Как я ходил на митинг (1)
Накануне митинга на проспекте Сахарова я созвонился с Оревой. У нас был уже опыт совместного похода на митинг на Болотной. Тогда с нами был еще Яша, математик из Мексики. Яша дико мерз и все время занимался подсчетом количества митингующих.
У него получалось 5 тысяч. Вообще-то в школе Яша лучше решал задачки. Но то было на Болотной. В этот раз мы с Оревой договорились встретиться у крайнего левого металлодетектора в 4 часа дня. Митинг начинался в 2. Я подошел к половине четвертого и стал набирать Ореву. Мы созвонились и оказалось, что стоим в 10 метрах друг от друга. По разные стороны этого самого металлодетектора. Орева и на этот раз был с математиком. Но с другим, из Франции. Математика звали Степой. Степа считал людей. Я думаю, что каждый математик, оказавшись на митинге, начинает сразу считать людей. Это у них на уровне рефлекса. Степа насчитал «понятно что много». Мы стали продвигались вглубь, а Орева рассказывал, что уже было. Уже был Навальный, который по словам Оревы что-то яростно кричал, а потом пригрозил взять Кремль. Кто был еще, Орева не помнил. Немудрено, если все последние три года он безвылазно сидел дома в Коньково, лишь изредка выходя в ближайший магазин за продуктами. Он немного отвык от людей.
Тем временем мы дошли до большого монитора, который стоял где-то в середине проспекта. Монитор должен был показывать выступавших, так как сцена была очень далеко. Но он не работал. Зато работали динамики и было слышно, как кто-то что-то говорит. Вокруг было действительно много народу, изредка попадались знакомые лица. Толпа неслышно гудела, основной шум был где-то далеко впереди, у сцены. И вдруг гул перерос в громкий неодобрительный свист. Неожиданно включился большой монитор, наверное от свиста, и я на нем распознал Ксению Собчак. Несмотря на свист, она говорила довольно долго. Мне показалось, что здесь, на митинге, прямо во время выступления, у нее запустился мощный мыслительный процесс, она искренне пыталась понять, что же сейчас такое происходит в стране и делала это вслух. «Нужна партия, говорила она, нам всем нужна партия, которую мы будем поддерживать. Это будет такая партия, которая нам всем нужна». Наконец ее сменил мужской голос Я узнал Шендеровича. Но только по голосу, поскольку монитор опять выключился. Правда не совсем. На нем намертво запечатлелась Ксения Собчак. Стало весело. Получалось, что замершая Собчак заговорила голосом Шендеровича. Шендеровича я с некоторых пор недолюбливал, поскольку он клеился к одной моей родственнице, так что я его особо не слушал. В это время мы встретили нашу хорошую знакомую Лену. Выяснилось, что она пришла с кучей друзей, они стояли недалеко от сцены, но потом потеряли друг друга. Среди потерявшихся друзей фигурировал все тот же Яша из Мексики вместе со своим другом Петей, а также еще одна наша общая подруга Аня. Тем временем ведущий объявил Константина Косякина из Левого фронта. Я стал его с удовольствием слушать, поскольку Косякин говорил четко и конкретно. Мы начали пробираться вперед, ближе к сцене. Люди стояли уже поплотнее, где-то надо было протискиваться и следить друг за другом, чтобы не потеряться. А со сцены доносилось что-то нелепое. Про всеобщую рабочую стачку, про революционный пролетариат… Я прислушался. Это был все тот же Косякин. Его уже несло в духе Ленина-Троцкого со школьных уроков истории. В конце концов у него отобрали микрофон и дали слово бывшему министру финансов Кудрину. Говорят, что ему тоже сильно свистели, но видимо это было где-то совсем близко от сцены. Как я потом позже узнал, там стояла довольно многочисленная группа националистов под желто-черными флагами. Кудрин тихим голосом вкратце и немного испуганно пересказал свое интервью, данное накануне «Коммерсанту». Я почему-то почувствовал к нему в этот момент уважение. Лена же хотела Прохорова. Я тоже хотел Прохорова, но Орева не знал, был он или нет. Как потом выяснилось, не был, то есть не выступал (была целая интрига в оргкомитете митинга, чтобы не пустить его на трибуну), но в то же время и был, то есть пришел как рядовой участник. Но мы его так и не встретили.
После Кудрина слово дали ультранационалисту Тору. На Тора Кудрин произвел, видимо, колоссальное впечатление, поскольку Тор только о нем и говорил. Никак не мог успокоиться. В принципе его можно понять. Потом были песни, Крылов, потом опять песни и мы с Леной сначала потеряли Ореву, а потом и друг друга. Я стал двигаться к выходу. И тут мне позвонила Ляка. Это тоже наша знакомая. Мы с ней безуспешно пытались встретиться на Болотной, и я решил, что надо попробовать еще раз. Сложность заключалась в том, что Ляка иногда бывает немного бестолкова. На этот раз она мне долго втолковывала по телефону, что Леня стоит на двойной сплошной и она никак не может его найти. Леня это тоже наш общий знакомый, который через пару дней надолго уезжал с семьей во Францию и уже со всеми попрощался. Я позвонил Лёне. Лёня мне подтвердил, что действительно стоит на двойной сплошной. Стоит и будет стоять. Вот так. В этот момент я понял, что тоже на ней стою, прямо по центру проспекта. Но двойная сплошная, она же длинная, поэтому я решил сосредоточиться на Ляке. И каким-то чудом мы встретились. Ляка была с ног до головы укутана разными теплыми вещами. «Не такая уж она и бестолковая» - подумал я. Вместе с ней мы пошли по двойной сплошной и действительно вскоре наткнулись на Леню. В это время со сцены зачитывалась резолюция митинга: «Чурова в отставку, освободить политзаключенных, ни одного голоса Путину». Митинг закончился. Но расходиться как-то не хотелось. Позвонила Лена и сказала, что собираемся у Орликова переулка, д.2, только быстро, а то все замерзли.
Потом была чебуречная на Чистых Прудах. В чебуречной было тепло, но не было мест и, как вскоре выяснилось, чебуреков тоже не было.
(Продолжение следует)