Майгуль Аксельссон. Апрельская ведьма
"Остро-социальный" - это, наверное, наиболее распространенный штамп для этого романа.
Но книга правда остро-социальная. Страшная.
В ней задаются вопросы, на которые не хочется отвечать, а только закрыть глаза и уши, и надеяться, что это пройдет мимо.
Ребенок-инвалид, без надежды на то, что он может быть вылечен и пригоден к "нормальной жизни": оставить себе или сдать в специальное учреждение?
Сейчас этот вопрос стоит даже острее, чем в 50е годы, с нашей развитой пренатальной диагностикой...Делать аборт или рожать, заранее зная, что у ребенка будут отклонения? По сути, это новая евгеника.
Забирать ли ребенка из родной семьи, у матери-алкоголички, не обеспеченного должным уходом, но счастливого в этой семье? Позволено ли обществу решать, что для него лучше? Насколько оно может вмешиваться в частную жизнь?
Насколько защищены от явного и скрытого насилия "люди с ограниченными возможностями"? Меня поразило: несмотря на то, что речь идет о Швеции, в книге есть эпизод, практически идентичный одной сцене из "Ногтей" М. Елизарова (где рассказывается о советском интернате для детей-инвалидов)...
Есть ли смысл в жизни человека, который не может ходить, говорить и большую часть времени проводит с конвульсиях и эпилептических припадках?
Возможна ли эвтаназия?
Ответов в книге нет. Есть только пронзительные истории четырех женщин.
Язык красивый, магический, завораживающий.
Как заполнить пустоту внутри? Ту самую, которая образуется без любви?
Но книга правда остро-социальная. Страшная.
В ней задаются вопросы, на которые не хочется отвечать, а только закрыть глаза и уши, и надеяться, что это пройдет мимо.
Ребенок-инвалид, без надежды на то, что он может быть вылечен и пригоден к "нормальной жизни": оставить себе или сдать в специальное учреждение?
Сейчас этот вопрос стоит даже острее, чем в 50е годы, с нашей развитой пренатальной диагностикой...Делать аборт или рожать, заранее зная, что у ребенка будут отклонения? По сути, это новая евгеника.
Забирать ли ребенка из родной семьи, у матери-алкоголички, не обеспеченного должным уходом, но счастливого в этой семье? Позволено ли обществу решать, что для него лучше? Насколько оно может вмешиваться в частную жизнь?
Насколько защищены от явного и скрытого насилия "люди с ограниченными возможностями"? Меня поразило: несмотря на то, что речь идет о Швеции, в книге есть эпизод, практически идентичный одной сцене из "Ногтей" М. Елизарова (где рассказывается о советском интернате для детей-инвалидов)...
Есть ли смысл в жизни человека, который не может ходить, говорить и большую часть времени проводит с конвульсиях и эпилептических припадках?
Возможна ли эвтаназия?
Ответов в книге нет. Есть только пронзительные истории четырех женщин.
Язык красивый, магический, завораживающий.
Как заполнить пустоту внутри? Ту самую, которая образуется без любви?