«Пиковая дама» по-астрахански: для тех, кто не понял
Были в воскресенье на премьере «Пиковой дамы» в старом музыкальном театре. Ну, что сказать… «Необычно» - пожалуй, самое мягкое определение.
Занавес в виде неба с облаками - это ладно, этим народ не шокируешь. Костюмы массовки времен скорее Набокова, чем Пушкина или, тем более, екатерининской эпохи - уже странно. Одинаковые картонные мужские фигуры в руках артисток хора и разнообразные предметы (от скрипки до жареной курицы), которые носят на палочках над головами - совсем непонятно! Дальше - больше. Герман сразу откровенно напоминает замурзанного пациента психушки. У Томского четыре люминесцирующие руки. Елецкий таскает с собой огромную белую бумажную розу. У всех артистов странный, демонический грим. Графиня вовсе не стара, а скорее похожа на диснеевскую злую колдунью с черными крыльями за спиной и появляется в сопровождении фигур с птичьими головами. У Полины на платье изображен голый бюст. Подруги Лизы одеты белыми шахматными пешками (приживалки Графини потом выйдут тоже в костюмах пешек, но черных)…
При этом музыка и либретто изменений не претерпели, только визуальный ряд.
В общем, на первый антракт люди уходили со словами «Режиссер вообще больной!» Я пробую объяснить себе некоторые метафоры. Например, манипуляции с картонными фигурами в первой картине представились мне аллегорией идеи «женщина правит миром». Сначала артистки укачивали эти фигуры, как маленьких детей, потом разрешили им стоять самостоятельно, но все время опекали. В какой-то момент картонные фигуры сменились на сцене живыми мужчинами, и женщины вручили каждому по одному предмету на палочке - типа вывели в самостоятельную жизнь. Но потом, когда началась гроза, мужчины не сумели сами уйти со сцены, пока их женщины не увели.
Все это, может быть, и так, заметила подруга, но какое отношение оно имеет к Пушкину и Чайковскому?
Впрочем, некоторые символы были вполне прозрачны: например, гигантская алая роза как воплощение чувственной любви и такие же алые лепестки на груди у Лизы, которые она то демонстрирует, то стыдливо прячет под платье. Вот тут и белая роза Елецкого стала понятна: не любит он невесту как следует, его цветок откровенно мал и бледен по сравнению со страстями в душе Германа.
А по возвращении с антракта нас ждало откровение… в виде информационного буклета, который продавался наряду с программками, только куда толще. Так вот там, оказывается, «все написано»! Оказывается, при оформлении спектакля использованы образы картин Рене Магритта. Некоторые были приведены и объяснены прямо в буклете. А на сцене воспроизведены с фотографической точностью. Помимо вышеупомянутых картонных людей в котелках и чувственной розы - это и «сидячий гроб» Графини, и разные варианты «фаллюстрады» (элементов оформления, напоминающих одновременно балясины крыльца, шахматные фигуры и гипертрофированные мужские половые органы), и белая ткань на лицах, и украшенная стразами «живая» вешалка, и зеркало, в котором отражение повернуто спиной, и образ яблока - плода познания, и узкие деревянные занавесы. Даже здания на декорациях! Даже форма пролома в стене казармы!!
С другой стороны, были образы, которые одним Магриттом не объяснить. Скажем, метрового диаметра шары - черный и белый, - которые герои перекатывали по сцене. Пожалуй, даже если бы не было всех остальных аллегорий, этих шаров хватило бы, чтобы сформировать символический уровень постановки. Лично мне они представились навершиями шахматных фигур, а само взаимодействие персонажей, таким образом, воспринимается как шахматная партия. Например, когда рассерженная Графиня уходит за сцену, забрав с собой белый шар Лизы, та замирает, прижавшись к стене. Ее фигура «съедена» более сильной бабушкой, поэтому девушка лишена своей воли и обездвижена. Не факт, что это единственная трактовка - но почему бы и не она?
Между прочим, в третьем действии зрители стали реагировать на сценическое действо если не восторженно, то как минимум с бОльшим одобрением. Многих впечатлило «то, как сделали воду» - действительно, оформление картины шестой «Набережная» выше всяких похвал. А может, дело еще и в том, что люди уже приняли символику спектакля как знакомую, начали привыкать к ней. В финале представления зал встал, звучали крики «браво!» и даже «брависсимо!» - никогда еще такого не слышала. Знакомый сравнил впечатление от постановки с недавно посещенной им Венской оперой. Ну, венская или не венская, но то, что «в Астрахани такого еще не было», признали все.
Вот только те, кто не прочел буклет и так и не узнал про Магритта, - как же они?..