Триест. Последний день школы. Суббота.
Оригинал взят у madiken_old в Триест. Последний день школы. Суббота.
Суббота и три последних эпизода.
Произошла ли встреча Стивена и Блума, нашел ли Стивен в Блуме отца, нужен ли был ему отец... Никто не знает ответов на эти вопросы, все спорят. Но Джойсовская школа в Триесте точно нужна, и уже там-то люди точно встречаются, и это настоящий праздник. Джойс писал не для скучных людей, и он писал так, что его нельзя читать в одиночку. Да, он был одинок, хвастался своим изгнанием, называл эгоизм спасительным, но вокруг него всегда были люди: Нора, брат, его друзья, меценаты, покровители. Вокруг него всегда была эта подушка безопасности из людей, которые не смотря на его вздорный характер, не отпускали руки, держали. И теперь он - повод собраться, говорить, пить, петь, жить, читать. В Цюрихе есть клуб, где вот уже шесть лет читают "Поминки по Финигану". Фритц Сенн так и сказал: "Не надо бояться читать Поминки. Лет девять, двенадцать - и вы их прочтете". А уж он знает, что говорит, это он придумал этот клуб.
Здание синагоги в Триесте.
"Так или иначе ты сквозь это идешь..." Как-то так.
А пока гуляешь по Триесту, отвечаешь на вопросы. Почему лестницы? Почему только наверх?
Умерла мадам Синико или покончила с собой?
Почему Блум именно венгерский еврей? Кто был венгерским евреем в Триесте? А он точно жил в Триесте.
Очень много вопросов
Был джойсоведом не выгодно, под Джойса вы никогда не получите грант, вам будут советовать не писать по нему диссертацию... Но вы всегда найдете единомышленников. Они будут устраивать праздники каждое 16 июня. Будут открывать книжные клубы. Будут приезжать в Триест. Будут приезжать в Дублин. И найдутся деньги, и приедут люди. Филологи, юристы, кардиологи, психологи, их жены. И мы будем петь, пить, говорить. Джойс всегда искал преданности, никогда не шел на компромисс, превращал в литературу все, что происходило вокруг него, выписывал из себя своих героев и не жалел родных и друзей. Так он продолжает делать и сейчас, требуя жертв.
А они есть. Все русские переводчики, кто переводил Джойса до 1934 года, все были расстреляны. И сейчас его изучают и переводят вопреки, а не благодаря.
Вечером мы едем в старинный австрийский ресторан на окраине Триеста. В 1865 году его открыли как загородный. Он был типа московского "Яра". Сейчас его обступили двухэтажные домишки, ходит автобус, на нем мы и приехали. За неделю я уже неплохо разбираюсь в городском транспорте. Место нам находится за столом с профессором Рензо Кривелли, его женой, нашего уже знакомого завуча с женой, Фликой и еще двоих джентельменов. Один потом оказывается очень трогательным тенором, он так нежно поет, я опять представляю Саймона Дедала, а потом и Джойса, который состарился, но голос его так же нежен и трогателен. Второй - американский актер - Брюс. Он уже четыре года приезжает сюда на школу, хотя Джойса не читал, да и не собирается. Лешка пол вечера болтает с Брюсом, а Рензо ехидно заявляет: "Да пусть говорят. Они двадцать лет не разговаривали", намекая на отношения Америки и России. До этого Лешка говорил с Рензо о России, о политике. Профессор Кривелли, который сам штаб-квартира Джойса в Триесте и школа, и Блумсдеи, и пьесы в театре о Джойсе - это все он.
Вкуснота в ресторане просто потрясающая. И макарошки они сами лепят, и ветчина просто волшебная.
Домой нас подвезли профессор с женой. Им по пути, так мило. Остальные остались ждать такси.
Так что встреча состоялась. Мы нашли то, что искали, и теперь нас ждет целая неделя в Пиране, которая становится длинным 18 эпизодом - полусонным шепотом нежащейся в постели Молли. Море, тепло, воспоминания, запахи - все вплетается в усталость и удовольствия. Мы перечитываем "Улисса", листаем новые книжки, которые купили в Триесте. Это настоящая любовь, которая одна способна помочь душе и телу познать Бога. Так учит Фома ))
А между тем в Пиране начинается то же самое: маяк, аптека, церковь, бордель, кладбище... Герти, Молли, Калипсо, Цирцея... Мы познаем город через Улисса, точки расставлены, маршруты проложены, книжка раскрыта на нужной странице.
Суббота и три последних эпизода.
Произошла ли встреча Стивена и Блума, нашел ли Стивен в Блуме отца, нужен ли был ему отец... Никто не знает ответов на эти вопросы, все спорят. Но Джойсовская школа в Триесте точно нужна, и уже там-то люди точно встречаются, и это настоящий праздник. Джойс писал не для скучных людей, и он писал так, что его нельзя читать в одиночку. Да, он был одинок, хвастался своим изгнанием, называл эгоизм спасительным, но вокруг него всегда были люди: Нора, брат, его друзья, меценаты, покровители. Вокруг него всегда была эта подушка безопасности из людей, которые не смотря на его вздорный характер, не отпускали руки, держали. И теперь он - повод собраться, говорить, пить, петь, жить, читать. В Цюрихе есть клуб, где вот уже шесть лет читают "Поминки по Финигану". Фритц Сенн так и сказал: "Не надо бояться читать Поминки. Лет девять, двенадцать - и вы их прочтете". А уж он знает, что говорит, это он придумал этот клуб.
Здание синагоги в Триесте.
"Так или иначе ты сквозь это идешь..." Как-то так.
А пока гуляешь по Триесту, отвечаешь на вопросы. Почему лестницы? Почему только наверх?
Умерла мадам Синико или покончила с собой?
Почему Блум именно венгерский еврей? Кто был венгерским евреем в Триесте? А он точно жил в Триесте.
Очень много вопросов
Был джойсоведом не выгодно, под Джойса вы никогда не получите грант, вам будут советовать не писать по нему диссертацию... Но вы всегда найдете единомышленников. Они будут устраивать праздники каждое 16 июня. Будут открывать книжные клубы. Будут приезжать в Триест. Будут приезжать в Дублин. И найдутся деньги, и приедут люди. Филологи, юристы, кардиологи, психологи, их жены. И мы будем петь, пить, говорить. Джойс всегда искал преданности, никогда не шел на компромисс, превращал в литературу все, что происходило вокруг него, выписывал из себя своих героев и не жалел родных и друзей. Так он продолжает делать и сейчас, требуя жертв.
А они есть. Все русские переводчики, кто переводил Джойса до 1934 года, все были расстреляны. И сейчас его изучают и переводят вопреки, а не благодаря.
Вечером мы едем в старинный австрийский ресторан на окраине Триеста. В 1865 году его открыли как загородный. Он был типа московского "Яра". Сейчас его обступили двухэтажные домишки, ходит автобус, на нем мы и приехали. За неделю я уже неплохо разбираюсь в городском транспорте. Место нам находится за столом с профессором Рензо Кривелли, его женой, нашего уже знакомого завуча с женой, Фликой и еще двоих джентельменов. Один потом оказывается очень трогательным тенором, он так нежно поет, я опять представляю Саймона Дедала, а потом и Джойса, который состарился, но голос его так же нежен и трогателен. Второй - американский актер - Брюс. Он уже четыре года приезжает сюда на школу, хотя Джойса не читал, да и не собирается. Лешка пол вечера болтает с Брюсом, а Рензо ехидно заявляет: "Да пусть говорят. Они двадцать лет не разговаривали", намекая на отношения Америки и России. До этого Лешка говорил с Рензо о России, о политике. Профессор Кривелли, который сам штаб-квартира Джойса в Триесте и школа, и Блумсдеи, и пьесы в театре о Джойсе - это все он.
Вкуснота в ресторане просто потрясающая. И макарошки они сами лепят, и ветчина просто волшебная.
Домой нас подвезли профессор с женой. Им по пути, так мило. Остальные остались ждать такси.
Так что встреча состоялась. Мы нашли то, что искали, и теперь нас ждет целая неделя в Пиране, которая становится длинным 18 эпизодом - полусонным шепотом нежащейся в постели Молли. Море, тепло, воспоминания, запахи - все вплетается в усталость и удовольствия. Мы перечитываем "Улисса", листаем новые книжки, которые купили в Триесте. Это настоящая любовь, которая одна способна помочь душе и телу познать Бога. Так учит Фома ))
А между тем в Пиране начинается то же самое: маяк, аптека, церковь, бордель, кладбище... Герти, Молли, Калипсо, Цирцея... Мы познаем город через Улисса, точки расставлены, маршруты проложены, книжка раскрыта на нужной странице.