Рыцарские страдания
В продолжение этой темы Брана (и продолжения в комментах от Дворняжки).
Боже правый! Что мне делать? Душу я смирял и тело,
Во твою сражался славу я немало долгих лет.
Ну за что, скажи на милость, это горе приключилось -
Собралось под стены замка войско целое чуть свет.
От людей черна равнина - словно войско Саладина,
Вот за окнами знамена и столбом клубится пыль…
Не прибудет помощь скоро… Только шлют парламентера -
Боже мой! Ведь то девица! Чем тебя я прогневил?
Белоснежных кружев ворох, страсть в ее горящем взоре,
Эту прелесть менестрелям воспевать бы, а не мне.
Блещет синими очами! Уронив мой щит и знамя,
Сбивши с ног оруженосца, нежной щечкой льнет к броне…
Боже! Юбкой кружевною так и стелет предо мною…
Средь таких страстей амурных не дожить мне до седин!
И глядит неумолимо… Лучше б под Ерусалимом
В том бою меня прикончил острой саблей сарацин!
То ли ей убить дракона, то ли ей сложить кансону,
То ли, деву защищая, уничтожить вражью рать.
Если ж вдруг на поле брани, - говорит, - я буду ранен,
То она ко мне с бинтами обещает прибежать.
Боже! Грех беру на душу, невозможно деву слушать -
Но ведь так… некуртуазно гнать красавицу взашей!
Не успеешь оглянуться - вот уже и слезы льются…
Хоть бы уж поход крестовый объявили поскорей!
__________________________________________________________________
Я уж думал - дело к миру. Деве я сыграл на лире.
Или может быть, на лютне, в общем, там, где струны есть.
Но из войска - очень странно - шлют посланником виллана:
Дескать, ничего не стоит ваша рыцарская честь!
Он глядит, насупив брови, и конечно, жаждет крови,
Кулаки его - как гири, ростом тоже… не малыш.
Будь он хоть последним вором, убивать парламентера -
Не по чести. Только разве ему это разъяснишь?
Боже правый, я не знаю, в чем меня он обвиняет?
Как велели мне обеты, защищал я мой народ,
Не травил я их посевы и не трогал нежной девы,
И не грабил на дороге я в неурожайный год!
Ты тому свидетель, Боже, - ни с одной крестьянкой ложе,
Ни с пастушкой, ни с рыбачкой не делил я никогда
Но чего ж он, право, хочет? Что мне право первой ночи,
Если верность даме сердца я пронес через года?
Он твердит свое: «Мы скоро уничтожим власть сеньоров!»
Ну откуда, Боже правый, этот яростный запал?
Хочет - носит пусть вериги… Он же мне какой-то книгой
Тычет в нос… Должно быть, ересь - под названьем Капитал чтобы их я понимал!
Снов речи о тиране с площадной мешает бранью
Знать, подобного не слышал даже славный город Рим!
Может он, того… блаженный? Господи, молю смиренно -
Все в руце твоей, о Боже, так убогого призри!
Боже правый! Что мне делать? Душу я смирял и тело,
Во твою сражался славу я немало долгих лет.
Ну за что, скажи на милость, это горе приключилось -
Собралось под стены замка войско целое чуть свет.
От людей черна равнина - словно войско Саладина,
Вот за окнами знамена и столбом клубится пыль…
Не прибудет помощь скоро… Только шлют парламентера -
Боже мой! Ведь то девица! Чем тебя я прогневил?
Белоснежных кружев ворох, страсть в ее горящем взоре,
Эту прелесть менестрелям воспевать бы, а не мне.
Блещет синими очами! Уронив мой щит и знамя,
Сбивши с ног оруженосца, нежной щечкой льнет к броне…
Боже! Юбкой кружевною так и стелет предо мною…
Средь таких страстей амурных не дожить мне до седин!
И глядит неумолимо… Лучше б под Ерусалимом
В том бою меня прикончил острой саблей сарацин!
То ли ей убить дракона, то ли ей сложить кансону,
То ли, деву защищая, уничтожить вражью рать.
Если ж вдруг на поле брани, - говорит, - я буду ранен,
То она ко мне с бинтами обещает прибежать.
Боже! Грех беру на душу, невозможно деву слушать -
Но ведь так… некуртуазно гнать красавицу взашей!
Не успеешь оглянуться - вот уже и слезы льются…
Хоть бы уж поход крестовый объявили поскорей!
__________________________________________________________________
Я уж думал - дело к миру. Деве я сыграл на лире.
Или может быть, на лютне, в общем, там, где струны есть.
Но из войска - очень странно - шлют посланником виллана:
Дескать, ничего не стоит ваша рыцарская честь!
Он глядит, насупив брови, и конечно, жаждет крови,
Кулаки его - как гири, ростом тоже… не малыш.
Будь он хоть последним вором, убивать парламентера -
Не по чести. Только разве ему это разъяснишь?
Боже правый, я не знаю, в чем меня он обвиняет?
Как велели мне обеты, защищал я мой народ,
Не травил я их посевы и не трогал нежной девы,
И не грабил на дороге я в неурожайный год!
Ты тому свидетель, Боже, - ни с одной крестьянкой ложе,
Ни с пастушкой, ни с рыбачкой не делил я никогда
Но чего ж он, право, хочет? Что мне право первой ночи,
Если верность даме сердца я пронес через года?
Он твердит свое: «Мы скоро уничтожим власть сеньоров!»
Ну откуда, Боже правый, этот яростный запал?
Хочет - носит пусть вериги… Он же мне какой-то книгой
Тычет в нос… Должно быть, ересь - под названьем Капитал чтобы их я понимал!
Снов речи о тиране с площадной мешает бранью
Знать, подобного не слышал даже славный город Рим!
Может он, того… блаженный? Господи, молю смиренно -
Все в руце твоей, о Боже, так убогого призри!