ЗАПИСКИ НАТУРАЛА или С чем бы сравнить это ощущение...
В далекие перестроечные времена, когда мой первый муж работал в МИФИ, впрочем, он и сейчас там работает, однажды летом собрался он навестить своих студентов, работавших на реставрации Кремля в Ростове Великом, в трех часах от Москвы. Это называлось тогда «стройотряд», не знаю, существует ли в новой России такое понятие. Я была в него влюблена, гостей принимала стройотрядами, ревновала к студенткам и увязалась с ним в Ростов.
Нас повез на своей машине друг семьи, разведенный интеллектуал-китаевед Иван Николаевич, прихватив с собой совсем юную особу Вику, переводчицу и художницу, за которой смущенно начинал ухаживать. Помните, как в «Собаке на сене»: «У них пока одни слова, и только самое начало». Еще с нами был милейший экстрасенс Миша, веселый остряк и православный ортодокс, полунемец-полуеврей, который ехал в Ростов помолиться в деревне, где родился Сергий Радонежский.
Вскоре после той поездки он исчез лет на семь, а потом выплыл в сане священника и настоятеля храма, но об этом в другой раз. Это была прелестная поездка под мягким июльским солнышком. Надо сказать, что жизнь вся соткана из каких-то маленьких эпизодов, нежданных радостей, которых оказывается не так много в итоге.
Иногда вдруг запоминается спонтанная поездка, внезапная встреча, случайный собеседник. Ерундовое событие, а помнишь его вечно. За всю жизнь много ли наберется абсолютно счастливых по всем статьям дней? При ближайшем рассмотрении, оглядываясь назад, видишь - несколько дней. Тогда у меня был счастливый период, в него и вклинилось это маленькое веселое путешествие.
По пути мы делали остановки, накрывали полянки, пили вино, ели хрустящие огурчики, бутерброды и только появившиеся в продаже маленькие помидоры, шутили и веселились, как и подобает полубогемной компании. Под шумок Иван Николаевич изловчился и краснея чмокнул Вику в щечку дважды. Вика заливалась от хохота, была грациозна, тонка, бела и черноволоса. Она острила и удивляла нестандартностью мышления. Мне было тогда 23 года, и я чуть не упала с пенька, узнав, что ей 33 и у нее есть 12-летний сын, который живет с отцом. Вика говорила: «Сын должен жить с отцом, а не со мной! Мы с сыном - однозарядные электроны, отталкиваемся, у нас одни и те же комплексы...»
Во время зеленых стоянок мы с Викой гуляли по лесу, и она продолжала удивлять меня оригинальностью. Она говорила: «Мужчина - это всегда исчезновение чистоты, даже любимый, самый любимый. Носки разбрасывает, во всем свою линию гнет, не чуток и не тонок по своей природе. Главное, что мучает: с мужчиной нет чистоты. Ложишься с ним в постель и все! Чистота кончилась. Одной мне лучше, я чиста». Я дивилась, мне было интересно, очень интересно.
Главный художник Ростовского Кремля, кудрявый и высоченный, очень колоритный человек, гостеприимно принимал нас у себя дома в обычной двухкомнатной квартире. В маленькой комнате у него с женой была спальня, нас хотели и туда положить, и по всей квартире разложить, но мы, будучи интеллигентами, наотрез отказались и устроились все пятеро в большой гостиной.
Меня и Вику положили вдвоем на раскладной диван, а мужчин - на матрасы, на пол, рядом с нами. Ну и хорошо, подумали мы, одну ночь можно перекантоваться. Муж, Миша и Иван Николаевич легли все на правый бок, как солдатики, согнув ноги в коленках, и захрапели баритоном, тенором и басом.
Я легла на край дивана тоже на правый бок к ним лицом и задумалась... и вдруг... Сначала нежные музыкальные пальцы, едва прикасаясь, заскользили по моим плечам и шее. Я стала анализировать, что это такое значит, мгновение не решалась повернуться лицом к Вике. «А что это ты...» - начала я, но тут мне подули в ухо, облизали его, и к моей спине прижалась горячая женская грудь. Спасаться бегством было несолидно, наверное; впрочем, кто его знает, как надо себя вести в подобных ситуациях. Щупальца заскользили ниже талии. Господи! Как противно, аж скулы сводит! Я сделала движение ногой, чтобы встать, рискуя наступить на нечистого ортодокса Мишу на полу. Не тут-то было. Мягкие тонкие руки художницы крепко обхватили мою талию и поползли к груди.
С чем бы сравнить это ощущение? Ну вот, представьте, что по вашему телу ползет мокрая черная змейка, аспид, например. Или нет, змеи, говорят, теплые. Скорее так: несколько лягушек и жаб, наперегонки, пытаются залезть к вам под футболку, чтобы согреться после купания в болоте. Оцепенев, я все-таки осталась верна себе и попыталась превратить это дело в шутку. Я хихикнула и сказала, не поворачиваясь:
- Мамочка, что за разврат такой?
- Пусть разврат! Давай поразвратничаем! Никто не видит, никто ничего не узнает! - страстно шептала Вика мне в затылок.
Вариант с превращением в шутку не прошел. Прошло еще несколько мгновений в мыслях, почему же так нежданно противно и с какой стати я должна это терпеть, а Вика тем временем боролась с моей майкой, пытаясь ее снять и разорвать. Я повернулась к ней, твердо решив вырвать все свои 87 кило из ее крепких ручонок, и тут она внимательно посмотрела на мое лицо вблизи и спросила:
- А ты не беременна случайно?
- Да, беременна! - схватилась я за соломинку, а я и на самом деле была слегка беременна старшей дочкой на начальной стадии.
Произошло непонятное: Вика полностью потеряла ко мне интерес, резко отвернулась к стене и вскоре заснула. Видимо, беременная значило для нее - нечистая. Я так и не смогла заснуть в ту ночь, лежала, размышляя, почему нежные и полные страсти прикосновения красивой женщины показались мне облизыванием крокодила.
Прошли годы, эпизод забылся. Однажды задумалась: почему я всегда напряженно жду, что сейчас надо будет целоваться при встрече с кем-то из знакомых женщин. Терплю, но не люблю я эти дамские поцелуйчики. Подумала и поняла, что это после того лесбийского эпизода в Ростове. Ну, а как поняла, так оно и исчезло, так что теперь спокойно переношу поцелуи подружек в щечку.
А вообще еще тогда, на следующий день после странного приключения, гуляя на закате у озера Неро, я поняла, что эта тема мне неинтересна. Совсем. Я натурал, но это не мешает обожать Чайковского, и мне совершенно неважна его ориентация. Красота там неимоверная, белый Ростовский Кремль, тишина, неспешность, украшения из финифти. И вроде городок маленький, повсюду переходит в деревню, поля, лес. Главное - это потрясающее огромное озеро, на берегу которого паслись овечки. Все такое дикое, заросшее, васильки высоченные, трава по пояс.
Мы с мужем ходили в этой траве, разговаривая о том, что во всех гостеприимных ростовских домах нас кормили одним и тем же: вареной молодой картошкой, посыпанной укропом. Через две недели он поехал в Ростов с рюкзаком, в котором было кило двадцать гречки, риса и овсянки. Мы случайно услышали фразу кремлевского художника, сказанную жене, когда она готовила на кухне: «Как я мечтаю о какой-нибудь каше!».
Говорили мы и о любви, и о будущем ребенке, тихо и незаметно сидевшем у меня в животе, совершенно никак не проявляя себя первые месяцы, но впоследствии так активно начавшем реагировать на музыку, что мы не вылезали из Зала Чайковского. Мои беременности становились видны окружающим только на седьмом месяце. Жизнь и так была полна новых ощущений, восторгов и откровений, а тут еще ночные приставания красотки Вики, о которых тогда никому не рассказала, обдумывала. Там, сидя на берегу и глядя в глаза неизвестно откуда взявшейся лошади с красивой челкой, я поняла, что люблю мужчин.
Знаете фразу: Чайковский был «голубой», но любим мы его не за это. А какую красоту снимал Параджанов и пострадал из-за своей ориентации! Если гений, если талант, какая разница, что за наклонности у него? Но вот посредственность, лезущая со всех экранов и страниц, спекулирующая своей ориентацией и на Западе, и в не отстающей в чем не надо России...
У нас за океаном и вовсе такое впечатление, что многие известные телеведущие - лесбиянки. Их свадьбами, платьями, поцелуями, обливающимися слезами умиления родителями забиты интернет, Youtube и телевидение. Я не мракобес - пусть их делают, что им нравится, живут в любви и согласии, зарабатывают деньги как угодно, женятся, но мне не нравится, что на них смотрит и про них думает моя младшая дочка, которой еще далеко до конца школы. Я не хочу, чтобы она про них задумывалась. Есть много другого, о чем интересно думать в ее возрасте.
Написано в 2012 году.
Рисунок Валентина Иоппе.