(no subject)
БОЛЬШАЯ КНИГА
Прочитал набоковский комментарий к Евгению Онегину. Вне всякого сомнения, это одна из фундаментальных русских книг, хоть и написана по-английски (впрочем, ее русское переложение весьма недурно). Набоков проделал грандиозную работу источниковедческого, сравнительно-литературоведческого и культурно-исторического характера, в мельчайших деталях воссоздав весь тот литературный и реальный мир, из которого произрос пушкинский роман. Совершенное им вызывает изумление и невольно задаешься вопросом: а не главный ли это его труд?
Комментарии написаны безукоризненным тоном, без малейшего придыхания, столь свойственного советским авторам, порой с легкой иронией и некоторой, всегда конкретной и профессиональной, критикой в адрес нашего поэта. Это написано равным о равном, такого вообще мало в мире. Неистовый критик назвал роман Пушкина энциклопедией русской жизни, но позволительно усомниться, что он как следует разобрался в ее содержании - там слишком многое требует глубоких и разносторонних толкований и даже исследований. А вот тысячестраничный комментарий к Евгению Онегину, пожалуй, с куда большим основанием может быть назван так, с уточнением, что речь идет о дворянской жизни последней трети XVIII - первой трети XIX вв., т.е. золотого века России.
При этом нельзя не сказать, что изредка бросаемые замечания о деспотизме, рабстве и свободе воспринимаются как странный курьез со стороны изгнанника, не способного освободиться от привитых отцом политических воззрений - в первую очередь из-за уважения к его памяти. Но таких мест немного, они вызывают лишь понятную усмешку, и наш комментатор - отдадим ему справедливость - тщательно ограждает нашего поэта от подозрений в каком бы то ни было революционизме - перед нами либеральный консерватор и патриот. Жаль, что тысяча страниц пролетела так быстро...
Прочитал набоковский комментарий к Евгению Онегину. Вне всякого сомнения, это одна из фундаментальных русских книг, хоть и написана по-английски (впрочем, ее русское переложение весьма недурно). Набоков проделал грандиозную работу источниковедческого, сравнительно-литературоведческого и культурно-исторического характера, в мельчайших деталях воссоздав весь тот литературный и реальный мир, из которого произрос пушкинский роман. Совершенное им вызывает изумление и невольно задаешься вопросом: а не главный ли это его труд?
Комментарии написаны безукоризненным тоном, без малейшего придыхания, столь свойственного советским авторам, порой с легкой иронией и некоторой, всегда конкретной и профессиональной, критикой в адрес нашего поэта. Это написано равным о равном, такого вообще мало в мире. Неистовый критик назвал роман Пушкина энциклопедией русской жизни, но позволительно усомниться, что он как следует разобрался в ее содержании - там слишком многое требует глубоких и разносторонних толкований и даже исследований. А вот тысячестраничный комментарий к Евгению Онегину, пожалуй, с куда большим основанием может быть назван так, с уточнением, что речь идет о дворянской жизни последней трети XVIII - первой трети XIX вв., т.е. золотого века России.
При этом нельзя не сказать, что изредка бросаемые замечания о деспотизме, рабстве и свободе воспринимаются как странный курьез со стороны изгнанника, не способного освободиться от привитых отцом политических воззрений - в первую очередь из-за уважения к его памяти. Но таких мест немного, они вызывают лишь понятную усмешку, и наш комментатор - отдадим ему справедливость - тщательно ограждает нашего поэта от подозрений в каком бы то ни было революционизме - перед нами либеральный консерватор и патриот. Жаль, что тысяча страниц пролетела так быстро...