переход
на перекрестке Солянки и Подколокольного, вечером душной субботы - я как раз шла ни петь, ни свистеть, уставшая с семинара, утешаясь мыслями о хвосте выходного - видела как встретились два человека. Случайно, на какие то секунды.
Один был строгой спины, в черной шляпе, ворот защелкивал тонкую шею, взгляд черных глаз непрозрачный и внутрь обращенный. Раввин. У него кончался шаббат и трапеза где-то была накрытой.
Второй шел метровым шагом, так что юбка рясы взвивалась как флаги весенним ветром, почти бежал, взгляд серых глаз похожий, но хвост темно-русых волос, спина , и рук вызов - все было другое. С Всенощной явно, которая предчувствие Литургии, тоже трапезы, между прочим.
Они встретились на переходе. Секунды простые как смысл и зерно всего двухтысячелетия. Расколотая трапеза. Каждый ест о своем. И для разных жизней.
Один был строгой спины, в черной шляпе, ворот защелкивал тонкую шею, взгляд черных глаз непрозрачный и внутрь обращенный. Раввин. У него кончался шаббат и трапеза где-то была накрытой.
Второй шел метровым шагом, так что юбка рясы взвивалась как флаги весенним ветром, почти бежал, взгляд серых глаз похожий, но хвост темно-русых волос, спина , и рук вызов - все было другое. С Всенощной явно, которая предчувствие Литургии, тоже трапезы, между прочим.
Они встретились на переходе. Секунды простые как смысл и зерно всего двухтысячелетия. Расколотая трапеза. Каждый ест о своем. И для разных жизней.