откуда то
"..Юрий Юркун был арестован 3 февраля 1938 года, в сентябре того же года расстрелян. По заведенному в те "гуманные" времена порядку родственникам уже давно растрелянных сообщали только, что указанные граждане отбыли для проведения "десяти лет заключения в дальних лагерях без права переписки".
В марте 1946 года Ольга Арбенина-Гильдебрандт напишет в дневнике:
"..надо было умереть в 1943 году.
Как много народу плакало бы по мне!
А Юрочка, как Данте после смерти Беатриче, вырос бы до настоящей своей художественной вершины..
И мне не надо было бы самой оплакивать тех, кого я люблю, - и себя саму."
..двумя месяцами раньше, 10 февраля 1946 года, даже не подозревая, что адресата вот уже восемь лет как нет в живых, Ольга Николаевна пишет письмо, в котором указывает:
"..сколько раз мы пили за Ваше здоровье!
В моем большом горе бывало иногда весело..
Я думала о Вас все время. Я боялась и запретила даже воображать себе реальную жизнь и в ней - нашу реальную встречу.
Моя мама продала пианино и купила для Вас отрез материала Вашего любимого коричневого оттенка.
Я перештопала все Ваши носки и накупила новых: целый чемодан.
Картон для Ваших кепок.
Купила для Вас чудный темно-красный плед.. Синюю пижаму.
Много всяких фотографий - Русской провинции - старообрядцев - купцов - книжных иллюстрций - чтобы повеселить Вас чем-то новым!
Мама варила Вам варенье: черную смородину и ананас.
Было сперва очень страшное время. Всех забирали. Я стояла часами в тюрьмах, у прокуроров.
Правда, мне никто никогда не нагрубил и не оскорбил меня - это тоже было удивительно!
..моя бедная мама умерла мучительной смертью в голодный страшный год. Мама очень любила Вас, ждала Вашего возвращения больше всего на свете. Самыми главными последними словами ее были, уже в агонии, - слова о тысяче рублей, которые она велела мне спрятать ото всех - на дорогу к Вам."
В марте 1946 года Ольга Арбенина-Гильдебрандт напишет в дневнике:
"..надо было умереть в 1943 году.
Как много народу плакало бы по мне!
А Юрочка, как Данте после смерти Беатриче, вырос бы до настоящей своей художественной вершины..
И мне не надо было бы самой оплакивать тех, кого я люблю, - и себя саму."
..двумя месяцами раньше, 10 февраля 1946 года, даже не подозревая, что адресата вот уже восемь лет как нет в живых, Ольга Николаевна пишет письмо, в котором указывает:
"..сколько раз мы пили за Ваше здоровье!
В моем большом горе бывало иногда весело..
Я думала о Вас все время. Я боялась и запретила даже воображать себе реальную жизнь и в ней - нашу реальную встречу.
Моя мама продала пианино и купила для Вас отрез материала Вашего любимого коричневого оттенка.
Я перештопала все Ваши носки и накупила новых: целый чемодан.
Картон для Ваших кепок.
Купила для Вас чудный темно-красный плед.. Синюю пижаму.
Много всяких фотографий - Русской провинции - старообрядцев - купцов - книжных иллюстрций - чтобы повеселить Вас чем-то новым!
Мама варила Вам варенье: черную смородину и ананас.
Было сперва очень страшное время. Всех забирали. Я стояла часами в тюрьмах, у прокуроров.
Правда, мне никто никогда не нагрубил и не оскорбил меня - это тоже было удивительно!
..моя бедная мама умерла мучительной смертью в голодный страшный год. Мама очень любила Вас, ждала Вашего возвращения больше всего на свете. Самыми главными последними словами ее были, уже в агонии, - слова о тысяче рублей, которые она велела мне спрятать ото всех - на дорогу к Вам."