Пояснения к статье М.Кантора "Как смотреть картины" или о “дьяволе” мелочей.

[cultprosvet_mag]

У Максима Кантора есть статья "Как смотреть картины". Статья, во многом, хорошая, открывшая для меня Петрова-Водкина, поднимающая важную тему “понимания” искусства. Ведь, по меньшей мере, странно слышать от посетителей того же Пушкинского музея, отстоявших час на морозе, реплики: “Ух ты, смотри какая коровка, ведь умели же делать…”. О каком зале музея идет речь? Правильно, это зал " Искуство Древнего Ближнего Востока".

Так вот, Кантор как раз и пытается объяснить, что это значит - “смотреть картины”, но, как и многое, делает это лукаво, с массой фактических неточностей, подтасовок и пытаясь натянуть “сову на глобус”, примерно как Дмитрий Быков в отношении литературы. В рузльтате же получается прекрасная метафора состояния отечественной культуры. Любуемся. С одной стороны, “коровки”, с другой, издевательски-наплевательское отношение к населению со стороны тех, кто, собственно, и должен про “коровок” “объяснять”. И дело тут не в Канторе, он, кстати, далеко не худший вариант "элито", дело - в умирании “культуры” как культуры, в ее перерождении в собственное отрицание, в аппарат психологического насилия и манипулирования общественным мнением.

Но вернемся к тексту "Как смотреть картины". Привожу из текста фрагменты с пояснениями:

«1919 год. Тре­во­га»

• М.Кантор: «Те­перь спро­си­те се­бя: за­чем ху­до­ж­ни­ку, ко­то­рый столь хро­но­ло­ги­че­с­ки то­чен, пи­сать в 1934 го­ду сце­ну тре­во­ж­но­го ожи­да­ния у ок­на - и на­звать эту кар­ти­ну «Тре­во­га 1919 год».

За­глян­ем в био­гра­фию Пет­ро­ва-Водкина:

• «К 1934 го­ду здо­ро­вье Пе­т­ро­ва-Водк­ина не­сколь­ко улуч­ша­ет­ся, он воз­вра­ща­ет­ся к ак­тив­ным за­ня­ти­ям жи­во­пи­сью и со­з­да­ет од­ну из сво­их луч­ших кар­тин позд­не­го пе­ри­о­да - "1919 год. Тре­во­га" (1934, ГРМ), в ко­то­рой вновь прон­зи­тель­но зву­чит ре­во­лю­ци­он­ная те­ма. Уже упо­ми­на­лось, что эс­киз этой ком­по­зи­ции был на­пи­сан в 1926 го­ду

• (пер­вый эс­киз-ри­су­нок раз­ве­ден­ной ту­шью вос­хо­дит еще к осе­ни 1925 го­да),

• но то­г­да не по­лу­чил даль­ней­ше­го раз­ви­тия. Те­перь, не ме­няя об­ще­го ха­ра­к­те­ра ком­по­зи­ции, но уто­ч­нив ее пер­вый план - глав­ным об­ра­зом по­ста­нов­ку фи­гу­ры жен­щи­ны, око­ло ко­то­рой по­я­ви­лась де­во­ч­ка, - Пе­т­ров-Вод­кин ма­с­тер­ски во­пло­ща­ет свой за­мы­сел на боль­шом хол­сте».

То есть кар­ти­на бы­ла на­ча­та поч­ти на 10 лет рань­ше. У художника был ка­кой-то за­мы­сел, ра­бо­та шла, но по­том была прервана. Почему? В 1927 го­ду у Пе­т­ро­ва-Вод­ки­на об­на­ру­жен ту­бер­ку­лез и он вы­ну­ж­ден ме­нять об­раз жиз­ни. Ведь Ма­к­сим Кан­тор чи­тал «Вол­шеб­ную го­ру» То­ма­са Ма­нна и в кур­се то­го, ка­ким бы­ло ле­че­ние тубер­ку­ле­за в 20-годы? Или нет? В 1929 го­ду бо­лезнь обо­ст­ря­ет­ся, и на не­сколь­ко лет Пе­т­ро­ву-Вод­ки­ну за­пре­ща­ют ри­со­вать красками. Как раз в этот пе­ри­од он пи­шет ли­тер­тур­но-био­гра­фи­че­с­кие по­вес­ти "Хлы­новск" и "Про­стран­с­т­во Эв­к­ли­да"».

• М.Кантор: «Для че­го в 1934 го­ду изо­б­ра­жать то, что бы­ло пят­на­д­цать лет на­зад? Ка­кой в этом спе­ци­аль­ный смысл?».

Обратимся опять к биографии художника:

• «В том же 1926 го­ду, раз­ви­вая об­раз­ную ос­но­ву "Ра­бо­чих".

• Пе­т­ров-Вод­кин при­сту­па­ет к не­боль­шо­му ци­к­лу кар­тин на те­мы гра­ж­дан­ской вой­ны и ре­во­лю­ции две из них ста­ли ва­ж­ней­ши­ми, этап­ны­ми для все­го его твор­че­ст­ва со­вет­ских лет. Пер­вой ра­бо­той ци­к­ла был эс­киз ком­по­зи­ции "1919 год. Тре­во­га" (1926), по­лу­чив­шей свое окон­ча­тель­ное во­пло­ще­ние толь­ко во­семь лет спу­с­тя.».

То есть смысл был, так как был цикл ра­бот, ко­то­рый ос­тал­ся не­за­вер­шен­ным. При пер­вой воз­мо­ж­но­сти ху­до­ж­ник ре­шил его за­вер­шить. Ма­к­сим Кан­тор об этом не знал? Или он просто пытается манипулировать доверием читателя?

• М.Кантор: «И за­чем ука­зы­вать в кар­ти­не - столь скру­пу­лез­но - да­ту? Раз­ве для сим­во­ли­ста - да­та ва­ж­на?».

А ведь и прав­да, ху­до­ж­ник скур­пу­лез­но ука­зал да­ту в на­зва­нии. Толь­ко вот Ма­к­сим Кан­тор в тек­сте на­зва­ние ис­ка­жа­ет, Петров-Водкин назвал картину «1919 год. Тре­во­га», а не “Тревога 1919 год”. Ведь не только для символиста важна точность? Да и как быть, когда с одной стороны Кантор призывает уважать замысел художника и быть внимательным к деталям, а сам пренебрегает этим даже в названии полотна? Почему?

• М.Кантор: «Вот, се­мья в ужа­се вы­сма­т­ри­ва­ет что-то в но­ч­ное ок­но: ну, что они мо­гут вы­сма­т­ри­вать?».

Да, но раз­ве это на­пря­жен­ное «вы­сма­т­ри­ва­ние» не есть ос­нов­ной за­мы­сел кар­ти­ны? По­пыт­ка пе­ре­дать пси­хо­ло­ги­че­с­кое со­сто­я­ние?  И еще раз за­гля­нем в био­гра­фию художника:

• «К ре­ше­нию те­мы Пе­т­ров-Вод­кин шел сло­ж­ным и но­вым для не­го пу­тем, от­ча­с­ти на­ме­чен­ным в кар­ти­не "Се­мья ра­бо­че­го в пер­вую го­дов­щи­ну Ок­тя­б­ря", стре­мясь со­з­дать, пре­ж­де все­го, силь­ный чи­с­то пси­хо­ло­ги­че­с­кий эф­фект.

​

• Зри­тель мо­жет толь­ко до­га­ды­вать­ся о том, что про­ис­хо­дит за за­на­ве­шен­ны­ми ок­на­ми ком­на­ты, по по­зам и же­с­там пер­со­на­жей: на­пря­жен­но всма­т­ри­ва­ю­ще­му­ся в си­не­ву но­чи муж­чи­не, за­стыв­шей, об­ра­тив­шей­ся в слух жен­щи­не, ин­стин­к­тив­но при­жи­ма­ю­щей к се­бе ма­лень­кую дочь».

​
Ре­во­лю­ция, 1919 год, гра­ж­дан­ская вой­на, мо­ло­дая ра­бо­чая се­мья, в го­ро­де не­спо­кой­но, «Враг у во­рот». Но ведь и Кантор не просто так вдруг об "ужасе пишет". Ведь все знают, что тогда был ужас-ужас и рабочих по ночам тысячами арестовывали, в 34-ом-то году... (*сова тревожно смотрит на глобус, чувствуя неладное*)

• М.Кантор: «На пер­вом пла­не смя­тая га­зе­та и над­пись "Враг". Ка­кой та­кой враг име­ет­ся в ви­ду в 1934-м го­ду - и ко­го и что вы­сма­т­ри­ва­ют но­чью в тем­ном ок­не, как не во­ро­нок? Это на­столь­ко про­с­то, что до­ду­ма­лись до это­го уже поч­ти все ис­кус­ст­во­ве­ды».

Да, искуствоведы додумались, у историков поинтересовались, и вот что выяснилось:

• «Рас­сказ о со­бы­тии при­об­ре­та­ет про­грамм­ное зна­че­ние в жи­во­пи­си Пе­т­ро­ва-Вод­ки­на. Со сте­рео­ско­пи­че­с­кой то­ч­но­стью вос­со­з­дан в "Тре­во­ге" ин­терь­ер скуд­но об­ста­в­лен­ной ком­на­ты пи­тер­ско­го ра­бо­че­го 1919 го­да. Обо­д­ран­ные ро­зо­вые обои, ло­с­кут­ное оде­я­ло, под ко­то­рым спит ре­бе­нок, ку­сок хле­ба на сто­ле, хо­ди­ки в про­стен­ке - все го­во­рит о том, что эта се­мья еще не вы­бра­лась из край­ней ну­ж­ды. Слов­но не до­ве­ряя сво­им воз­мо­ж­но­стям пла­сти­че­с­ки­ми сред­ст­ва­ми вос­со­з­дать тре­во­ж­ную ат­мо­сфе­ру тех дней, ху­до­ж­ник кла­дет на та­бу­рет ок­тябрь­ский (за 1919 год) но­мер пе­т­ро­град­ской "Кра­с­ной га­зе­ты"

• со зна­ме­ни­тым при­зы­вом "Враг у во­рот", звав­шим ра­бо­чих Пе­т­ро­гра­да на за­щи­ту го­ро­да от под­сту­пав­шей к не­му бе­лой ар­мии ге­не­ра­ла Юде­ни­ча.

• И все же, не­смо­т­ря на поч­ти бес­пре­це­дент­ное для Пе­т­ро­ва-Вод­ки­на вни­ма­ние в ком­по­зи­ци­он­ной кар­ти­не к ре­а­ли­ям (един­ст­вен­ное ис­к­лю­че­ние - упо­мя­ну­тая "Се­мья ра­бо­че­го..."), ду­ма­ет­ся, что вы­ра­зи­тель­ность здесь до­с­тиг­ну­та не столь­ко за счет этих по­с­лед­них, сколь­ко пла­сти­че­с­ки­ми сред­ст­ва­ми. Ощу­ще­ние вне­зап­ной тре­во­ги, раз­ли­тое в ком­на­те, пе­ре­да­ет­ся и ре­з­ким дис­со­ни­ру­ю­щим цве­то­вым ак­кор­дом, и чет­ким, слов­но оза­рен­ным мгно­вен­ной вспыш­кой све­та на­ро­чи­то пред­мет­ным ми­ром кар­ти­ны, и пси­хо­ло­ги­че­с­ки то­ч­ны­ми, вза­и­мо­обу­сло­в­лен­ны­ми дви­же­ни­я­ми ка­ж­до­го ее пер­со­на­жа. Со­хра­нив­ши­е­ся ри­сун­ки-шту­дии по­ка­зы­ва­ют тща­тель­ную от­ра­бот­ку ху­до­ж­ни­ком клю­че­вой в ком­по­зи­ции фи­гу­ры всма­т­ри­ва­ю­ще­го­ся в ули­ч­ную тем­но­ту ра­бо­че­го - по­ло­же­ние его рук, на­клон спи­ны, вся по­за уди­ви­тель­но то­ч­ны и вы­ра­зи­тель­ны.»

Ка­жет­ся тут все по­нят­но: и ка­кой враг, и что за га­зе­та, и по­че­му та­кая об­ста­нов­ка. Не­по­нят­но толь­ко Ма­к­сим Кан­тор об этом не зна­ет или умал­чивает? За­ко­нчить же эту часть хо­чет­ся сти­хо­тво­ре­ни­ем Оше­ра Швар­ц­ма­на «Враг у во­рот»:



Кромешная ночи мгла
От боли взорвалась:
- Враг у ворот!
Из глубины сердец
Истошный рвется крик:
- Враг у ворот!
Вмиг на коня.
Светом сквозь мрак, -
В море огня.
Сабля как стяг.
- Враг у ворот!
1919 Оше­р Швар­ц­ма­н

Продолжение следует.