Главный вечер шведского года
И лучшая передача на шведском телевидении. Нобелевский банкет. Главное - вовремя открыть вино, чтобы должным образом размякнуть к началу речей. Тогда всё кончится приступом веры в человечество.
Трансляция нобелевского ужина особенно хороша тем, что она о королях (и красивых принцессах), капусте (в блюдах), фундаментальных исследованиях, политике, экономике, литературе и шмотках (драгоценности в этом году, оказывается, особенно сверкающие). Сразу. Три минуты на одно, три на другое, три на третье.
Вот один из ведущих. Запинаясь, читает по-испански вопросы Льосе. Льоса терпеливо слушает. Рассказывает, как съездил в СССР в конце 60-х и перестал быть коммунистом.
Гейм рассказывает про левитирующую лягушку. Сообщает, что реалист - в отличие от Льосы, «который хочет улучшить мир». С Льосой Гейм уже имел «оживлённую дискуссию». О чём конкретно, не поясняет.
Провинциальная шведская пара, выигравшая приглашение на банкет. Показали их будни; показали примерку вечернего платья; спросили мужика, каково ему всё. Говорит, что веселее, чем по телевизору.
Новосёлов прогуливается по Стокгольму с женой и близнецами в коляске.
Король, Hans Majestät Konungen, встаёт и предлагает тост за Нобеля. Говорит по-английски с патриотическим шведским акцентом: без «з», «ч» и «дж».
Пожилой специалист по фракам призывает натягивать штаны повыше. Иначе жилет производит удручающее впечатление.
Старенькому японскому химику в день объявления премий все последние годы подавали машину к дому. Из его университета в Саппоро. На всякий случай. Не зря.
Ульф Даниельсон, самый публичный шведский физик, прямо за столом объясняет ведущей, зачем нужен адронный коллайдер. Говорит, надо прояснить природу тёмной материи. И что дальше? в лоб спрашивает ведущая. Когда проясним? Ну как же, теряется Даниельсон. Сорвём покров с одной тайны. Возьмёмся за следующую. Ну понятно, заключает ведущая.
Хелло, эвриван, лейдиз энд джентельменз (sic), начинает Гейм. И припечатывает Европейскую Комиссию за идиотизм в финансировании науки. Говорит об опасностях медиакратии, власти посредственностей и идиотократии. Публика охотно смеётся. Король улыбается от уха до уха.
Химик Е-Ичи Негиши, выступающий следом, начинает с того, что не обладает «русским чувством юмора».
Льоса. С мокрыми глазами. «Прежде, чем произнести тост, я расскажу вам историю». Про мальчика из бедной страны, который научился читать в пять лет, и читал чудесные истории, и любил эти истории больше всего на свете, и когда вырос, стал писать собственные истории, вдохновлённые пропастью между фантазией и реальностью, и однажды, через много-много лет, ему позвонил человек с непроизносимым именем и сказал, что он приглашён в город под названием Стокгольм в стране под названием Швеция (или вроде того), и вот так одна из тех чудесных историй стала реальностью для состарившегося мальчика. Так выпьем за страну Швецию и шведский народ, который - "для горстки избранных" - умеет превращать литературу в реальность, а реальность в литературу.
Выпьем.
Трансляция нобелевского ужина особенно хороша тем, что она о королях (и красивых принцессах), капусте (в блюдах), фундаментальных исследованиях, политике, экономике, литературе и шмотках (драгоценности в этом году, оказывается, особенно сверкающие). Сразу. Три минуты на одно, три на другое, три на третье.
Вот один из ведущих. Запинаясь, читает по-испански вопросы Льосе. Льоса терпеливо слушает. Рассказывает, как съездил в СССР в конце 60-х и перестал быть коммунистом.
Гейм рассказывает про левитирующую лягушку. Сообщает, что реалист - в отличие от Льосы, «который хочет улучшить мир». С Льосой Гейм уже имел «оживлённую дискуссию». О чём конкретно, не поясняет.
Провинциальная шведская пара, выигравшая приглашение на банкет. Показали их будни; показали примерку вечернего платья; спросили мужика, каково ему всё. Говорит, что веселее, чем по телевизору.
Новосёлов прогуливается по Стокгольму с женой и близнецами в коляске.
Король, Hans Majestät Konungen, встаёт и предлагает тост за Нобеля. Говорит по-английски с патриотическим шведским акцентом: без «з», «ч» и «дж».
Пожилой специалист по фракам призывает натягивать штаны повыше. Иначе жилет производит удручающее впечатление.
Старенькому японскому химику в день объявления премий все последние годы подавали машину к дому. Из его университета в Саппоро. На всякий случай. Не зря.
Ульф Даниельсон, самый публичный шведский физик, прямо за столом объясняет ведущей, зачем нужен адронный коллайдер. Говорит, надо прояснить природу тёмной материи. И что дальше? в лоб спрашивает ведущая. Когда проясним? Ну как же, теряется Даниельсон. Сорвём покров с одной тайны. Возьмёмся за следующую. Ну понятно, заключает ведущая.
Хелло, эвриван, лейдиз энд джентельменз (sic), начинает Гейм. И припечатывает Европейскую Комиссию за идиотизм в финансировании науки. Говорит об опасностях медиакратии, власти посредственностей и идиотократии. Публика охотно смеётся. Король улыбается от уха до уха.
Химик Е-Ичи Негиши, выступающий следом, начинает с того, что не обладает «русским чувством юмора».
Льоса. С мокрыми глазами. «Прежде, чем произнести тост, я расскажу вам историю». Про мальчика из бедной страны, который научился читать в пять лет, и читал чудесные истории, и любил эти истории больше всего на свете, и когда вырос, стал писать собственные истории, вдохновлённые пропастью между фантазией и реальностью, и однажды, через много-много лет, ему позвонил человек с непроизносимым именем и сказал, что он приглашён в город под названием Стокгольм в стране под названием Швеция (или вроде того), и вот так одна из тех чудесных историй стала реальностью для состарившегося мальчика. Так выпьем за страну Швецию и шведский народ, который - "для горстки избранных" - умеет превращать литературу в реальность, а реальность в литературу.
Выпьем.