про Прилепина.
Вот все говорят: Прилепин, Прилепин. В восторге все. Дескать, современный Шукшин, не меньше. Я тоже решила не отставать от общественности, насладиться книгой и разузнать побольше про автора. Благо, попалось мне "Кино в деталях" Бондарчука. Как раз в гостях был Прилепин. Смотрю, глазки томные в потолок, голосок шепоточком, питается, очевидно, пыльцой, росой и лунным светом. Ну, думаю, все как положено, точно настоящий энтелегент.
Скачала книжки его. Расположилась удобно на диване, предвкушаю. Читаю, читаю, читаю, читаю и вот кажется мне, что симбиоз какой-то наблюдается в книгах Захара Прилепина: то Гришковец из-под лавки выглядывает, то пелевинщиной отдает, то и вовсе сада-маза с порноэффектом присутствует. И все это покрыто депрессивной пленкой. А учитывая, что любимое слово Захара батьковича - это слово "обильно", которое встречается на каждой странице да не по разу, в сочетании с бесконечным трахом с подробностями, то общее впечатление от книжек его не очень. Это грубо говоря, мягко выражаясь. На 4 из 10 можно оценить. Плюс один: слова красиво в предложения складывает, распространенные, а некоторые даже с деепричастными оборотами. Это приятно. Но в остальном непонятно, чо в нем нашли, совсем, видать, захирела наша литература.
Скачала книжки его. Расположилась удобно на диване, предвкушаю. Читаю, читаю, читаю, читаю и вот кажется мне, что симбиоз какой-то наблюдается в книгах Захара Прилепина: то Гришковец из-под лавки выглядывает, то пелевинщиной отдает, то и вовсе сада-маза с порноэффектом присутствует. И все это покрыто депрессивной пленкой. А учитывая, что любимое слово Захара батьковича - это слово "обильно", которое встречается на каждой странице да не по разу, в сочетании с бесконечным трахом с подробностями, то общее впечатление от книжек его не очень. Это грубо говоря, мягко выражаясь. На 4 из 10 можно оценить. Плюс один: слова красиво в предложения складывает, распространенные, а некоторые даже с деепричастными оборотами. Это приятно. Но в остальном непонятно, чо в нем нашли, совсем, видать, захирела наша литература.