Торопись не спеша
- «…Пока человек не испытает на себе, словами невозможно описать, что такое боль. Так же и смерть… Боль может чувствовать только одушевленное тело, а когда душа тело покидает, боль проходит. Материальное тело - временный носитель души. Смерть - это переход души или разума в другое измерение реальности. Смерть - не исчезновение сознания, разрушается одно тело. Там, в иной форме бытия нет времени, одна минута и десять тысяч лет - одно и то же…»
Я отложила в сторону журнал и посмотрела на человека, которому читала. Он слушал меня, опустив подбородок к груди. Вспомнилось, как мы познакомились.
Виктор Васильевич Воргуль считался самым привередливым читателем. Поговаривали, что довольным он бывает очень редко, обычно всех поддергивает, насмехается. Некоторое время мне не приходилось с ним общаться, только здоровались. На абонементе наблюдала, как он садился в кресло и беседовал с Тамарой Фирсовной. Когда я там дежурила, проходил мимо.
Ему было лет под пятьдесят, но выглядел старше. Средней комплекции, полноват, лысоват, овальное лицо, широкий лоб. Тихий низкий голос. Он казался замкнутым и недоступным. Все знающая Ольга Станиславовна отмечала, что у Воргуля отрицательное биополе. Она любезно поддакивала, а за глаза распространяла о нем гадости.
В одну субботу Виктор Васильевич попросил почитать о женских именах. «Тайны имени» брала дочь Нины Васильевны. А когда она книгу вернула, я сама предложила ему прочитать. Виктор Васильевич охотно согласился, на его лице промелькнуло выражение радости. Я просто старалась быть внимательной ко всем.
После чтения наш диалог затянулся, его интересовало значение и моего имени. Сказал, что знает одну Елену, но мы с ней совершенно разные. Как он сразу-то определил? Никаких придирок и насмешек, он был очень мягок, деликатен. Приветливо улыбался, когда я отвечала на его вопросы.
Разговорились на тему гороскопов, веры в судьбу. Он тоже оказался Львом, так как родился в августе. О себе говорил мало, не навязываясь и не хвалясь ничем. Только упомянул о своей встрече с одной ясновидящей, которая увидела его прошлую жизнь и предсказала правду о будущем.
До конца познать никого и ничего нельзя, но когда немного приоткрывается внутренний мир другого человека, это непостижимое чудо сближения с человеческой душой. После его ухода я почувствовала духовное обогащение. Даже просто находиться рядом с умным интересным человеком приятно и благотворно. Виктор Васильевич стал посещать читальный зал регулярно.
На перекур мы отправлялись в любую погоду. А тут еще в одном из корпусов ВИОГЕМа открылась оптовка, мы заглянули туда узнать, что почем. На работу опаздывали. Настя страдала бронхиальной астмой, тяжело дышала от волнения и быстрой ходьбы. А я сокрушалась, что не успею поесть нормально. Наташа меня ободряла:
- На работе завсегда попьешь чай.
Нет, это они могли себе позволить чай в любое время. А я, как только возьму в рот глоток или кусок, тут же Нине Васильевне срочно что-то понадобится невзирая, перерыв или рабочее время. Все-таки в законный перерыв было больше шансов перекусить наскоро. Но сильнее я торопилась успеть ко времени, назначенному читателям. Виктор Васильевич приходил, как правило, во второй половине дня.
Меня посылали в командировки в город, давали проездной на троллейбус. Раз ездила в телецентр на Харьковской горе и вновь в мое училище. В библиотеке научно-методического центра взяла сценарии и обрадовалась, что никого из знакомых не встретила. В клуб не зашла, поспешила поскорее вернуться на работу.
Все отдаляется. Все, бывшее когда-то близким, постепенно отходит в дальние хранилища памяти.
Позднее в марте-апреле Виктор Васильевич где-то пропадал, а когда появился, сказал, что был в центре реабилитации слепых в городе Волоколамске под Москвой. Я попросила его рассказать об этом.
- Город маленький, старинный. В Москву нас возили на экскурсии, например, на Ваганьковское кладбище… Пациентов там всего человек семьдесят, их называли слушателями. Потерявших зрение недавно учили ходить с палкой, ориентироваться, готовить пищу, штопать одежду, обучали разным ремеслам. Женщин тоже было немало. Образовывались пары, как временные, так и перспективные. Люди все разные. Кто-то смог там обрести уверенность, ожить среди себе подобных, а кто-то сильнее впал в отчаяние. Спивались, даже собирались вешаться…
Речь его текла размеренно, неторопливо.
В шестилетнем возрасте Виктор Васильевич подобрал взрывчатку, залез в окоп и раскрутил ее. Теперь вся его жизнь проходила в борьбе за зрение. Перенес десять операций на глазах, ничего не помогло. Потому он считал себя неверующим в Бога.
- Зачем Бог позволил этому случиться? За что Он меня наказал?
Я пыталась объяснить, что Бог не хотел зла ребенку. Это было не наказание, а испытание.
- Нет, если бы Бог был! - негодовал Виктор Васильевич.
За что? В чем виноваты дети? Вот и с Наташей на перерыве разговорились, она считала, что дети расплачиваются за грехи родителей. И от судьбы не уйти.
- Судьба такая, вы же сами знаете, - напомнила я ему, - Ерошенко верил не в Бога, а в разум, свои силы и торжество справедливости.
Виктор Васильевич вздохнул и задумался.
Ни атеистом, ни богоборцем Воргуль не был. Он читал религиозную литературу и бессмертие души не отрицал. В его сомнении выражалась обида на Бога, и его упрек в несправедливости я тогда понимала.
Поэтому астрологическое предсказание судьбы нас привлекало гораздо сильнее. Особенное состояние небес непременно отражается не только на материальном мире, но и в душах, воображении и мыслях человечества.
По китайскому календарю он родился в год Кабана на пике взаимодействия стихий Воды и Огня. Согласно характеристике Огонь дает Воде энергию, активность и предприимчивость, а она дарит ему творческую силу и нежность. Человека, родившегося под этим знаком, стихия Воды наделяет мудростью, проницательностью, возможностью приспособиться к любым условиям. Влияние Огня проявляется в оптимистичности, активности, решительности, настойчивости. Сочетание стихий отражается в человеке очень ярко: он импульсивен, эмоционален, при этом общителен и обладает развитой интуицией, четко видит свои цели и умеет добиваться успеха.
А я родилась в агрессивный год Красного Дракона, когда непременно случаются войны, катастрофы, эпидемии. Восточный гороскоп называл меня личностью, отличающейся практичностью, храбростью и решительностью. Влияние Огня проявляется в характере неуемным воображением, авантюризмом, активностью и импульсивность, но стихия Земли наделяет человека чувством ответственности и дисциплины, честностью и трудолюбием, терпением и добротой. Все совпадало.
Виктор Васильевич был женат, имел двух сыновей. Его супруга Анастасия Ивановна тоже незрячая, но неунывающая, энергичная женщина, участница самодеятельности, пела в ансамбле. Старший сын служил в армии, младший учился в техникуме. Их семью можно было назвать образцовой.
Библиотека добросовестно работала, что и говорить. То ли дисциплина, привитая директором, то ли влиял страх закрытия и потери работы. А может быть, преобладало сочувственное отношение к инвалидам и стремление помочь.
В библиотеке обсуждалось любая новость о читателях, а тут вообще случилось уникальное. Первые месяцы моей трудовой деятельности совпали с тем, что в Белгородский педагогический институт поступила незрячая девочка из Старого Оскола. Елена Скрынникова стала нашей самой молодой читательницей. Она была единственной, поэтому ей старались помочь всеми силами.
Слепая с рождения, Лена училась в Валуйской школе-интернате для слепых детей до середины пятого класса. Потом после болезни обучалась на дому, в связи с этим многих предметов у нее не было. В аттестате не значились такие важные дисциплины, как основы рыночной экономики и обществознание.
Лена обратилась в библиотеку еще во время подготовительных курсов перед поступлением в институт. Тогда жарким летом 1996 года они с мамой жили у друзей семьи в Белгороде. Ей запомнился из поступавших ребят один парнишка, который пятый раз поступал, ему нужен был именно исторический факультет. Провалившись, он не расстроился, а пообещал приехать через год. Посещать курсы было необходимо для сдачи вступительных экзаменов по истории и обществознанию.
Лена внешне скромная, носила темные очки. Черные волосы, стрижка каре. Мне казалось, ее лицо выражало затаенную боль. Но чувствовалось, что она сильная и целеустремленная девушка. Иногда ее мама приходила в библиотеку сама, пока Лена занималась на курсах.
Книжный фонд нашей библиотеки намного богаче, чем старооскольской. Сотрудники старались найти именно то, что нужно. На абонементе Тамара Фирсовна очень внимательно искала, предлагала разные книги, а брайлевских по истории оказалось в изобилии. Нашлись учебники новые и старые, советские и постсоветские.
Будущему историку важно было сравнивать, как трактуется тот или иной исторический период в разных учебниках. Ведь уже отличалось написанное в учебниках 1984 года издания и, например, 1990-го. Пригодились и сборники внеклассных рассказов - полухудожественные, полунаучные в дополнение к учебникам.
Исторические даты Лена помнила хорошо. Родители верили в ее способности и поддерживали. Обучение в институте состояло из многих деталей. Библиотека стала опорной точкой учебы. Почти всю учебную литературу Елена брала на абонементе. И многие книги заказывала начитать на кассеты.
«Практикум по истории» - такой сборник документальных материалов, источников. Их давали в библиотеке пединститута на определенный срок, библиотекари тоже шли навстречу. Тогда Лена просила у нас срочно их начитать, чтобы вернуть в институт своевременно.
Допустим, было задание: взять из практикума свод законов какой-то эпохи той или иной страны и выписать определенные статьи. Были в практикуме разделы по культуре, кусочек какого-то средневекового произведения. Практикумы по каждому периоду - это довольно большие книги в двух частях. Их начитывали постоянно.
Работа с источниками имела огромное значение в учебе. От этого зависело, смогут ли студенты участвовать в семинарских занятиях. Конечно, и сокурсники выручали друг друга, всегда делились своими конспектами. Елена не хотела утруждать своих родных, библиотека полноценно помогала. Когда писала рефераты и курсовые, тоже необходимую литературу начитывали.
Например, учебник Колесницкого «История славян» - важная книга, не по российской истории, а о других славянах - южных, западных, других национальностей. Начитывали для Лены и учебник по вспомогательным историческим дисциплинам. Это метрология, геральдика, источниковедение.
Многие учебники были в библиотеке и на кассетах. Большие по объему книги состояли из 6-12 кассет. «Историю Средних веков» преподавали по тому же учебнику, что на кассетах, это совпадение было огромной удачей. На кассетах оказались педагогика и психология. Далее Татьяна Васильевна комплектовала фонд с учетом запросов студентки исторического факультета.
Некоторые учебники попадались на рулонах. Герман Иванович дал Елене в пользование рулонный магнитофон. Брайлевскую бумагу давал ей пачками. И библиотека выдала напрокат четырехдорожечный двухскоростной магнитофон. Тогда уже с появлением диктофона стало возможным записывать лекции на пленку.
В тот период взяла в библиотеке брайлевскую краткопись - такая стенография для незрячих. Лена отмечает это, как один из важных моментов. Владение краткописью помогло в составлении конспектов лекций и в дальнейшем, в повседневной жизни. Библиотека дала возможность нормально учиться, на равных с другими студентами.
Как раз в это время пединститут реорганизовывался в университет. В середине третьего курса их группу из шестидесяти человек разделили на два направления: историки-социальные педагоги и историки-религиоведы. Елену записали без ее желания на религиоведение.
Свою позицию относительно веры в Бога она выразила в стихах:
В том, что ты падаешь с крыльца,
Отобьет лицо гроза,
И в том, что не видать конца
Вокруг людским слезам.
В том, что никто пока не смог
Жить вовсе без врагов,
Не может быть виновен Бог,
Поскольку нет богов.
Елену интересовал научный материал, возникновение религии с научной точки зрения. Думала, что религиоведение будет включать происхождение христианства, историю других религий. А там было все сугубо православное.
Многие предметы вели священники, такие как аксиология, агиография. Хотелось не проповедей, а понимания. К концу учебы библиотека хорошо помогла и с религиоведением. Эти книги по религиозным предметам тоже начитывали на пленку. Книгу «Научный атеизм» взяла на абонементе.
По окончании университета Лена получила красный диплом. Она пользовалась нашей спецбиблиотекой все пять лет, пока училась в Белгороде. Ей дали общежитие, во многом повезло в учебе, и вообще по жизни везло на хороших людей.
В институте Лена писала стихи к разным мероприятиям. В одном она назвала студенчество «годы счастья и свободы». Стихотворение отметили, поместили на доске почета, что доставило радость.
Ездили в Харьков на совещания, издавали сборники стихов совместно с библиотекой. Харьковский поэтический сборник назывался «Маленький Парнас», белгородский - «Летят слова, границ не зная». Но это гораздо позже, когда я уже там не работала.
Стихотворение «Самооправдание» Елена считала своей визитной карточкой:
Иду я шагами во многом несмелыми
По этой во многом несмелой земле,
Бываю последней, где надо быть первою,
Ночую порой у безволья в петле.
Не в силах на поиск удачи настроиться,
Не в силах вокруг ничего изменить,
Зато своего не роняю достоинства
Коль выгодно тихо его уронить.
Зато помню всех, с кем о чем-либо спели мы,
И верю, что жизнь наша станет светлей,
Иду я шагами, шагами несмелыми
По вместе со мной оробевшей земле.
После вуза работала в школе, преподавала незрячим детям, обучавшимся дома. С начальным образованием проще, у некоторых детей вела все предметы до четвертого класса. А в восьмом классе только гуманитарные. Потом преподавала основы компьютерной грамотности для незрячих взрослых при ВОС Старого Оскола.
К великому сожалению, мы с Еленой не общались ни на исторические темы, ни о религии, ни о стихах. В зале у меня был свой круг читателей. Я постоянно слышала о ней, встречала на абонементе, в отделе комплектования. Мы даже не были знакомы тогда, но через двадцать с лишним лет связались, чтобы вспомнить те далекие годы.
Она имела такое суждение, с которым я целиком согласна. Характер не зависит от того, является человек инвалидом или нет. Потеря зрения может сделать человека лучше или хуже. Это выбор самого человека. И среди здоровых физически все разные.
А с Виктором Васильевичем подружились больше всех, хотя он был не творческим и совершенно не романтичным человеком. Нас сближало внутреннее сходство душевных интересов.
Мы читали все, что попадалось тогда о влиянии звезд и планет на психику, о вещих снах, аномальных явлениях и космических пришельцах, о явлении душ умерших людей. Усердно прочитывали все, что публиковалось о посмертной участи души человека. Тема смерти и загробной жизни была в нашем общении главенствующей.
Беседовали и о личном. С Виктором Васильевичем я рассуждала:
- Можно жить одной. Заниматься творчеством, совершенствоваться.
А сотрудниц так и подмывало завести со мной тему замужества.
- Ну что хорошего в этом замужестве? - спрашивала я в порыве доверия Нину Васильевну, - У всех семейных одни беды.
Взрослый сын Тамары Фирсовны куда-то влип, и ему грозил суд, она ходила на работе бледнее мела. У семнадцатилетней дочери Аллы Ивановны неизлечимый перекос таза. Внешне почти не видно, но Алла Ивановна приняла решение: «Если никто не возьмет, так пусть родит сама и будем воспитывать». Лида с мужем хотели второго ребенка, и вдруг у нее обнаружился эндометриоз, теперь предстояло долгое лечение.
- Так это жизнь! - округляла глаза моя начальница.
Таня Волченко родила мальчика. Недоношенного, с букетом болезней.
- Зачем надо было это оставлять? - Нина Васильевна скривила губы.
- Что значит, это? Родился человек, прежде всего, - пыталась я возразить, но меня никто не слушал.
Виктор Васильевич в своей образцовой семье был глубоко несчастен и одинок.
Еще позже он поделится со мной самым сокровенным. И деньги я занимала у него, а не наоборот, и к ясновидящей мы с ним ездили, и знал он все о моих друзьях и симпатиях. Но не буду забегать вперед.
Виктор Васильевич часто советовал:
- Торопись не спеша.
А я спешила все успеть и попробовать. Он смотрел на жизнь с позиции своего возраста, мне же так хотелось быстрее. Манило все самое загадочное, непостижимое. Как раз не замужество, а главным образом, запретное.
Жизнь скоротечна еще потому, что увлекает и поглощает все страстное. И как же стремительно все проходит. Мы живем, словно с завесой перед глазами, несемся вперед, не имея ни секунды, чтобы заглянуть внутрь своей души. Душа - самое таинственное в человеке.
27 ноября 1997 года умер Андрей Леонтьевич Кожевников - председатель первичной организации и руководитель народного ансамбля. Не тотально слепой, с остаточным зрением, незаурядный музыкант. Слегка прихрамывал на правую ногу и постоянно шутил. Ему лишь недавно исполнилось пятьдесят лет.
Мы ходили прощаться всем коллективом, носили цветы. Так получилось, что я его не увидела в гробу. В моей памяти Андрей Леонтьевич остался живым. Его вдова Мария Романовна стояла в слезах у входной двери. Они очень любили друг друга, не расставались ни на минуту. Она работала его секретарем, дома и на работе всегда вместе.
Вот жил человек и вдруг все закончилось. Душа покинула тело, жизнь оборвалась. Не живет больше. Все говорили «Царство Небесное», и я была убеждена, что он попал в рай. Но вместе с тем многое не знала о его жизни. И о смерти ничего не знала.
С телом понятно, в земле сгниет. А душа, этот сгусток энергии, куда денется? Сознание, разум это и есть душа?
После кончины однокурсницы снова задумалась о смерти. Сомнений в существовании Бога у меня не возникало, а только множество вопросов. Почему подлецы продолжают здравствовать, а хорошие люди уходят? Что происходит дальше с умершими? Где их души? Что испытывает душа без тела?
Кстати, Лена Скрынникова перестала писать стихи после смерти мамы. А отца она потеряла еще во время учебы в институте. Смерть близких оказывает на нас глубокое воздействие.
Вот написано: «При жизни человека ничего невозможного нет, невозможность наступает только после смерти». Что возможно? Когда можно что-то исправить в отношении с людьми?
- Все-таки что там нас ожидает после смерти? Какое место, какое состояние? - спрашивала я у Виктора Васильевича.
Судя по книгам и статьям, пережившие клиническую смерть уверяли, что видели свое тело со стороны, потом темный тоннель со светящейся точкой в конце. Все слишком примитивно и однообразно.
- Думаю, ни ангелов с арфами, ни чертей с трезубцами там нет, - сдерживая улыбку, произнес Виктор Васильевич.
Я знала, эта мысль из недавно прочитанной книги Раймонда Моуди «Жизнь после жизни».
- Интересно, больно, когда душа отделяется от тела? - размышляла я дальше.
- Смотря, как умираешь, - сказал Виктор Васильевич и, мне показалось, шевельнул ушами. Порой что-то мистическое исходило от этого мужчины.
Мы не понимали, что непосредственно религия дает знание о смерти.
Но я снова забегаю вперед.