Из Честертона (The Priest of Spring)
Ни одно человеческое существо не может быть настолько неестественным, чтобы поклониться природе. Никто (и даже я), как бы ни был снисходителен к тучности, никогда не поклонялся мужчине, круглому, как солнце, или женщине, круглой, как луна. Никто, как бы ни был он привержен к художественной измождённости, никогда не верил, что дриады были такими же тощими и негибкими, как деревья. Мы, люди, никогда не поклонялись природе; и причина очень проста. Дело в том, что человеческие существа суть существа сверхчеловеческие. Мы запечатлели в природе собственный образ, подобно тому как Бог запечатлел Свой образ - в нас. Мы велели огромному солнцу остановиться; мы прикрепили его к своим щитам, не более заботясь о звезде небесной, чем о морской. И когда обнаруживались силы природы, которыми мы пока не могли овладеть, - мы представляли себе, что ими правят величественные существа, обликом подобные людям.