(no subject)
Сейчас я как призрак из своего 1913-го года, хожу и смотрю на все это. Должна только одну книгу и одну статью, но зачем же писать что-то еще, когда уже существует столько прекрасных и величественных книг?
Живу теперь очень свободной жизнью, она сильно хорошо пахнет отдушкой книжных полок, грейпфрутом и ванилью.
Пожалуй, хорошо бы, чтобы тот факт, что я откуда-то не отсюда, помог мне лучше понимать про здесь.
Написала немного об аутентичности и мобильности в своей итоговой диссертации там. Завела свой кабинет, угощаю клиентов кофе и глюкозой для мозга. В углу фотокарточка Ганди, место в книжном шкафу почти закончилось. Может быть, придется повесить еще пару полок куда-нибудь. Непонятно, что лучше на нынешнем этапе - покупать кабинет в собственность или арендовать. Возникает все же момент привыкания и присваивания. На начальном этапе у меня еще не вызывала отторжения идея сдавать свой домик хорошим людям поработать в нем, но теперь нет, очень нет. Мои стены, мои шахматы и мой граненый штоф.
Что еще. Все, связанное с достиганием чего-то, дается легко. Хотя я давно уже не была настолько мало связана какими-нибудь системами власти. Из соображений простоты, вероятно, я почти перешла с наркотиков на алкоголь, что не может радовать, но на серьезные вещи лень.
Люблю своих друзей, своих клиентов, своего мужа, котов и город, который считаю своим, в котором хочу иметь дела и причины сверх поводов быть.
Музыки почти не слушаю, кино не смотрю, ну немного. Хоррор про мегалодонов выходит только в августе.
С тех пор, как я прекратила свои системные обязательства, меня почти перестали волновать вещи как способ снимать стресс. Иногда хочется посмотреть на что-нибудь красивое, но я почти не люблю природу, и остаются мне редкая в этих местах радость от архитектуры и фантазии о прошлом. 1910-е или 1960-е.
Оскар Кокошка. Август, мост, Дрезден: в конечном счете, любопытство к этим пустым местам, к их беспредметным ландшафтам и есть искусство (с)
Живу теперь очень свободной жизнью, она сильно хорошо пахнет отдушкой книжных полок, грейпфрутом и ванилью.
Пожалуй, хорошо бы, чтобы тот факт, что я откуда-то не отсюда, помог мне лучше понимать про здесь.
Написала немного об аутентичности и мобильности в своей итоговой диссертации там. Завела свой кабинет, угощаю клиентов кофе и глюкозой для мозга. В углу фотокарточка Ганди, место в книжном шкафу почти закончилось. Может быть, придется повесить еще пару полок куда-нибудь. Непонятно, что лучше на нынешнем этапе - покупать кабинет в собственность или арендовать. Возникает все же момент привыкания и присваивания. На начальном этапе у меня еще не вызывала отторжения идея сдавать свой домик хорошим людям поработать в нем, но теперь нет, очень нет. Мои стены, мои шахматы и мой граненый штоф.
Что еще. Все, связанное с достиганием чего-то, дается легко. Хотя я давно уже не была настолько мало связана какими-нибудь системами власти. Из соображений простоты, вероятно, я почти перешла с наркотиков на алкоголь, что не может радовать, но на серьезные вещи лень.
Люблю своих друзей, своих клиентов, своего мужа, котов и город, который считаю своим, в котором хочу иметь дела и причины сверх поводов быть.
Музыки почти не слушаю, кино не смотрю, ну немного. Хоррор про мегалодонов выходит только в августе.
С тех пор, как я прекратила свои системные обязательства, меня почти перестали волновать вещи как способ снимать стресс. Иногда хочется посмотреть на что-нибудь красивое, но я почти не люблю природу, и остаются мне редкая в этих местах радость от архитектуры и фантазии о прошлом. 1910-е или 1960-е.
Оскар Кокошка. Август, мост, Дрезден: в конечном счете, любопытство к этим пустым местам, к их беспредметным ландшафтам и есть искусство (с)