(no subject)
Нашла вот такой текст в старых-престарых записях. Не очень даже помню, какое задумывалось продолжение. Но начало мне показалось интригующим. Интересно мнение со стороны :)
Большая птица кружила над холмами. Щуплый, загорелый дочерна человек довел до края поля борозду и остановился. Он выпрямился, утер пот со лба и тут заметил птицу. Измученные жарой волы почуяли передышку и потянулись губами к редкой, пожелтевшей траве.
Человек смотрел на птицу против солнца, прикрыв глаза рукой. Она сделала еще круг над холмами и камнем упала вниз. «Наверно, зайца увидала», - подумал пахарь со странным облегчением. Что-то белое мелькнуло на холме, похожее на фигуру человека, но потом птица взмыла вновь и улетела на восход.
Пахарь сделал левой рукой знак, отгоняющий зло, развернул упряжку и снова налег на плуг. До самого вечера он не прекращал работу. Путь домой лежал между этих холмов.
Конечно, большой удачей для него было это поле. Вся община отказалась от земли, лежащей на самой кромке леса - боялись злых духов.
На самом деле, он тоже боялся злых духов, но земля ему была очень нужна. В семье ожидалось прибавление, у жены должен был родиться второй ребенок, а с их делянки четверым не прокормиться. Выручал, конечно, огородик да корова. Старики говорят, давным-давно у общины были такие стада, что, когда их перегоняли с места на место, гладкие спины коров тянулись до самого горизонта. Они текли блестящим потоком, как рыба на нерест, и от топота их копыт дрожала земля. Тогда люди ели мясо каждый день и пили молоко, они были здоровыми и сильными. А потом пришли Айры и их злые птицы. Они запретили отгонять стада к красным скалам, стало негде пасти коров. Люди забили почти все стадо и устроили праздник, который отмечается по сей день - Слезный пир. Они провожали в последний путь к небесным лугам свои стада, свою счастливую, беззаботную, кочевую жизнь.
Айры заставляли людей терзать землю киркой и плугом. Они научили взрезать ее нутро и добывать оттуда камень для строительства крепостей, железную руду, из которой ковалось оружие, и, конечно, золото. К золоту Айры питали особую страсть. Они делали из него тяжелые браслеты и ожерелья, украшали им свое оружие и конскую сбрую. Из золота были сделаны алтари их злых птиц.
Айры вырубали священные рощи, разрушали святилища рогатого бога. Они не заставляли людей поклоняться злым птицам, но постоянно требовали для них богатых подношений. Старуха-жрица, которая поселилась в деревне после того, как Айры выгнали ее из леса, говорит, что беловолосые не любят их рогатого бога. Птица - она солнце на спине несет между простертых крыл, а у рогатого на лбу лунный серп. Вот и враждуют они, а через них и люди с Айрами не в ладу.
- Йэээх! - пахарь налег на плуг, повернул упряжку и начал новую борозду. Поле-то он получил, но тянул с его запашкой. Все-таки после того, как из святой рощи прогнали жрецов, в лесу стало неспокойно. То ли Рогатый рассердился и пошаливает, то ли проделки злых птиц, которые, говорят, не брезгуют человечинкой.
Да и у жены родилась мертвая девочка, жрица была в тот день в соседней деревне и не смогла помочь. Что тут остается, погоревали и похоронили, недели не прошло. Он хоть нашел спасение в работе, а жена, небось, дома вся истосковалась.
Солнце опускалось все ближе к месту, где небо переходило в степь. Пахарь завершил свою работу. Жаль, жара в этом году пришла рано. Даже если он засеет поле, зерно не даст всходов. Придется оставить его под пар.
Солнце медленно опускалось… Все-таки трудно поверить, что солнце - это птица. Так считают Айры. Но ведь птицы беспокойные, неугомонные, они вечно галдят и мельтешат. А солнце - оно вон какое, степенное, важное, выступает, будто корова, которая возвращается с пастбища с полным выменем.
Человек направил упряжку в сторону дороги. Быки поняли, что настало время идти домой, и зашагали бодрее. Их ждала полная кормушка, чистое стоило и мягкое сено. А вот пахаря ожидал дом, который посетило горе. Потому он, не торопясь, шел за упряжкой, озираясь по сторонам. Потому он и заметил что-то белое на холме. На том холме, над которым кружила птица.
Он цыкнул на быков, упряжка остановилась. Пахарь медленно поднялся на холм. Там лежал белый сверток, казавшийся просто ослепительным на фоне пыли и выжженной травы. Из свертка доносились слабые звуки. Так может пищать мышь, заливать сверчок, но человеческое существо таких звуков издавать не может, не должно… Но все же это был человек, вернее человечек. В сверток был завернут светловолосый ребенок.
«Убежать отсюда, никому никогда не рассказывать о птице и ребенке», - подумал пахарь. Малыша оставили тут умирать - ясное дело. У него светлые волосы - значит он из Айров. А в дела Айров лучше не лезть, это все знают. Но тут ребенок еще раз всхлипнул, вернее скрипнул - видимо, за день он уже сорвал голос от крика. Всхлипнул - и открыл глаза. Глаза были самые обычные, серые. Мужчина подхватил ребенка на руки и побежал вниз.
- Папа, папа! - упряжка въехала на двор, из-за хлева выбежал парнишка, запинаясь об длинную хворостину, которую сжимал в руке - что ты привез, папа, покажи!
- Распряги волов, Дерек, и отведи к соседу. Назавтра ему пахать, - коротко сказал отец. Мальчик не посмел возражать и начал возиться с непослушной упряжью.
Пахарь прошел в дом. Жена доставала из котла вареные овощи, на столе уже лежали пресные лепешки, стоял горшок с кашей. Она повернулась, услышав скрип двери. Лицо ее было опухшим, глаза красными. Видно, опять плакала.
Увидев мужа, она пошла ему навстречу, и вдруг замерла:
- Что это? Что у тебя в руках?
Мужчина осторожно приоткрыл сверток, показалось сморщенное личико и светлые волосы младенца. Женщина нахмурилась:
- Этот ребенок… он из Айров! Где ты нашел его? Зачем принес его в дом?
- Нашел на холме…
- Вот и отнеси обратно. Пусть умрет… как наша девочка, - голос женщины дрогнул. От ее крика ребенок проснулся и издал этот свой сдавленный всхлип.
- О небо, мужчина, как ты его держишь, - пробормотала жена и протянула руки. Он с готовностью сунул ей младенца. Женщина прижала малыша к себе, по ее щеке скатилась слеза.
- Мы же не можем его оставить? Это ведь ребенок Айров.
- У него серые глаза. Как у тебя.
- Но его будут искать.
- Не будут. Его бросили там умирать. Вырастет он в нашем доме или умрет на холме - для них все едино.
Женщина положила ребенка на стол, принялась снимать с него грязные пеленки…
- Это девочка! - изумленно воскликнула она, - девочка!
- Не может быть!
- Маленькая светловолосая девочка. Маленькая девочка из народа Айров.
- Этого не может быть… Не бывает девочек-Айров. Так же, как не бывает женщин-Айров, - мужчина растерянно рассматривал младенца.
- Тут трудно ошибиться, - язвительно ответила его жена.
- Никто никогда не видел их женщин.
- Значит, мы будем первыми.
Женщина расстегнула ворот рубахи, приложила младенца к груди. Тот жадно начал сосать молоко.
- Имэр, - прошептала женщина, поглаживая девочку по голове, - моя Имэр, моя дочка.
В дом вбежал мальчик, закричал с порога:
- Папа, я все сделал!
- Дерек, сынок…
- Папа, кто это?
- Это твоя сестренка, Дерек, - ласково сказала женщина.
- Но мама, моя сестренка…
- Это твоя сестра, Дерек! - твердо произнес мужчина, - Запомни это! Если тебя спросят - так и отвечай. У тебя родилась сестра, она была такой слабой, что мы сказали, что она умерла. Чтобы не искушать судьбу и не накликать злых духов. Но девочка выжила. Ее назвали… Имэр.
- Имэр… - повторила женщина.
- Имэр… - эхом откликнулся мальчик.
Не знаю, так ли все было на самом деле, но мне эту историю рассказывали именно так. Мужчину звали Бран, а женщину - Моранн. Они стали моими приемным родителями. Единственными родителями, которых я знала.
Большая птица кружила над холмами. Щуплый, загорелый дочерна человек довел до края поля борозду и остановился. Он выпрямился, утер пот со лба и тут заметил птицу. Измученные жарой волы почуяли передышку и потянулись губами к редкой, пожелтевшей траве.
Человек смотрел на птицу против солнца, прикрыв глаза рукой. Она сделала еще круг над холмами и камнем упала вниз. «Наверно, зайца увидала», - подумал пахарь со странным облегчением. Что-то белое мелькнуло на холме, похожее на фигуру человека, но потом птица взмыла вновь и улетела на восход.
Пахарь сделал левой рукой знак, отгоняющий зло, развернул упряжку и снова налег на плуг. До самого вечера он не прекращал работу. Путь домой лежал между этих холмов.
Конечно, большой удачей для него было это поле. Вся община отказалась от земли, лежащей на самой кромке леса - боялись злых духов.
На самом деле, он тоже боялся злых духов, но земля ему была очень нужна. В семье ожидалось прибавление, у жены должен был родиться второй ребенок, а с их делянки четверым не прокормиться. Выручал, конечно, огородик да корова. Старики говорят, давным-давно у общины были такие стада, что, когда их перегоняли с места на место, гладкие спины коров тянулись до самого горизонта. Они текли блестящим потоком, как рыба на нерест, и от топота их копыт дрожала земля. Тогда люди ели мясо каждый день и пили молоко, они были здоровыми и сильными. А потом пришли Айры и их злые птицы. Они запретили отгонять стада к красным скалам, стало негде пасти коров. Люди забили почти все стадо и устроили праздник, который отмечается по сей день - Слезный пир. Они провожали в последний путь к небесным лугам свои стада, свою счастливую, беззаботную, кочевую жизнь.
Айры заставляли людей терзать землю киркой и плугом. Они научили взрезать ее нутро и добывать оттуда камень для строительства крепостей, железную руду, из которой ковалось оружие, и, конечно, золото. К золоту Айры питали особую страсть. Они делали из него тяжелые браслеты и ожерелья, украшали им свое оружие и конскую сбрую. Из золота были сделаны алтари их злых птиц.
Айры вырубали священные рощи, разрушали святилища рогатого бога. Они не заставляли людей поклоняться злым птицам, но постоянно требовали для них богатых подношений. Старуха-жрица, которая поселилась в деревне после того, как Айры выгнали ее из леса, говорит, что беловолосые не любят их рогатого бога. Птица - она солнце на спине несет между простертых крыл, а у рогатого на лбу лунный серп. Вот и враждуют они, а через них и люди с Айрами не в ладу.
- Йэээх! - пахарь налег на плуг, повернул упряжку и начал новую борозду. Поле-то он получил, но тянул с его запашкой. Все-таки после того, как из святой рощи прогнали жрецов, в лесу стало неспокойно. То ли Рогатый рассердился и пошаливает, то ли проделки злых птиц, которые, говорят, не брезгуют человечинкой.
Да и у жены родилась мертвая девочка, жрица была в тот день в соседней деревне и не смогла помочь. Что тут остается, погоревали и похоронили, недели не прошло. Он хоть нашел спасение в работе, а жена, небось, дома вся истосковалась.
Солнце опускалось все ближе к месту, где небо переходило в степь. Пахарь завершил свою работу. Жаль, жара в этом году пришла рано. Даже если он засеет поле, зерно не даст всходов. Придется оставить его под пар.
Солнце медленно опускалось… Все-таки трудно поверить, что солнце - это птица. Так считают Айры. Но ведь птицы беспокойные, неугомонные, они вечно галдят и мельтешат. А солнце - оно вон какое, степенное, важное, выступает, будто корова, которая возвращается с пастбища с полным выменем.
Человек направил упряжку в сторону дороги. Быки поняли, что настало время идти домой, и зашагали бодрее. Их ждала полная кормушка, чистое стоило и мягкое сено. А вот пахаря ожидал дом, который посетило горе. Потому он, не торопясь, шел за упряжкой, озираясь по сторонам. Потому он и заметил что-то белое на холме. На том холме, над которым кружила птица.
Он цыкнул на быков, упряжка остановилась. Пахарь медленно поднялся на холм. Там лежал белый сверток, казавшийся просто ослепительным на фоне пыли и выжженной травы. Из свертка доносились слабые звуки. Так может пищать мышь, заливать сверчок, но человеческое существо таких звуков издавать не может, не должно… Но все же это был человек, вернее человечек. В сверток был завернут светловолосый ребенок.
«Убежать отсюда, никому никогда не рассказывать о птице и ребенке», - подумал пахарь. Малыша оставили тут умирать - ясное дело. У него светлые волосы - значит он из Айров. А в дела Айров лучше не лезть, это все знают. Но тут ребенок еще раз всхлипнул, вернее скрипнул - видимо, за день он уже сорвал голос от крика. Всхлипнул - и открыл глаза. Глаза были самые обычные, серые. Мужчина подхватил ребенка на руки и побежал вниз.
- Папа, папа! - упряжка въехала на двор, из-за хлева выбежал парнишка, запинаясь об длинную хворостину, которую сжимал в руке - что ты привез, папа, покажи!
- Распряги волов, Дерек, и отведи к соседу. Назавтра ему пахать, - коротко сказал отец. Мальчик не посмел возражать и начал возиться с непослушной упряжью.
Пахарь прошел в дом. Жена доставала из котла вареные овощи, на столе уже лежали пресные лепешки, стоял горшок с кашей. Она повернулась, услышав скрип двери. Лицо ее было опухшим, глаза красными. Видно, опять плакала.
Увидев мужа, она пошла ему навстречу, и вдруг замерла:
- Что это? Что у тебя в руках?
Мужчина осторожно приоткрыл сверток, показалось сморщенное личико и светлые волосы младенца. Женщина нахмурилась:
- Этот ребенок… он из Айров! Где ты нашел его? Зачем принес его в дом?
- Нашел на холме…
- Вот и отнеси обратно. Пусть умрет… как наша девочка, - голос женщины дрогнул. От ее крика ребенок проснулся и издал этот свой сдавленный всхлип.
- О небо, мужчина, как ты его держишь, - пробормотала жена и протянула руки. Он с готовностью сунул ей младенца. Женщина прижала малыша к себе, по ее щеке скатилась слеза.
- Мы же не можем его оставить? Это ведь ребенок Айров.
- У него серые глаза. Как у тебя.
- Но его будут искать.
- Не будут. Его бросили там умирать. Вырастет он в нашем доме или умрет на холме - для них все едино.
Женщина положила ребенка на стол, принялась снимать с него грязные пеленки…
- Это девочка! - изумленно воскликнула она, - девочка!
- Не может быть!
- Маленькая светловолосая девочка. Маленькая девочка из народа Айров.
- Этого не может быть… Не бывает девочек-Айров. Так же, как не бывает женщин-Айров, - мужчина растерянно рассматривал младенца.
- Тут трудно ошибиться, - язвительно ответила его жена.
- Никто никогда не видел их женщин.
- Значит, мы будем первыми.
Женщина расстегнула ворот рубахи, приложила младенца к груди. Тот жадно начал сосать молоко.
- Имэр, - прошептала женщина, поглаживая девочку по голове, - моя Имэр, моя дочка.
В дом вбежал мальчик, закричал с порога:
- Папа, я все сделал!
- Дерек, сынок…
- Папа, кто это?
- Это твоя сестренка, Дерек, - ласково сказала женщина.
- Но мама, моя сестренка…
- Это твоя сестра, Дерек! - твердо произнес мужчина, - Запомни это! Если тебя спросят - так и отвечай. У тебя родилась сестра, она была такой слабой, что мы сказали, что она умерла. Чтобы не искушать судьбу и не накликать злых духов. Но девочка выжила. Ее назвали… Имэр.
- Имэр… - повторила женщина.
- Имэр… - эхом откликнулся мальчик.
Не знаю, так ли все было на самом деле, но мне эту историю рассказывали именно так. Мужчину звали Бран, а женщину - Моранн. Они стали моими приемным родителями. Единственными родителями, которых я знала.