Птичий Мабон
Не расскажу тебе, брат, кто посадил райские яблоки в старых дворах и скверах. Лето идет на убыль, идут дожди, люди идут, дороги шагами мерят. Осень идет - шагает легко-легко, свежий румянец горит сквозь ее веснушки. Вдоль по шоссе, идущему далеко, Саша идет - хрустит подгорелой сушкой.
Время идет, и, стало быть, мы растем. Я не возьмусь судить, на кого похожи - ветра хлебнув, не чувствуем в горле ком, перья уже не слишком зудят под кожей. Ты говоришь: «я тоже хочу летать», щуришься в небо, острым плечом поводишь.
Кто-то срывает облачную печать, в русла небесных рек выпуская воду. Тени от крыльев птичьих дрожат в волнах, реки текут к закату неспешно, чинно.
Время идет - в осенних его часах райские яблоки падают, как песчинки.
Не отсчитаю дат, и часов, и лет с первого нашего вылета в поднебесье. Лился сквозь листья кленов янтарный свет, мы же, сбивая листья, летели вместе.
Осень струилась в город со всех сторон, по мостовым каштаны стучали звонко. Мы с высоты смотрели на Авалон - там, за жемчужной линией горизонта. Ветер сходил, смущаясь, в его сады, райские яблоки падали в воды речек. Яблочный привкус горькой речной воды нас приучал поверить, что каждый - вечен.
Мокрые капли, бьющие по щекам, серые тучи - берег реки небесной. Кто ты теперь, мой брат - птичья кость легка, но в человечьем теле, тяжелом, тесно?
По небесам - смотри же - река течет за горизонт широкой свинцовой лентой.
Вновь идет дождь, идет бесконечный год, и, от дождя не прячась, идут студенты.
Ветер сегодня холоден и колюч, бьет под крыло, не целясь - и не жалея.
Птичьи отметки где-то на картах туч, лоции их, имрамы и периплеи - все говорит о том, что в пути назад нет ни греха, ни слабости, ни бесчестья.
Время идет. Я жду. Возвращайся, брат, если лететь к закату - то лучше вместе.
Время идет, и, стало быть, мы растем. Я не возьмусь судить, на кого похожи - ветра хлебнув, не чувствуем в горле ком, перья уже не слишком зудят под кожей. Ты говоришь: «я тоже хочу летать», щуришься в небо, острым плечом поводишь.
Кто-то срывает облачную печать, в русла небесных рек выпуская воду. Тени от крыльев птичьих дрожат в волнах, реки текут к закату неспешно, чинно.
Время идет - в осенних его часах райские яблоки падают, как песчинки.
Не отсчитаю дат, и часов, и лет с первого нашего вылета в поднебесье. Лился сквозь листья кленов янтарный свет, мы же, сбивая листья, летели вместе.
Осень струилась в город со всех сторон, по мостовым каштаны стучали звонко. Мы с высоты смотрели на Авалон - там, за жемчужной линией горизонта. Ветер сходил, смущаясь, в его сады, райские яблоки падали в воды речек. Яблочный привкус горькой речной воды нас приучал поверить, что каждый - вечен.
Мокрые капли, бьющие по щекам, серые тучи - берег реки небесной. Кто ты теперь, мой брат - птичья кость легка, но в человечьем теле, тяжелом, тесно?
По небесам - смотри же - река течет за горизонт широкой свинцовой лентой.
Вновь идет дождь, идет бесконечный год, и, от дождя не прячась, идут студенты.
Ветер сегодня холоден и колюч, бьет под крыло, не целясь - и не жалея.
Птичьи отметки где-то на картах туч, лоции их, имрамы и периплеи - все говорит о том, что в пути назад нет ни греха, ни слабости, ни бесчестья.
Время идет. Я жду. Возвращайся, брат, если лететь к закату - то лучше вместе.