Они субъективно боролись за «всеобщее счастье»
Как давно не открывала книгу «Великая Французская революция и Россия». Продолжение статьи В.А. Гавриличева «Великая Французская революция в публицистике революционных демократов». Начало здесь: https://elisaveta-neru.livejournal.com/41385.html
https://elisaveta-neru.livejournal.com/37493.html
«Устами доктора, старого якобинца, героя ряда повестей о 40-х годах, Герцен выделяет в деятельности Робеспьера подъем (в 1793 г., когда он смелым шагом шел вперед, «ступал в кровь и кровь его не марала») и упадок (в 1794 г., когда после казни атеиста Клоотса, введения культа Верховного существа «Робеспьер становится мрачен, задумчив, беспокоен, его томит тоска, нет прежней веры… теперь он увидел забор, он почувствовал, что ему приходится быть консерватором…»).
Так литературно-выразительно, психологически тонко рисует Герцен духовный кризис Робеспьера накануне 9 термидора II г. Задумываясь об ограниченности итогов якобинской диктатуры, Герцен справедливо отмечал, что бабувизм, «французский социализм явился вслед за 93 годом как упрек республике политико-демократической Сен-Жюста и Робеспьера».
Якобинский клуб в 1794 году.
С либералами, «изображавшими» якобинцев, как врагов Франции, Герцен вел энергичную полемику… Герцен считал, что «якобинцы составляли нечто вроде светского духовенства, готовые пасти стада людские. Они представляли высшую мысль своего времени…»
Зрелый, опытный революционер Герцен видел и сложность, противоречивость якобинского террора: казнили не только аристократов, монархистов, но иногда и честных революционеров, республиканцев (левых якобинцев-эбертистов весной 1794 г.).
Важно отметить, что в своей трактовке якобинцев, Робеспьера Герцен был близок взглядам Н.А. Добролюбова и Н.Г. Чернышевского. Добролюбов подчеркивал, что «Робеспьер был фанатик, а не кровожадный злодей», то есть человек, беззаветно преданный антифеодальной революции.
Чернышевский, защищая Робеспьера от нападок реакционеров и либералов, как и Герцен, выступал против мелкобуржуазной идеализации Робеспьера Луи Бланом. «Я всегда был и теперь остаюсь высокого мнения о Робеспьере», - рассказывал Чернышевский в 60-х годах С.Г. Стахевичу…
Социалист Герцен в 60-х годах не раз обращал внимание на то, что Французская революция не дала (даже в «якобинский» период) «подлинного равенства» и счастья народу, поэтому народные массы оказались равнодушны к падению якобинской власти 9 термидора. «Революция потеряла в 1794 г. силу, которой она вела полки, подымала народы.
Она замешала в дело массы и пала от их равнодушия в ту минуту, когда они поняли, что она не могла сделать для них того, что хотела, - писал Герцен. - Революция была, скажем мы, перефразируя Робеспьера, слишком аристократична, чтобы долго оставаться народной; она опиралась на образованную, буржуазную демократию…»
При этом, однако, Герцен допускает определенную модернизацию, утверждая, что якобинцы 1793 г. сами видели свою «страшную ошибку» и сознательно хотели остановить террором буржуазную «волну». На самом деле ни Марат, ни Робеспьер не знали, что они своей борьбой утверждают капитализм, они субъективно боролись за «всеобщее счастье», за республику равенства.
Смутное подозрение, догадки, что революция оказалась чужой, на пользу буржуазии, пришли к Робеспьеру слишком поздно, накануне 9 термидора II г.»
Вывод такой, что народ ничего не понимал? Надо заметить, Герцен сам был весьма противоречив, что прослеживается в его философских мемуарах «Былое и думы». Что поделать, все мы такие.
Снова повторю, что это лишь цитаты из книги, а лично я не одобряю ни французскую, ни, тем более, русскую революции. Меня в историческом контексте интересуют разные мнения о человеке, который имеет самое прямое отношение к ВФР. Это Максимилиан Робеспьер.