...и о «Дюне» в том числе.
К сфинксам невозможно выйти предсказуемо. Они всегда застают врасплох, даже если знать, что они там.
Чистая перспектива каналов. Серый и розовый неотличимы друг от друга в такую погоду. Какой удивительный, сугубо питерской вид дальтонизма. Голубые звезды сквозь осеннюю листву. У меня новый любимый маршрут - пока золото не облетело.
Город вдруг стал огромным и незнакомым. Таким же, каким был летом 2019. Я тогда впервые осталась в Питере одна. Местного круга общения не было еще, и город открывался, но молчал. Получается, что эмоциональное наполнение этого каменного ландшафта создавали для меня всего два человека. Если это было правильное решение - распрощаться с обоими - Марианна, то почему ты ходишь с такой лёгкой головой, как будто от зубного под анестезией вышла?
Город - шкатулочка. Чего только не показывают.
В замкнутом чистеньком дворе театра? дворца? молодая женщина увлеченно фотографирует Блайз. Блайз - это коллекционные куклы такие, хмурые капризные головастики в винтажных кружевах. Очень широко известные в узких кругах. Замедляю шаг. Косой взгляд из-под тонких, сердито изогнутых бровей отбивает у меня желание светски общаться. А жаль, я тоже кукол люблю. Но понимаю: сложно фотографировать на улице Блайз, когда ты красивая тридцатилетняя женщина в стильном пальто. Лучшее решение - выставить часовым своего спутника, пусть отпугивает прохожих мрачными глазами. А они будут мрачные - ему-то тоже непонятно, к чему все это!
У дверей какого-то ресторанчика стоят двое. Она переобувается из осенних сапожек в изящные туфли, стоя в палой листве как журавлик, на одной ноге. Сияя, он подставляет ей локоть, потом ловит мой взгляд, и я улыбаюсь ему. Предвосхищение свидания облачком стоит вокруг них, невозможно не просиять за компанию. Острые каблучки уверенно переступают по мостовой. Двое удаляются со сцены под руку. Хлопает дверь.
Вывеска: "Дом сведенных мостов". Жаль, что это всего лишь кальянная. Вывеска: "Войди в историю. Интерактивное пространство". Ну хоть не "влипни". Хотя это было бы завлекательно, нет? Темнеет, и Питер сразу становится на редкость неприятным. На мостике с белыми львами немолодая компания рассуждает о временах и судьбах: "А ведь интеллигенция... питерская интеллигенция - столько человек уже уехало в Москву! Здесь совсем работы нет". Прячу усмешку в шарф.
- Пойдем на "Дюну", Марианна.
- Ее же еще не сняли.
- Но мы же все равно пойдем.
- Уверен?
- Да...
Недавно в ночи, где-то недалече от Елисеевского, играло что-то легкое, фортепианное. Пока играло, я успела на ходу, лавируя между самокатчиками и чайками, скачать Шазам и зашазамить мелодию на последних аккордах. В 2014 году, на Тайване, в аналогичной ситуации я поднялась по узкой лесенкке в магазин, из которого выплескивалось в мир что-то дорамное, пронзительное, как чаячий крик сквозь пелену ласкового азиатского дождя, и спросила, что играет. Диск увезла с собой, иногда слушала, а теперь не на чем. Взломать защиту от копирования я не знала, как. Будущее наступило - это стало понятно еще пару лет назад, когда, запрокинув голову, я следила полет дрона над Дворцовой площадью, над ангелом, внимательно склоненным. В вильневской "Дюне" не было ни слова о Батлерианском Джихаде. Иногда я думаю, глядя на всех этих дрончиков и "наш ИИ подберет вам ипотеку", что он нам бы очень пригодился. А фильму это умолчание не пошло на пользу - постороннему зрителю совершенно непонятно, как этот мир дошел до жизни такой: кто есть ментаты, на какой вундервафле взамен бортового ИИ летают космические корабли, и наконец, откуда такая тяга к евгенике. И Квисатц Хадерах повисает в пространстве неведомым словом. Я обсудила "Дюну" с друзьями, с братом, даже со своим бывшим студентом, проще сказать, с кем я ее не обсудила. Она лидирует в прокате, так что это не вопрос окружения. Люди хотят медленного кино. Люди хотят олдскула. Тот же эффект, что с "Интерстелларом".
PS: На трамвайной остановке сидят, склонившись вдвоем над одним экраном, две девушки. У одной за ухом - кленовый лист.
Чистая перспектива каналов. Серый и розовый неотличимы друг от друга в такую погоду. Какой удивительный, сугубо питерской вид дальтонизма. Голубые звезды сквозь осеннюю листву. У меня новый любимый маршрут - пока золото не облетело.
Город вдруг стал огромным и незнакомым. Таким же, каким был летом 2019. Я тогда впервые осталась в Питере одна. Местного круга общения не было еще, и город открывался, но молчал. Получается, что эмоциональное наполнение этого каменного ландшафта создавали для меня всего два человека. Если это было правильное решение - распрощаться с обоими - Марианна, то почему ты ходишь с такой лёгкой головой, как будто от зубного под анестезией вышла?
Город - шкатулочка. Чего только не показывают.
В замкнутом чистеньком дворе театра? дворца? молодая женщина увлеченно фотографирует Блайз. Блайз - это коллекционные куклы такие, хмурые капризные головастики в винтажных кружевах. Очень широко известные в узких кругах. Замедляю шаг. Косой взгляд из-под тонких, сердито изогнутых бровей отбивает у меня желание светски общаться. А жаль, я тоже кукол люблю. Но понимаю: сложно фотографировать на улице Блайз, когда ты красивая тридцатилетняя женщина в стильном пальто. Лучшее решение - выставить часовым своего спутника, пусть отпугивает прохожих мрачными глазами. А они будут мрачные - ему-то тоже непонятно, к чему все это!
У дверей какого-то ресторанчика стоят двое. Она переобувается из осенних сапожек в изящные туфли, стоя в палой листве как журавлик, на одной ноге. Сияя, он подставляет ей локоть, потом ловит мой взгляд, и я улыбаюсь ему. Предвосхищение свидания облачком стоит вокруг них, невозможно не просиять за компанию. Острые каблучки уверенно переступают по мостовой. Двое удаляются со сцены под руку. Хлопает дверь.
Вывеска: "Дом сведенных мостов". Жаль, что это всего лишь кальянная. Вывеска: "Войди в историю. Интерактивное пространство". Ну хоть не "влипни". Хотя это было бы завлекательно, нет? Темнеет, и Питер сразу становится на редкость неприятным. На мостике с белыми львами немолодая компания рассуждает о временах и судьбах: "А ведь интеллигенция... питерская интеллигенция - столько человек уже уехало в Москву! Здесь совсем работы нет". Прячу усмешку в шарф.
- Пойдем на "Дюну", Марианна.
- Ее же еще не сняли.
- Но мы же все равно пойдем.
- Уверен?
- Да...
Недавно в ночи, где-то недалече от Елисеевского, играло что-то легкое, фортепианное. Пока играло, я успела на ходу, лавируя между самокатчиками и чайками, скачать Шазам и зашазамить мелодию на последних аккордах. В 2014 году, на Тайване, в аналогичной ситуации я поднялась по узкой лесенкке в магазин, из которого выплескивалось в мир что-то дорамное, пронзительное, как чаячий крик сквозь пелену ласкового азиатского дождя, и спросила, что играет. Диск увезла с собой, иногда слушала, а теперь не на чем. Взломать защиту от копирования я не знала, как. Будущее наступило - это стало понятно еще пару лет назад, когда, запрокинув голову, я следила полет дрона над Дворцовой площадью, над ангелом, внимательно склоненным. В вильневской "Дюне" не было ни слова о Батлерианском Джихаде. Иногда я думаю, глядя на всех этих дрончиков и "наш ИИ подберет вам ипотеку", что он нам бы очень пригодился. А фильму это умолчание не пошло на пользу - постороннему зрителю совершенно непонятно, как этот мир дошел до жизни такой: кто есть ментаты, на какой вундервафле взамен бортового ИИ летают космические корабли, и наконец, откуда такая тяга к евгенике. И Квисатц Хадерах повисает в пространстве неведомым словом. Я обсудила "Дюну" с друзьями, с братом, даже со своим бывшим студентом, проще сказать, с кем я ее не обсудила. Она лидирует в прокате, так что это не вопрос окружения. Люди хотят медленного кино. Люди хотят олдскула. Тот же эффект, что с "Интерстелларом".
PS: На трамвайной остановке сидят, склонившись вдвоем над одним экраном, две девушки. У одной за ухом - кленовый лист.