(no subject)
Мозаика базового уровня. Мой дедушка по маме украинец из Запорожской области. Бабушкину маму пригнали с территории современной Болгарии где-то между Первой Мировой и местной гражданской войной на территорию нынешней Западной Украины. Они встретились сложным путем и после Второй Мировой родили мою маму. В моем свидетельстве о рождении мама указана украинкой. Мой дедушка по папе еврей из семьи переселенных немецких евреев в Поволжье. Моя бабушка по папиной линии значилась как русская, и это единственный человек из всех, кого я не застала. При этом у меня красный паспорт и со времен хоть немного зрелости отсутствие национальной идентичности как таковой, хотя я очень пыталась понять, что такое Россия. Мне показалось, что это мозаика империй, колоний, языка, истории и быта. Я чувствую свою принадлежность к этому, и мне это, во-многом, не симпатично было всю жизнь. Но особое мучительное чувство узнавания-понимания в теле страны мне тоже знакомо.
Мозаика второго уровня. Крым подтвердил мои опасения относительно плохих отношений с этой страной как государством и его большинством и очень поляризовал меня в плане гражданской позиции. Моя мама, жительница Питера, начиная с 60-х, смотрела российский телевозор и доказывала своей сестре киевлянке по скайпу, что там у нее бандеровцы. Они не рассорились, они терпеливые и интеллигентные люди. Мама умерла в 17-м, а тетя сейчас в Польше у дочери. Мой папа умер в 2006-м, переехав, впрочем, из Питера сначала в Киев (он ликвидировал Чернобыль), а потом в Германию, получив немецкий паспорт.
Мозаика третьего уровня. Воровать и убивать людей плохо. Это база, это же очевидно. Прикрывать свое воровство или убийства тем, что ты обижен, это не вопрос морали даже, это за гранью морали. В 14-ом у меня были ощущения, что, если нормально объяснять, то можно что-то объяснить. Что многие люди просто не вдумываются и не знают, но если узнают, то они поймут, ведь это очевидно. На митинги ходила, конечно. Приезжала в Европу, рассказывала, как у нас обстоят дела, видела, что на меня смотрят как на неформала, как на протестного подростка какого-то. Те же прибалты много раз говорили, что вот бы им такого командующего, как наш. Ну ок.
Гайки закручивались постепенно, но если не выходишь на улицу, то шанс получить двушечку или пятнадцать был не очень большой, нас к этой логике постепенно приучали. А выйдешь один раз - уже не отмоешься, везде камеры, придут не из-за митинга, так из-за какой-нибудь ебалы через пол года, просто в списке значишься. Но до 24-го февраля с людьми в принципе еще можно было разговаривать.
Мы следили за "учениями", но не верили, что это всерьез. Все, с кем я говорила, не верили, потому, что мы привыкли к этому взятию на понт. Как я понимаю, все разворовано, поэтому все всем врут, и поэтому произошла такая большая ошибка. Никто не встречал их с цветами, ну надо же. Армия разворована как и все остальное. Маленькая победоносная война, нужная только для поднятия внутреннего тонуса, рейтинга, приправленная эзотерикой, амбициями, обидами, но сводящаяся к продлению власти, привела к зверствам, обвалу экономики и новому 39-му году. Безо всяких преспектив 41-го, если не считать ядерного оружия, то есть, собственного гомицида. Я не верю, но я и перед 24-ым не верила до конца.
Это население умеет жить нищими. Их реально завел 14-ый год, их заводит и сейчас. Я не знаю, как. Это какой-то другой вид людей, я не понимаю до конца, хотя, казалось бы, должна по профессии. Ну, то есть, умом я понимаю, Ханна Арендт, пропаганда, империя, Эткинд. Здесь рабовладение отменили 160 лет назад только. Пол страны географически малые народы, которые вообще не при делах разбираться, кто тут кому что, без интернета и с толчками на улице.
Мозаика четвертого уровня. Мне было жалко уезжать. Виновато бросать клиентов, которые в кабинет ходили ногами. 20-го февраля мы ехали из Таллина в Питер и включили Эхо Москвы. Там впервые за 20 лет, наверное, звучал голос гаранта, и стало понятно, что что-то случилось. И мы послушали, и стало понятно, что пиздец, но, конечно, потом было еще три дня, когда мы просто искали евро, баксы, но при этом еще сохраняли надежду, что мы просто паникеры и перестраховщики. В шесть утра 24-го муж пошел пописать с телефоном, вернулся, сел и сказал "началось".
Состояние в теле с тех пор и еще три недели было похоже на то, как у тебя кто-то смертельно болен и умирает. Я не одна, кто именно так описывал свое состояние. Атомный взрыв внутри диафрагмы, тревога и невозможность отключиться ни на минуту. Спать невозможно, просыпаешься в шесть утра и в телефон.
Клиенты. Конечно, не все в теме и не все реагировали так же. На одну девушку я сорвалась, из тех, кто "а где вы были 8 лет". Вроде, разрулила на сессии, но она больше не приходила, а работали мы вместе года два. С еще одним юношей выяснили разность позиций, но это было уже 2-е марта, и я уже понимала, что уезжаю, и нервов хватило выдержать. Сейчас вот он уже сам думает иначе. Ладно, 2-го я поняла, что могу уехать. Морально, физически могу все это бросить, кабинет, людей, взять мужа и котов и просто поехать через границу на запад. 3-го выехали, страшно было очень, что не выпустят.
А как только переехали через границу, чувство вины перед украинцами перелилось в чувство вины перед оставленными россиянами. Многие на меня злились, некоторые даже об этом сказали.
Числу к 20-му мне стало получше в диафрагме. Теперь Буча.
Мы живем в Котла-Ярве, вполне русскоязычный регион Эстонии. Пытаемся урегулировать бюрократические вопросы, вакцины, карты, переводы. Нужно, конечно, решать, что делать дальше глобально. Конечно, я надеюсь на табакерку, на галстук, на что угодно, что поможет нам всем, но готовиться надо к длинной дистанции, это то, что я постоянно твержу клиентам, и вот надо же думать, как жить дальше, где жить.
5-6 человек из российских клиентов уехали: Черногория (2), Турция, Армения, Дубай, Сербия. Возвращаться еще есть к кому, да и кабинет, жилье, коллеги, можно что-то замутить обучательное, есть спрос. Но Буча. Не город, а суть этого. Это моя страна (см. первый уровень мозаики, wtf?), мои люди, которым нужно помогать. И есть какой-то особый опыт, особое сочетание состояний, чувств, которое очень трудно объяснить людям снаружи. Никто не понимает этого сочетания вины, страха, смирения, стыда и гордости смертника. Русские не все одинаковые, просто потому, что там 145 миллионов, и нет никаких русских, все же это понимают в Украине. Ну, понимали раньше, пока был контейнер, чтобы понимать. Есть воспитание, становление, среда, образование, есть страх и что-то из поля Конрада Лоренца.
И еще все хотят остаться в белом, я причем не только про условно-русских. Европейцы, которые одной рукой то, другой сё, американцы. Из-за того, что никто не может вынести себя хотя бы в крапинку, ситуация все хуже и хуже, и со дна стучат регулярно. К украинцам ничего не относится, принципиальное табу. Тем более, что они охуенные.
Мы много пьем здесь, и, в общем-то, пофигу. Хочется вернуться домой, а потом опять выскочить наружу. Не знаю, как так сделать, это странно, как заяц. Не очень хочу в Черногорию. Средняя Азия, Грузия, Ереван, Стамбул - ну тоже. Муж говорит о Болгарии и Сербии. Везде проблемы с ВНЖ, но больше проблема, что это глобально не то, чего бы мне хотелось. Я люблю Минск. Еще одна драма.
Что мы поняли - я действительно могу жить где угодно в плане работы. Очень много работы, ни один человек не ушел за это время, кроме той первой девочки. Клиенты лояльны к изменениям формы оплаты, заботятся вообще как могут.
С котами сложновато путешествовать самолетами, да и машиной, если ехать, то долго и с большими остановками.
Все это терпит и не столь важно и опасно, по сравнению с тем, что происходит на две тысячи километров южнее.
Кажется, все это может быть и траншеей к аду на много лет вперед, и точно так же может проехаться, пройти как информационное событие со сроком годности. Информационное общество, Бодрийяр-Спейси. Долбанные исторические события, мир очень быстрый.
Убивать плохо, жить так жутко страшно, ну какого черта здесь так, и куда деться. Я не знаю, кто такие мы, но мы разные, мы не одинаковые, хотя в целом мы - это невыносимо, этого не должно существовать, просто как образования на карте. Это не новая мысль, давняя, с обоснованием. Может, дело и в человеке, в людях конкретных, но и в населении тоже, если с ним такое можно сделать.
Я не знаю, что блять такое раскаянье, и я не верю в него, когда вижу Сербию и Венгрию, и им норм.
Цивилизация, как минимум, проблематична.
Мозаика второго уровня. Крым подтвердил мои опасения относительно плохих отношений с этой страной как государством и его большинством и очень поляризовал меня в плане гражданской позиции. Моя мама, жительница Питера, начиная с 60-х, смотрела российский телевозор и доказывала своей сестре киевлянке по скайпу, что там у нее бандеровцы. Они не рассорились, они терпеливые и интеллигентные люди. Мама умерла в 17-м, а тетя сейчас в Польше у дочери. Мой папа умер в 2006-м, переехав, впрочем, из Питера сначала в Киев (он ликвидировал Чернобыль), а потом в Германию, получив немецкий паспорт.
Мозаика третьего уровня. Воровать и убивать людей плохо. Это база, это же очевидно. Прикрывать свое воровство или убийства тем, что ты обижен, это не вопрос морали даже, это за гранью морали. В 14-ом у меня были ощущения, что, если нормально объяснять, то можно что-то объяснить. Что многие люди просто не вдумываются и не знают, но если узнают, то они поймут, ведь это очевидно. На митинги ходила, конечно. Приезжала в Европу, рассказывала, как у нас обстоят дела, видела, что на меня смотрят как на неформала, как на протестного подростка какого-то. Те же прибалты много раз говорили, что вот бы им такого командующего, как наш. Ну ок.
Гайки закручивались постепенно, но если не выходишь на улицу, то шанс получить двушечку или пятнадцать был не очень большой, нас к этой логике постепенно приучали. А выйдешь один раз - уже не отмоешься, везде камеры, придут не из-за митинга, так из-за какой-нибудь ебалы через пол года, просто в списке значишься. Но до 24-го февраля с людьми в принципе еще можно было разговаривать.
Мы следили за "учениями", но не верили, что это всерьез. Все, с кем я говорила, не верили, потому, что мы привыкли к этому взятию на понт. Как я понимаю, все разворовано, поэтому все всем врут, и поэтому произошла такая большая ошибка. Никто не встречал их с цветами, ну надо же. Армия разворована как и все остальное. Маленькая победоносная война, нужная только для поднятия внутреннего тонуса, рейтинга, приправленная эзотерикой, амбициями, обидами, но сводящаяся к продлению власти, привела к зверствам, обвалу экономики и новому 39-му году. Безо всяких преспектив 41-го, если не считать ядерного оружия, то есть, собственного гомицида. Я не верю, но я и перед 24-ым не верила до конца.
Это население умеет жить нищими. Их реально завел 14-ый год, их заводит и сейчас. Я не знаю, как. Это какой-то другой вид людей, я не понимаю до конца, хотя, казалось бы, должна по профессии. Ну, то есть, умом я понимаю, Ханна Арендт, пропаганда, империя, Эткинд. Здесь рабовладение отменили 160 лет назад только. Пол страны географически малые народы, которые вообще не при делах разбираться, кто тут кому что, без интернета и с толчками на улице.
Мозаика четвертого уровня. Мне было жалко уезжать. Виновато бросать клиентов, которые в кабинет ходили ногами. 20-го февраля мы ехали из Таллина в Питер и включили Эхо Москвы. Там впервые за 20 лет, наверное, звучал голос гаранта, и стало понятно, что что-то случилось. И мы послушали, и стало понятно, что пиздец, но, конечно, потом было еще три дня, когда мы просто искали евро, баксы, но при этом еще сохраняли надежду, что мы просто паникеры и перестраховщики. В шесть утра 24-го муж пошел пописать с телефоном, вернулся, сел и сказал "началось".
Состояние в теле с тех пор и еще три недели было похоже на то, как у тебя кто-то смертельно болен и умирает. Я не одна, кто именно так описывал свое состояние. Атомный взрыв внутри диафрагмы, тревога и невозможность отключиться ни на минуту. Спать невозможно, просыпаешься в шесть утра и в телефон.
Клиенты. Конечно, не все в теме и не все реагировали так же. На одну девушку я сорвалась, из тех, кто "а где вы были 8 лет". Вроде, разрулила на сессии, но она больше не приходила, а работали мы вместе года два. С еще одним юношей выяснили разность позиций, но это было уже 2-е марта, и я уже понимала, что уезжаю, и нервов хватило выдержать. Сейчас вот он уже сам думает иначе. Ладно, 2-го я поняла, что могу уехать. Морально, физически могу все это бросить, кабинет, людей, взять мужа и котов и просто поехать через границу на запад. 3-го выехали, страшно было очень, что не выпустят.
А как только переехали через границу, чувство вины перед украинцами перелилось в чувство вины перед оставленными россиянами. Многие на меня злились, некоторые даже об этом сказали.
Числу к 20-му мне стало получше в диафрагме. Теперь Буча.
Мы живем в Котла-Ярве, вполне русскоязычный регион Эстонии. Пытаемся урегулировать бюрократические вопросы, вакцины, карты, переводы. Нужно, конечно, решать, что делать дальше глобально. Конечно, я надеюсь на табакерку, на галстук, на что угодно, что поможет нам всем, но готовиться надо к длинной дистанции, это то, что я постоянно твержу клиентам, и вот надо же думать, как жить дальше, где жить.
5-6 человек из российских клиентов уехали: Черногория (2), Турция, Армения, Дубай, Сербия. Возвращаться еще есть к кому, да и кабинет, жилье, коллеги, можно что-то замутить обучательное, есть спрос. Но Буча. Не город, а суть этого. Это моя страна (см. первый уровень мозаики, wtf?), мои люди, которым нужно помогать. И есть какой-то особый опыт, особое сочетание состояний, чувств, которое очень трудно объяснить людям снаружи. Никто не понимает этого сочетания вины, страха, смирения, стыда и гордости смертника. Русские не все одинаковые, просто потому, что там 145 миллионов, и нет никаких русских, все же это понимают в Украине. Ну, понимали раньше, пока был контейнер, чтобы понимать. Есть воспитание, становление, среда, образование, есть страх и что-то из поля Конрада Лоренца.
И еще все хотят остаться в белом, я причем не только про условно-русских. Европейцы, которые одной рукой то, другой сё, американцы. Из-за того, что никто не может вынести себя хотя бы в крапинку, ситуация все хуже и хуже, и со дна стучат регулярно. К украинцам ничего не относится, принципиальное табу. Тем более, что они охуенные.
Мы много пьем здесь, и, в общем-то, пофигу. Хочется вернуться домой, а потом опять выскочить наружу. Не знаю, как так сделать, это странно, как заяц. Не очень хочу в Черногорию. Средняя Азия, Грузия, Ереван, Стамбул - ну тоже. Муж говорит о Болгарии и Сербии. Везде проблемы с ВНЖ, но больше проблема, что это глобально не то, чего бы мне хотелось. Я люблю Минск. Еще одна драма.
Что мы поняли - я действительно могу жить где угодно в плане работы. Очень много работы, ни один человек не ушел за это время, кроме той первой девочки. Клиенты лояльны к изменениям формы оплаты, заботятся вообще как могут.
С котами сложновато путешествовать самолетами, да и машиной, если ехать, то долго и с большими остановками.
Все это терпит и не столь важно и опасно, по сравнению с тем, что происходит на две тысячи километров южнее.
Кажется, все это может быть и траншеей к аду на много лет вперед, и точно так же может проехаться, пройти как информационное событие со сроком годности. Информационное общество, Бодрийяр-Спейси. Долбанные исторические события, мир очень быстрый.
Убивать плохо, жить так жутко страшно, ну какого черта здесь так, и куда деться. Я не знаю, кто такие мы, но мы разные, мы не одинаковые, хотя в целом мы - это невыносимо, этого не должно существовать, просто как образования на карте. Это не новая мысль, давняя, с обоснованием. Может, дело и в человеке, в людях конкретных, но и в населении тоже, если с ним такое можно сделать.
Я не знаю, что блять такое раскаянье, и я не верю в него, когда вижу Сербию и Венгрию, и им норм.
Цивилизация, как минимум, проблематична.