Про английский и дроздов
Сегодня я нашла человека, который говорит по-английски хуже, чем я. Вы не подумайте, это открытие не принесло мне восторга. Это просто возможность поглядеть со стороны, как я жую слова и выплевываю их по буквам, непрестанно думая о временах и артиклях и проклиная свой крошечный словарный запас. Мы об этом много раз говорили с разными (очень умными и прекрасными людьми). О том, каким идиотом ты себя чувствуешь без своего родного языка и контекста, без шуток и прибауток, без знания вторых и третьих значений слов, без подкожной близости всех этих тонкостей, которые между грубостью и любовью все лежат. Мне не хватает всего, и на английском я круглая дура, которая хлопает ресницами (блын-блын). А сегодня я увидела такого же вот человека, взрослого и большого мужчину, профессора из Будапешта. Мне его стало очень жаль, потому что я знаю, каково это чувствовать себя дурой и блын-блын, когда ты на самом деле нет.
А еще из новостей -- это дрозды. В институте живёт два. На высоте пятого примерно этажа натянута огромная сетка, она закрывает весь двор-колодец, так что дрозды не могут улететь. Ты в садике куришь, а они поют друг другу песни. Семейное гнездо у них в институтском курительном садике.
Еще могу написать про свои стальные икры. Кафетерий + курилка находятся на минус втором этаже. А мой офис -- на четвертом. Не могу сказать, что я боюсь лифта. Но как-то западло, когда ты такая молодая и уже на лифте. Думаю, пусть пожилой нью-йоркский профессор катается, а я так. В день "таков" получается что-то чересчур. Плюс моя квартира находится на третьем этаже, и лифта тут нет. В моем распоряжении -- маленькая винтовая лесенка. Поэтому когда я спускаюсь в метро, я играю в Русалочку, которая променяла голос на ноги. В отличие от нее, голос у меня остался. И он хочет издавать стенания. Так что я решила, спортзал мне пока не нужен. Буду заниматься икрами, пока они не отомрут. (Шутка, я в активном поиске спортзала, конечно).
Кажется, к этому часу всё. Меня окружают камамбер и темный шоколад, а еще дел-невпроворот, он накроет меня в понедельник. Нужно срочно зарегистрироваться (мой лэндлорд соизволил согласиться), обзавестись местным номером, купить шерстяную пижаму, плед и домашние валенки. Но это всё -- потом. А завтра, Вена, можно тебя любить.
А еще из новостей -- это дрозды. В институте живёт два. На высоте пятого примерно этажа натянута огромная сетка, она закрывает весь двор-колодец, так что дрозды не могут улететь. Ты в садике куришь, а они поют друг другу песни. Семейное гнездо у них в институтском курительном садике.
Еще могу написать про свои стальные икры. Кафетерий + курилка находятся на минус втором этаже. А мой офис -- на четвертом. Не могу сказать, что я боюсь лифта. Но как-то западло, когда ты такая молодая и уже на лифте. Думаю, пусть пожилой нью-йоркский профессор катается, а я так. В день "таков" получается что-то чересчур. Плюс моя квартира находится на третьем этаже, и лифта тут нет. В моем распоряжении -- маленькая винтовая лесенка. Поэтому когда я спускаюсь в метро, я играю в Русалочку, которая променяла голос на ноги. В отличие от нее, голос у меня остался. И он хочет издавать стенания. Так что я решила, спортзал мне пока не нужен. Буду заниматься икрами, пока они не отомрут. (Шутка, я в активном поиске спортзала, конечно).
Кажется, к этому часу всё. Меня окружают камамбер и темный шоколад, а еще дел-невпроворот, он накроет меня в понедельник. Нужно срочно зарегистрироваться (мой лэндлорд соизволил согласиться), обзавестись местным номером, купить шерстяную пижаму, плед и домашние валенки. Но это всё -- потом. А завтра, Вена, можно тебя любить.