма трудно.
Лучшей иллюстрацией этого может быть излагаемая ниже история, настолько характерная, такая цинично-откровенная по своей жизненной правде, что достойна самого широкого оглашения. (Историю казака Хлустова Лунченков сопровождает примечанием ”Вся описываемая мною история излагается по дословно записанной личной передаче Хлустовым, каковой уже находится в С.С.С.Р. (в Москве). В свое время Хлустовым его история освещена в Наркоминделе”.)
В начале 1923 года инициативной группой беженцев в городе Ср.Митровице решено было начать дело организованной массовой репатриации в округе, охватывающем широким кольцом Белград, в районе городов Белграда, В.Бечкерека, Панчева, Шабаца, Янковцов, Ср. Митровицы. Так как информации о порядке репатриации не было, от группы был командирован в Болгарию в Софию в ”Союз возвращения на родину” председатель ее Ив.Серг.Хлусов, который посетил Софию, получил от Центрбюро ”Союза возвращения на родину” соответствующую информацию и возвратился в Белград для учреждения в Юго-Славии такого же Союза возвращения, легализации его и организации дела в строго легальных рамках.
Прибыв в Белград, Хлусов составил по образцу софийского Центрбюро устав Союза и с ним отправился по поручению всей инициативной группы в министерство внутренних дел, где его принял секретарь отделения министерства о защите государства (департамента полиции) Вассо Лазич, отнесшийся к начинаемому делу по виду весьма сочувственно, и наговорил много лестных слов о России, русском народе и необходимости кончать позор эмигрантщины. Обещаны были полная поддержка и сочувствие.
Хлусов после этого выехал в Ср.Митровицу, место своего постоянного жительства. На вокзале в Митровице он был арестован полицейским комиссаром, который заявил ему, что он арестовывается по телеграфному распоряжению министерства внутренних дел, обвиняясь в организации Союза возвращения на родину, т.е. в коммунистической пропаганде, т.к. Россия сейчас в руках коммунистов и кто зовет туда - способствует укреплению коммунизма. У него был произведен обыск, причем наибольшее внимание возбудили анкетные листки Совнарода, привезенные из Болгарии.
Из Митровицкой тюрьмы Хлусов с закованными руками был переслан в Белград в арестное помещение при городской полиции (Старая Управа).
Первый допрос с него был снят шефом полиции Любишем, причем при допросе присутствовал ведающий контрразведкой по русским делам Тарасевич.
- Помните, - сказал шеф Любиш, - что у нас тут выкручивают руки, выламывают ноги и убивают.
Хлусов, не скрывая ничего, рассказал обо всем, выразив удивление, что его арестовывают за дело, которого он не скрывал и поддержка которому была обещана от представителя правительства, секретаря департамента полиции Вассо Лазича, каковым он был спровоцирован.
На этот протест Любиш ответил:
- Мы не так глупы, как вы думаете - если мы разрешим массовую репатриацию русских домой, то уедут все и наш народ поймет, что в России не так плохо, как об этом пишут наши газеты, следовательно, не так плохи большевики и Советская власть, как нужно это нам.
Затем Хлусов был ввергнут в подвал. Начались муки пыток. Изо дня в день к арестованному являлся Тарасевич с двумя палачами жандармами и начинались истязания. Били по лицу, двумя плетями воловьих жил, били по телу, каждый раз до потери сознания, и в обморочном состоянии уносили в камеру.
Иногда применялись пытки и хуже - раздевали и голого садили в ”челию”, сырой, холодный каменный мешок в квадратный метр.
И каждый раз являлся Тарасевич и требовал выдачи организации по репатриации.
Так продолжалось месяц. Когда делом Хлусова заинтересовались левые партии парламента, он был освобожден, обвинение ему предъявлено не было, и его выслали в Болгарию.
В истории Хлусова весьма серьезного внимания заслуживают приведенные мною курсивом слова шефа юго-славской полиции Любиша. Я повторю их еще:
- Если мы разрешим репатриацию русских домой, то уедут все, и наш народ поймет, что в России не так плохо, как об этом пишут наши газеты, следовательно, не так плохи большевики и Советская власть, как нужно это нам.
В этих словах - все, вся ханженская политика. Что можно сказать на слова Любиша?
Подло, но откровенно!
Больше ничего.
Если раньше у буржуазии Европы для своих масс был кой-какой козырь против советизма в лице русского голода, расстройства транспорта и других недочетов советской действительности, то теперь, с изжитием этого и растущей мощью Советской власти, этот козырь побит фактами действительности; нужны новые жупелы, которыми буржуазные няньки могли бы пугать своих детей.
И этот жупел найден был.
Он эмиграция.
Не все так хорошо в советской Республике, как говорит об этом советская пресса и коммунистические партии Европы, лучшее доказательство этому то, что во всех европейских городах, странах, как тени, бродят русские эмигранты, предпочитая голод, тяжелый труд, но не хотят возвращения на родину, пока она советская.
Таковы ханжеские доводы буржуазной Европы.
- Смотрите на них - кричат Любиши, указывая одной рукой на эмиграцию, а другой незримой душа ее за горло при попытке репатриации.
Так думают, к сожалению, некоторые недотепы из рухляди прошлого и здесь.
Но жизнь, живая жизнь хлещет и тут их фактами.
- Смотрите, кричит она, смотрите на повинные головы Слащевых, Тютюнников, Грушевских и Савинковых и не верьте Любишам!
И теперь им уже не верит никто!
Итак, - организованная репатриация разбилась о скалы белградского департамента полиции.
Надежда на свою самодеятельность рухнула, осталась вера в скорый приезд советского представителя.
Ждут, упорно ждут приезда советской миссии.
<…>
Наиболее инициативные и энергичные из казачьей массы все же находят выход из положения - бегут в Белград, всякими правдами и неправдами добиваются там получения паспорта в Константинополь и едут в Болгарию, где понаслышке, уже имеется советский представитель и откуда идет репатриация (речь идет о периоде до высылки Миссии из Болгарии в июле 1923 года).
До середины 23 года выехавших одиночным порядком из Юго-Славии казаков было до 1.500 человек. В настоящее время там томится до восьми тысяч казаков, ожидающих с нетерпением, ввиду перемены кабинета и уклона внутренней политики влево, въезда туда советского представителя».
(Из книги И.Лунченкова «За чужие грехи: (казаки в эмиграции)», Ростов н/Д, 1925).
Иллюстрирован пост мозаикой из подземных переходов города Ростов-на-Дону, выполненной в 1970-1980-х годах художником-облицовщиком Юрием Лабинцевым по эскизам мастеров училища имени Грекова.