Осеннее чтение, Мексика
Какая тихая вещь осень. Как медленно желтеют листья под дождём. Что делать осенью, как не читать?
Жизнь любит совпадения.
Тридцать три с половиной года я прожила не зная, кто такая Коатликуэ, но в один прекрасный день (именно в один) Коатликуэ нужно было посмотреть на меня сразу из двух книг, при том, что не в моём обычае читать параллельно.
«Dia de los muertos» Елены Крюковой в «Дружбе Народов». Я вообще-то думала, что это короткий рассказ, потому и начала читать, уже читая другую толстую книгу. А оказалось - повесть, почти роман, но было поздно выбираться из текучей прозы-поэзии, прозы-танца. Правда, если вначале читать было легко, к концу я сбилась с ритма "мексиканского танго" и уже не могла выдержать напора событий, дочитывала не с удовольствием, а с напряжением, желая скорее окончить.
У Крюковой: в Мексике, в праздник мёртвых, на кладбище, девушка говорит своему (русскому) парню о старой женщине, протягивающей им хлеб: это же Коатликуэ, наша богиня, вечно беременная смерть.
Другая, толстая книга - совсем не похожа на эту. Никакой Мексики и никакой мифологии я от неё не ждала. Eugen Ruge, «In Zeiten des abnehmenden Lichts» - Ойген Руге, «Во времена убывающего света». Семейная сага о коммунистах в ГДР. Убывающий свет идеи. На русском не нашла, и очень плохо, вот эту книгу необходимо перевести хотя бы потому, что сам автор - наполовину русский, и русских героев достаточно.
У Руге: в конце сороковых годов прошлого века Шарлотта, убеждённая коммунистка, покидает Мексику, где с мужем скрывалась от нацистов. Ей пятьдесят девять. Перед прощанием человек, который любит её, мексиканец, профессор, показывает ей статую Коатликуэ. Шарлотте страшно смотреть на лицо из змей, на ожерелье из черепов.
Метафора коммунизма? Может быть. Для меня это прощание происходит в тот же день, что и сцена на кладбище у Крюковой.
У Руге: в 2001 году неизлечимо больной внук Шарлотты Александр (он же Sascha, понятно, почему), некогда бежавший из ГДР на Запад, тратит последние деньги на поездку в Мексику.
У Крюковой: Круглый сирота Рома, вырвавшийся на учёбу (и работу) в Америку, проводит в Мексике отпуск-каникулы и влюбляется до потери пульса (последнее с ним случается регулярно из-за болезни сердца) в наследницу ацтекских колдунов.
Крюкова и Руге. Два абсолютно разных по стилю и настроению произведения, но каким-то образом я узнавала в Мексике Руге - Мексику Крюковой, в Мексике Крюковой - Мексику Руге. Даже индеец у подножия Пирамиды Солнца в Теотиуакане был один и тот же. Странное чувство, будто не читала, а съездила.
Ещё немного о более объёмной книге Руге. В начале романа, в Мексике Шарлотта видит, как черепаху живьём выскабливают из панциря на суп. В конце романа, в том же заливе Александр находит музей и заповедник черепах, где о животных трогательно заботятся. И хотя он циник, ни во что не верит и не умеет любить, в нём зарождается очень-очень слабая надежда. Очень-очень слабая надежда - характерное для меня чувство. На что? Трудно сказать. На то, что кроме убывающего, есть и какой-то прибывающий свет в человечестве. Только прибывает он невыносимо медленно.
Напоследок - смешная сцена из романа. В конце восьмидесятых, на девяностолетии мужа Шарлотты старички напиваются, и вторая бабушка Александра - Надежда Ивановна - заводит весёлую песню. Немцы улавливают знакомоё слово и дружно подпевают: «ВОДКА, ВОДКА!» Этот день подаётся с точки зрения разных героев, и только когда читатель слышит ушами Курта, владеющего русским языком, оказывается, что Надежда Ивановна поёт: «Жил-был у бабушки серенький козлик, ВОТ КАК, ВОТ КАК, серенький козлик...»
Вот как!
Жизнь любит совпадения.
Тридцать три с половиной года я прожила не зная, кто такая Коатликуэ, но в один прекрасный день (именно в один) Коатликуэ нужно было посмотреть на меня сразу из двух книг, при том, что не в моём обычае читать параллельно.
«Dia de los muertos» Елены Крюковой в «Дружбе Народов». Я вообще-то думала, что это короткий рассказ, потому и начала читать, уже читая другую толстую книгу. А оказалось - повесть, почти роман, но было поздно выбираться из текучей прозы-поэзии, прозы-танца. Правда, если вначале читать было легко, к концу я сбилась с ритма "мексиканского танго" и уже не могла выдержать напора событий, дочитывала не с удовольствием, а с напряжением, желая скорее окончить.
У Крюковой: в Мексике, в праздник мёртвых, на кладбище, девушка говорит своему (русскому) парню о старой женщине, протягивающей им хлеб: это же Коатликуэ, наша богиня, вечно беременная смерть.
Другая, толстая книга - совсем не похожа на эту. Никакой Мексики и никакой мифологии я от неё не ждала. Eugen Ruge, «In Zeiten des abnehmenden Lichts» - Ойген Руге, «Во времена убывающего света». Семейная сага о коммунистах в ГДР. Убывающий свет идеи. На русском не нашла, и очень плохо, вот эту книгу необходимо перевести хотя бы потому, что сам автор - наполовину русский, и русских героев достаточно.
У Руге: в конце сороковых годов прошлого века Шарлотта, убеждённая коммунистка, покидает Мексику, где с мужем скрывалась от нацистов. Ей пятьдесят девять. Перед прощанием человек, который любит её, мексиканец, профессор, показывает ей статую Коатликуэ. Шарлотте страшно смотреть на лицо из змей, на ожерелье из черепов.
Метафора коммунизма? Может быть. Для меня это прощание происходит в тот же день, что и сцена на кладбище у Крюковой.
У Руге: в 2001 году неизлечимо больной внук Шарлотты Александр (он же Sascha, понятно, почему), некогда бежавший из ГДР на Запад, тратит последние деньги на поездку в Мексику.
У Крюковой: Круглый сирота Рома, вырвавшийся на учёбу (и работу) в Америку, проводит в Мексике отпуск-каникулы и влюбляется до потери пульса (последнее с ним случается регулярно из-за болезни сердца) в наследницу ацтекских колдунов.
Крюкова и Руге. Два абсолютно разных по стилю и настроению произведения, но каким-то образом я узнавала в Мексике Руге - Мексику Крюковой, в Мексике Крюковой - Мексику Руге. Даже индеец у подножия Пирамиды Солнца в Теотиуакане был один и тот же. Странное чувство, будто не читала, а съездила.
Ещё немного о более объёмной книге Руге. В начале романа, в Мексике Шарлотта видит, как черепаху живьём выскабливают из панциря на суп. В конце романа, в том же заливе Александр находит музей и заповедник черепах, где о животных трогательно заботятся. И хотя он циник, ни во что не верит и не умеет любить, в нём зарождается очень-очень слабая надежда. Очень-очень слабая надежда - характерное для меня чувство. На что? Трудно сказать. На то, что кроме убывающего, есть и какой-то прибывающий свет в человечестве. Только прибывает он невыносимо медленно.
Напоследок - смешная сцена из романа. В конце восьмидесятых, на девяностолетии мужа Шарлотты старички напиваются, и вторая бабушка Александра - Надежда Ивановна - заводит весёлую песню. Немцы улавливают знакомоё слово и дружно подпевают: «ВОДКА, ВОДКА!» Этот день подаётся с точки зрения разных героев, и только когда читатель слышит ушами Курта, владеющего русским языком, оказывается, что Надежда Ивановна поёт: «Жил-был у бабушки серенький козлик, ВОТ КАК, ВОТ КАК, серенький козлик...»
Вот как!