С проверкой на край земли
Еще одна история от энергетика с 50-летним стажем Раис абый Абдрахманова.
В посёлок Тазовский мы прилетели на ИЛ-14. Самолёт «приземлился» на оборудованную полосу на замёрзшей реке Таз. Лёд был настолько крепок, что даже не почувствовал мощный удар колёс «клюшки» при посадке. На место высадки пассажиров, нас буксировал К-700, трактор, оборудованный как снегоочиститель, он же ещё и буксировщик. В иллюминаторы были видны посадочные огни, а за ними высокие, снежные бугры вдоль чистой сине-зелёной полосы.
Сцепка самолёт-трактор медленно двигалась как по дну широкого ущелья, настолько высокими были снежные горы с двух сторон «аэродрома».
Стюардесса попросила приготовиться к высадке и сообщила, что температура за бортом -38 градусов.
Нас с Николай Ивановичем встретил плотного телосложения начальник геофизической лаборатории Валентин Александрович. На нём была крытая с капюшоном шуба и унты выше колен. Мы забрались в салон тёплой вахтовки на базе автомобиля Урал. Под скамейками вдоль бортов вентиляторы выдували почти горячий воздух.
После встречи с начальником экспедиции нас довезли до дома приезжих, и мы разместились в «номере» на втором этаже.
Тазовский не новичок на Крайнем Севере, и одноэтажные сборные дома стоят так, будто они здесь с незапамятных времён. Только металлические коричневого цвета контейнеры против окон каждой квартиры, говорят о готовности живущих в них в любое время вернуться на землю. Так северяне называют место своего рождения, и место, куда мечтают когда-нибудь вернуться. Скарб погрузил и «аллюра три креста».
Ещё одной особенностью посёлка является торчащие в сторону улицы, так называемые, морозилки. Они заменяют стекло одной из половин нижней секции окна наружной рамы. Это нечто прямоугольный короб из дюралюминиевого полотна. И служит он холодильником. Фрамуга внутренней рамы - здесь дверца холодильника. Основная масса провианта конечно в контейнере, а расходные ежедневно продукты в окне под рукой на кухне.
Нас «занесло», можно сказать, на край земли. Морозную тишину нарушал не умолкающий ни днем, ни ночью ПАЭС-2500. Электростанция смонтирована чуть в стороне, в так называемой промзоне, но каждый житель посёлка живёт «со звуком жизни». Это, в самом деле, как удары сердца, которые говорят, что ты жив.
Заглохни ПАЭС и посёлок обречён, за сотни километров вокруг нет ни души.
Мы с Николаем Ивановичем « первую вводную» устроили именно на станции.
- Заглушите двигатель - потребовали мы у дежурного. Тот опешил, шарк глазами на начальника. - Выполняйте - подтвердил тот.
Столько агрегату ставить обороты, как тут же завёлся аварийный двигатель и почти незаметно нагрузку принял генератор-двойник. Но у дежурного от волнения появилась испарина на лбу.
- Вы такие проверки совсем, что ли не устраиваете?
- Конечно, проводим. Но они проходят исподволь, с подготовкой. А тут чужие люди… - парировал Валентин Александрович.
Утром мы с Николаем Ивановичем распределились по подразделениям экспедиции-посёлка. Мой начальник «взял себе» комбыт, а мне досталась промышленность.
За несколько дней нам предстояло обследовать электрохозяйство и выдать уже оформленные предписания на устранения замечаний.
Я предложил свои услуги по изучению ПТЭ и ПТБ в конце рабочего дня, что было с энтузиазмом принято. Слушателями были даже «конторские женщины».
Когда я приходил в «номер» Николай Иванович обычно корпел над текстом предписания. К нему присоединялся и я - и так каждый день до полуночи.
На приёмке экзаменов у лиц ответственных за электрохозяйство мы участвовали оба, как члены комиссии.
А в день отлёта, до обеда, меня попросили участвовать в проверке знаний ПТЭ и ПТБ у персонала электроцеха и ПАЭС.
Николай Иванович провёл «открытый урок» с учениками школы, по просьбе её директора.
Улетали мы на «вертушке». МИ-6 три с половиной часа «висел» над бесконечной мёртвой тундрой, пока не показались огни Нового Уренгоя.
Раис Абдрахманов
Март 1989 год