Точка возврата.
Время идёт, жизнь меняется. Расставлять в ней точки просто необходимо - ведь с нуля на самом деле не начинается ничего.
А чтобы одна из этих точек была и не потерялась - скопирую сюда пост из ФБ.
16 января 2014 года, Москва
https://www.facebook.com/rusinashi/posts/10152111177946311
За мой французский
В Москву я приехала ровно год назад. Здесь, конечно, отдельный персональный ад, непохожий на мою прежнюю российскую бытность. Но тем не менее.
За те пять с лишним лет со мной бывало всякое: горькие слёзы и дружба на всю жизнь, вкусная еда и счастливые встречи, пьяные разговоры и неожиданные признания, свадьба и автокатастрофа. Но работы во Франции я так и не нашла.
Сначала думаешь - сейчас подучусь, обзаведусь французскими дипломами, стану доктором наук... Да не тут-то было. «Хрен тебе!», скажет служба занятости, где тётенька без высшего образования будет послушно кивать, помечая галочками в компьютере мои профессиональные навыки, перечень коих ограничен десятью.
Помнится, на мою последнюю работу - должность ночного сторожа в гостинице - мне пришлось пройти аж четыре собеседования. Но с последнего, где мне были обещаны охренительные перспективы карьерного роста - поработаешь лет надцать в ночную смену, потом можно будет попробовать на ресепшен, у нас ведь все иностранцы с этого начинают - мне захотелось сбежать. Запрыгнуть на велосипед и крутить педали, что есть сил. Тут волей-неволей поверишь, что шестиугольный мир - он всё-таки кривой.
«Безработица? Не, не слышали», рассказывал мне другой приятель, бывший легионер, живущий, как говорят в России, частным извозом. И всё же, мне потребовалось пять с лишним лет, чтобы на собственной шкуре ощутить всю безысходность пространства, которое по меркам русского человека до умопомрачения ограничено - несмотря на вечные свободу, равенство и братство.
Помнится, сидели мы с приятелем на лавочке возле Нотр-Дама, и один паренёк кавказской наружности, заслышав русскую речь, поспешил к нам, всем своим видом показывая, что жизнь его удалась: «Здорово, ребята! Учитесь здесь? А вот я права получаю, машину покупаю». У каждого, знаете ли, своё понимание успеха.
Мне же стукнуло двадцать два, когда я, получив диплом не самого плохого российского ВУЗа, в добром здравии и без московской прописки двинулась туда, где невзгоды провинциальной жизни казались нипочём - в самую светлую из надежд, в милую добрую Францию.
Пока моя русские коллеги по школе для нянь спешно находили себе мужей, я мечтала об интересной работе - и таковая находилась, правда, исключительно среди русских, с половиной зарплаты в конверте, в обход строгих республиканских законов. «То ли ещё будет», - оптимистично думала я, а внутренний голос и знать не мог всего счастья полулегального, но тем не менее бессрочного французского контракта в русской турфирме.
После я получала минимальное пособие по безработице и поступала в очередной университет, на очередную безнадёжно гуманитарную специальность, продлевая очередной временный вид на жительство. Я работала ночным сторожем, и мне завидовали те, кто вообще никакой работы не имел. Я платила безумные деньги автошколе, потому что наличие водительских прав было важным требованием многих работодателей. Вышедшие замуж бывшие однокурсницы тем временем обсуждали между собой добропорядочность страховых компаний и побочные эффекты антидепрессантов. В новой реальности их мужья не злоупотребляли спиртным и были образцовыми отцами, но время от времени курили траву, от рождения снабжённые прожиточным экономическим минимумом. Мой же внутренний голос, вконец оборзевший, велел возвращаться на родину.
Зачем я всё это пишу? Уж точно не ради подпитки всеобщей жалости, хотя большинство французских знакомых, пересчитав мою нынешнюю зарплату в евро, огорченно удивятся.
Светлая Франция, образ из детства, созданный моими неподражаемыми учителями французского, никогда в стране не бывавшими. Ты ли это?
Буквально за несколько дней до отъезда со съемной страсбургской квартиры, ко мне явилась дама из налоговой инспекции. « В декларации вы указали, что у вас нет телевизора, и я должна проверить, так ли это», - уточнила она. Телевизора, в доме, как и следовало, не оказалось. «Значит, сегодня я не поужинаю», - вздохнула дама, протягивая мне копию протокола.
Прости меня, #Франция, и прощай. Любить тебя так же хорошо, как нетрезвую пожилую стерву, которая рада отдаться всякому. Ведь это большое счастье, что где-то ещё остались иные ценности, кроме минимальной почасовой оплаты и бессрочных контрактов.
*
Сегодня всё, казалось бы, по-прежнему, как будто и не было этих пяти с лишним "французских" лет. Но может быть благодаря им не как раз и не стала иностранкой, не возненавидела место, откуда я родом. Этого хочется пожелать каждому, кто едет за границу с целью остаться навсегда.
А чтобы одна из этих точек была и не потерялась - скопирую сюда пост из ФБ.
16 января 2014 года, Москва
https://www.facebook.com/rusinashi/posts/10152111177946311
За мой французский
В Москву я приехала ровно год назад. Здесь, конечно, отдельный персональный ад, непохожий на мою прежнюю российскую бытность. Но тем не менее.
За те пять с лишним лет со мной бывало всякое: горькие слёзы и дружба на всю жизнь, вкусная еда и счастливые встречи, пьяные разговоры и неожиданные признания, свадьба и автокатастрофа. Но работы во Франции я так и не нашла.
Сначала думаешь - сейчас подучусь, обзаведусь французскими дипломами, стану доктором наук... Да не тут-то было. «Хрен тебе!», скажет служба занятости, где тётенька без высшего образования будет послушно кивать, помечая галочками в компьютере мои профессиональные навыки, перечень коих ограничен десятью.
Помнится, на мою последнюю работу - должность ночного сторожа в гостинице - мне пришлось пройти аж четыре собеседования. Но с последнего, где мне были обещаны охренительные перспективы карьерного роста - поработаешь лет надцать в ночную смену, потом можно будет попробовать на ресепшен, у нас ведь все иностранцы с этого начинают - мне захотелось сбежать. Запрыгнуть на велосипед и крутить педали, что есть сил. Тут волей-неволей поверишь, что шестиугольный мир - он всё-таки кривой.
«Безработица? Не, не слышали», рассказывал мне другой приятель, бывший легионер, живущий, как говорят в России, частным извозом. И всё же, мне потребовалось пять с лишним лет, чтобы на собственной шкуре ощутить всю безысходность пространства, которое по меркам русского человека до умопомрачения ограничено - несмотря на вечные свободу, равенство и братство.
Помнится, сидели мы с приятелем на лавочке возле Нотр-Дама, и один паренёк кавказской наружности, заслышав русскую речь, поспешил к нам, всем своим видом показывая, что жизнь его удалась: «Здорово, ребята! Учитесь здесь? А вот я права получаю, машину покупаю». У каждого, знаете ли, своё понимание успеха.
Мне же стукнуло двадцать два, когда я, получив диплом не самого плохого российского ВУЗа, в добром здравии и без московской прописки двинулась туда, где невзгоды провинциальной жизни казались нипочём - в самую светлую из надежд, в милую добрую Францию.
Пока моя русские коллеги по школе для нянь спешно находили себе мужей, я мечтала об интересной работе - и таковая находилась, правда, исключительно среди русских, с половиной зарплаты в конверте, в обход строгих республиканских законов. «То ли ещё будет», - оптимистично думала я, а внутренний голос и знать не мог всего счастья полулегального, но тем не менее бессрочного французского контракта в русской турфирме.
После я получала минимальное пособие по безработице и поступала в очередной университет, на очередную безнадёжно гуманитарную специальность, продлевая очередной временный вид на жительство. Я работала ночным сторожем, и мне завидовали те, кто вообще никакой работы не имел. Я платила безумные деньги автошколе, потому что наличие водительских прав было важным требованием многих работодателей. Вышедшие замуж бывшие однокурсницы тем временем обсуждали между собой добропорядочность страховых компаний и побочные эффекты антидепрессантов. В новой реальности их мужья не злоупотребляли спиртным и были образцовыми отцами, но время от времени курили траву, от рождения снабжённые прожиточным экономическим минимумом. Мой же внутренний голос, вконец оборзевший, велел возвращаться на родину.
Зачем я всё это пишу? Уж точно не ради подпитки всеобщей жалости, хотя большинство французских знакомых, пересчитав мою нынешнюю зарплату в евро, огорченно удивятся.
Светлая Франция, образ из детства, созданный моими неподражаемыми учителями французского, никогда в стране не бывавшими. Ты ли это?
Буквально за несколько дней до отъезда со съемной страсбургской квартиры, ко мне явилась дама из налоговой инспекции. « В декларации вы указали, что у вас нет телевизора, и я должна проверить, так ли это», - уточнила она. Телевизора, в доме, как и следовало, не оказалось. «Значит, сегодня я не поужинаю», - вздохнула дама, протягивая мне копию протокола.
Прости меня, #Франция, и прощай. Любить тебя так же хорошо, как нетрезвую пожилую стерву, которая рада отдаться всякому. Ведь это большое счастье, что где-то ещё остались иные ценности, кроме минимальной почасовой оплаты и бессрочных контрактов.
*
Сегодня всё, казалось бы, по-прежнему, как будто и не было этих пяти с лишним "французских" лет. Но может быть благодаря им не как раз и не стала иностранкой, не возненавидела место, откуда я родом. Этого хочется пожелать каждому, кто едет за границу с целью остаться навсегда.