Размышления про европейцев
Наблюдая за реакцией европейских сми, да и самих европейцев на террористические атаки во Франции, я задаюсь вопросом, почему европейцы начинают реагировать адекватно только на те трагические события, которые коснулись их непосредственно?
Создается впечатление, что для большинства из них границы мира, где происходит что-то трагическое, проходят в лучшем случае по границам своих стран. Отсюда и завораживающий цинизм изданий типа Шарли эбдо и общеевропейские стенания по поводу сбитой белочки на дороге, с последующим обсуждением увеличения местного бюджета на постройку дополнительных заграждений вдоль магистралей.
Но если где-то в Ливане, Сирии, Ливии, России- происходят теракты, то это в общем-то не интересно (если не отменяют полеты в Египет).
Вспомнился мне один случай из жизни. Родители мои родом из деревни в вологодской области. Такая глухая деревенька на два десятка домов, к которой уже никогда не будет заасфальтированной дороги. В этой деревне, летом, мы собираемся с родней раз в год на неделю другую, проведать бабушку и пообщаться. Народу набирается человек 10. Есть у меня двоюродный брат, который когда-то изучал английский где-то в Европе. Преподаватель у него был грек. И этот грек, как потом выяснилось, звали его Алексис, пристал к брату: покажи настоящую Россию. В общем, привез его брат в деревню. Грек довольно хорошо говорил по-русски, был не требователен во всем, и оказался просто хорошим парнем.
Но самое интересным оказалось наблюдать за ним в простых житейских ситуациях.
Как-то утром сели завтракать, Алексис стал чистить яичко. А за стенкой бабушка суетится по хозяйству и причитает, то есть тихо бормочет про себя: «Пошто- он (брат) его привез. Ишь удумал грека припер, корми его здесь. И так эдакая прорва народу». Я вижу, как у Алексиса яичко замерло в руках и изменились лицо. Я ему тихонечко объясняю: бабушка- старая, в войну ей было 12 лет, работала на картофеле сушке, с ее слов поэтому и не померла от голода. С тех пор у нее две проблемы, что нечего будет кушать зимой, и не хватит дров. (что само по себе смешно, потому что нас более 10 внуков и правнуков и на зиму ее забирают в город). Алексис все понимает, и уходит на сеновал писать книгу. (выяснилось, что они типа писатель).
Потом мой отец берет Алексиса, и они идут гулять по гостям, нужно же показать живого грека. Живой, настоящий грек в деревне, это я скажу вам, сенсация по круче прилета инопланетян. Что инопланетяне? Они и так каждый год прилетали, особенно к тем, кто пил больше недели. И вот, заходят они в гости к «дяде» Коле, это он для моего отца «дядя» был, а так-то ему хорошо за 70 уже было. Отец ему объясняет, что это грек, настоящий, что он приехал посмотреть настоящую Россию. Дядя Коля убегает в дом и возвращается с подарком- лапти. Алексис интересуется, что это такое. Дядя коля ему объясняет, что он эти лапти сделал сам и ему торжественно дарит. Алексису интересно, а где он так лапти научился делать? Дядя Коля рассказывает, как в войну он остался мальчишкой без родителей, жилось туго, и чтобы подработать он научился плести лапти, этим и выжил, когда было особенно туго. У Алексиса наступает катарсис, он молча уходит на сеновал и пишет что-то до вечера.
На следующий день они идут в гости к учительнице моего отца, «тете» Шуре. Их садят пить чай и показывают фотографии в стареньком семейном альбоме. И вдруг Алексис спрашивает, а почему на этом человеке старая греческая военная форма. Тетя Шура рассказывает, что это ее отец, что в войну он попал в плен, как-то оказался в Греции. Там бежал из плена и партизанил с местными. У Алексиса едет крыша, он уходит на сеновал и пишет до следующего утра.
К чему я это пишу? Алексис- он можно сказать, представитель близкой нам по духу части европейцев, он - та «Европа», которая связана с Россией исторически и духовно. Если для него происходящее здесь настолько неожиданно, то для остальной Европы, ни чего особо не изменилось с времен Марко Поло и «реки России до сих пор полны бегемотами».