Утро. Вечер. Альпы.
В конце лета в горах совсем тихо. Школьники разъехались покупать тетради и ранцы, голландские кемпингисты свернули палатки и отправились в долгий путь восвояси с остановками в Лионе и Бельфорте, кайтсерфисты уже не рискуют лезть в холодную озерную воду. С высокогорных пастбищ еще не свели стада и Ансель впадает в межсезонную дрему. Никто толком не знает, когда и откуда появился этот Ансель на высоте 1300 метров. Говорят, что в VIII веке, но ничего не осталось ни от восьмого века, ни от четырнадцатого, когда в Анселе красовался замок. Ансель зарастает новостройками - типовыми деревянными шале, перед которыми все лето сменяются белые туристические автобусы с иностранными номерами. В центре Анселя - церковь, двухэтажная мерия по соседству с двухэтажной школой, булочная "L'etoile de Neige" - Снежная звезда, один магазин продуктовый, другой сувенирный - положено по статусу и отель с альпийскими ставнями и деревянной терассой. Делать в Анселе нечего, кроме как дышать гемоглобинным горным воздухом, гулять вдоль реки и бродить в поисках пейзажей.
Я в Анселе впервые ставила будильник на рассвет. И так боялась проспать, что вскочила до будильника и выбежала из дома еще в полумрак и холод. В горах утром уже до нуля, а солнце встает поздно. Я бродила по Анселю и окресностям каждое утро и каждый вечер, силясь понять, что же такое свет и чем же он особенный - свет рассветный и закатный.
Вечер.
В первый вечер совсем непонятно, где его искать и каков он - закатный свет. Тысячу раз виденый на равнине, любимый над морем, в горах закатный свет прячется, рыжим окрашивает стену сельской церкви и дальние горы и пропадает так же внезапно, пока я бегаю, изучая архитектуру ансельских домов и рельеф здешних улиц.
Впрочем, отчаиваться рано - солнце только спряталось за западную гряду и еще долго, почти час будет окрашивать небо в дивные цвета: сначала прозрачные, потом густые, пока окончательно не наступит ночь и родители не позовут детей к ужину. На ужин альпийцы едят густой суп; во французском даже есть такой глагол - souper - и означает он "ужинать".
Бар на главной площади закрыт на ремонт, но стаканы ждут своего часа и желающих освежиться.
В сумерках, если присмотреться, склоны гор подмигивают оранжевыми огоньками - где-то зажигают фонари. Оттого горы кажутся уютными и безопасными.
Утро.
Предрассветный свет сообщает Анселю синеву и прозрачность. Вывеска аптеки показывает пять градусов цельсия. Я чувствую гусиную кожу даже под толстым серым свитером с геометрическим узором.
На улице - не души и собаки лают на меня осторожно и издали. Альпийцы просыпаются рано, но не спешат выходить из дома, пока не поднимется туман над долиной и не откроет в пол-восьмого утра двери булочная Снежная звезда.
Я так боялась пропустить рассвет, что вышла слишком рано и потому фотографирую голубоватые горы и пустые улицы.
От холода и растерянности клокочет в животе и я бегу в булочную, покупаю два багета и двести граммов "хрустящего миндального", разделываясь с первым печеньем по дороге к дому.
Вечер.
Второй вечер совсем не похож на первый: горы затянуты тучами, мы уже дважды попали под дождь, трижды потеряли дорогу и, к своему разочарованию, нашли в горах МакДональдс. И за один вечер научились тому, что если уж дождь, то будет и солнце и радуга.
Как же повезло, что в горах, особенно в дождь, плохо с мобильной связью. И никто не волнуется за нас, не звонит и не ждет к ужину. И можно наконец остановиться, оглядеться и понять, что такое закатный свет.
Во французских городах углы домов часто украшают ниши со статуями святых или Девы - оратории. В средневековье оратории делали для того, чтобы каждый верующий в доме своем, выглянув из окна, мог вознести молитву Пресвятой Деве или своему святому. В Альпах на высокогорных лугах и даже на скалах ставят кресты.
В Анселе почти ночь и даже знакомая собака лает, не узнав меня в темноте. Нужно торопиться успокоить своих и разделить с ними ужин и времени остается только на одну фотографию оранжевых послезакатных туч.
Утро.
В горах быстро приобретаешь привычки, а может меня разбудил кот, забравшийся от утреннего холода под одеяло. Ровно к рассвету. В деревне меня уже знают и не скрывают улыбки, завидев на улице. Здесь принято здороваться даже издали, со знакомыми и незнакомыми.
Я немного стесняюсь фотографировать чужие дома: сначала издали, потом, осмелев, подхожу поближе. Настолько, что слышу утренний шум семьи, собирающей детей в школу.
Я правильно выбрала момент: когда солнце окрашивает восточные стены домов и предметы начинают отбрасывать тени. Только в сейчас кричит петух - на часах уже восемь. Время закончить утренний кофе и выйти на улицу. Время детского гама во дворе школы. Запаха свежего хлеба.
Я пересекаю Ансель к старой мельнице - там еще продолжается тихий рассвет.
Мне снова поручили купить хлеб к завтраку, потому приходится идти в булочную. Пекарша смеется, издали завидев меня с фотоаппаратом. Оттуда отправляюсь домой, хрустя вчерашним миндальным печеньем и альпийским счастьем.
Я в Анселе впервые ставила будильник на рассвет. И так боялась проспать, что вскочила до будильника и выбежала из дома еще в полумрак и холод. В горах утром уже до нуля, а солнце встает поздно. Я бродила по Анселю и окресностям каждое утро и каждый вечер, силясь понять, что же такое свет и чем же он особенный - свет рассветный и закатный.
Вечер.
В первый вечер совсем непонятно, где его искать и каков он - закатный свет. Тысячу раз виденый на равнине, любимый над морем, в горах закатный свет прячется, рыжим окрашивает стену сельской церкви и дальние горы и пропадает так же внезапно, пока я бегаю, изучая архитектуру ансельских домов и рельеф здешних улиц.
Впрочем, отчаиваться рано - солнце только спряталось за западную гряду и еще долго, почти час будет окрашивать небо в дивные цвета: сначала прозрачные, потом густые, пока окончательно не наступит ночь и родители не позовут детей к ужину. На ужин альпийцы едят густой суп; во французском даже есть такой глагол - souper - и означает он "ужинать".
Бар на главной площади закрыт на ремонт, но стаканы ждут своего часа и желающих освежиться.
В сумерках, если присмотреться, склоны гор подмигивают оранжевыми огоньками - где-то зажигают фонари. Оттого горы кажутся уютными и безопасными.
Утро.
Предрассветный свет сообщает Анселю синеву и прозрачность. Вывеска аптеки показывает пять градусов цельсия. Я чувствую гусиную кожу даже под толстым серым свитером с геометрическим узором.
На улице - не души и собаки лают на меня осторожно и издали. Альпийцы просыпаются рано, но не спешат выходить из дома, пока не поднимется туман над долиной и не откроет в пол-восьмого утра двери булочная Снежная звезда.
Я так боялась пропустить рассвет, что вышла слишком рано и потому фотографирую голубоватые горы и пустые улицы.
От холода и растерянности клокочет в животе и я бегу в булочную, покупаю два багета и двести граммов "хрустящего миндального", разделываясь с первым печеньем по дороге к дому.
Вечер.
Второй вечер совсем не похож на первый: горы затянуты тучами, мы уже дважды попали под дождь, трижды потеряли дорогу и, к своему разочарованию, нашли в горах МакДональдс. И за один вечер научились тому, что если уж дождь, то будет и солнце и радуга.
Как же повезло, что в горах, особенно в дождь, плохо с мобильной связью. И никто не волнуется за нас, не звонит и не ждет к ужину. И можно наконец остановиться, оглядеться и понять, что такое закатный свет.
Во французских городах углы домов часто украшают ниши со статуями святых или Девы - оратории. В средневековье оратории делали для того, чтобы каждый верующий в доме своем, выглянув из окна, мог вознести молитву Пресвятой Деве или своему святому. В Альпах на высокогорных лугах и даже на скалах ставят кресты.
В Анселе почти ночь и даже знакомая собака лает, не узнав меня в темноте. Нужно торопиться успокоить своих и разделить с ними ужин и времени остается только на одну фотографию оранжевых послезакатных туч.
Утро.
В горах быстро приобретаешь привычки, а может меня разбудил кот, забравшийся от утреннего холода под одеяло. Ровно к рассвету. В деревне меня уже знают и не скрывают улыбки, завидев на улице. Здесь принято здороваться даже издали, со знакомыми и незнакомыми.
Я немного стесняюсь фотографировать чужие дома: сначала издали, потом, осмелев, подхожу поближе. Настолько, что слышу утренний шум семьи, собирающей детей в школу.
Я правильно выбрала момент: когда солнце окрашивает восточные стены домов и предметы начинают отбрасывать тени. Только в сейчас кричит петух - на часах уже восемь. Время закончить утренний кофе и выйти на улицу. Время детского гама во дворе школы. Запаха свежего хлеба.
Я пересекаю Ансель к старой мельнице - там еще продолжается тихий рассвет.
Мне снова поручили купить хлеб к завтраку, потому приходится идти в булочную. Пекарша смеется, издали завидев меня с фотоаппаратом. Оттуда отправляюсь домой, хрустя вчерашним миндальным печеньем и альпийским счастьем.