(no subject)
Я хочу запомнить вчерашний день. Как мы много-много километров прошагали любимым городом. Будь у нас фитнес-браслет, он бы сказал: ай, молодцы. Но мы сами себе браслет и бесконечность, и сами себе молодцы. Я хочу запомнить этот сияющий город, этот сияющий день, эту границу между морским влажным туманным прохладным (одно слово) и городским теплым солнечным жарким (еще одно), и как мы по ней шли, наполовину там, наполовину здесь, целиком везде. Я хочу запомнить это цветущее всё, и эти сто оттенков зеленого, один из которых - мое зеленое платье, и как мы оголтело целовались под цветущим всем, и как ели на лавочке штрудели и пили клюквенный чай, и как кормили белку, потому что какая-то женщина всех угощала орешками для белок, и как находили столики возле кафешек и радовались им.
Я хочу запомнить сто оттенков розового, потому что этот город полон цветущего багрянника, и в нем на каждом шагу цветут сакуры, это всё появилось даже на нашем бульваре. Я хочу запомнить, что было время, когда мы старались ни в коем случае не пропустить, как багрянник цветет в Горсаду, когда мы любовались сакурами возле Оперного. Они везде. Они всегдасейчас.
Я хочу запомнить, как птицы пели, как утки выгуливали утят, и как я хотела особенного мороженого, но до него не дошли, и как мы шли, шли, шли, и снова шли, и как всё сияло, и было, и было сейчасвсегда. И как парк становился лесом, и даже бОльное, как мы встретили ту женщину, «я не попрошайка, поверьте, я преподаватель», и как потом шли, и как я переплавляла накатывающую ярость в крылья для нее, и как у нее все будет хорошо. И как вообще всё будет хорошо. И как мы вышли еще из парка, из парков, и пошли через какое-то совсем пустое, совсем магическое, и как на Канатной резко началась цивилизация, и как мы ели один фалафель на двоих, и какое у них клевое объявление было, оно выглядело вот так:
«Карантин! Работаем! Только доставка. Телефоны …..» То есть про только доставку было замалевано. И как над Оперным летел самолет, а я фотографировала его след, чтобы самолеты снова залетали, чтобы мы везде полетели, и как светотень переливалась, и как солнце сияло, и какое небо было вечером. И какие были мы. Всегдасейчас.
Я хочу запомнить сто оттенков розового, потому что этот город полон цветущего багрянника, и в нем на каждом шагу цветут сакуры, это всё появилось даже на нашем бульваре. Я хочу запомнить, что было время, когда мы старались ни в коем случае не пропустить, как багрянник цветет в Горсаду, когда мы любовались сакурами возле Оперного. Они везде. Они всегдасейчас.
Я хочу запомнить, как птицы пели, как утки выгуливали утят, и как я хотела особенного мороженого, но до него не дошли, и как мы шли, шли, шли, и снова шли, и как всё сияло, и было, и было сейчасвсегда. И как парк становился лесом, и даже бОльное, как мы встретили ту женщину, «я не попрошайка, поверьте, я преподаватель», и как потом шли, и как я переплавляла накатывающую ярость в крылья для нее, и как у нее все будет хорошо. И как вообще всё будет хорошо. И как мы вышли еще из парка, из парков, и пошли через какое-то совсем пустое, совсем магическое, и как на Канатной резко началась цивилизация, и как мы ели один фалафель на двоих, и какое у них клевое объявление было, оно выглядело вот так:
«Карантин! Работаем! Только доставка. Телефоны …..» То есть про только доставку было замалевано. И как над Оперным летел самолет, а я фотографировала его след, чтобы самолеты снова залетали, чтобы мы везде полетели, и как светотень переливалась, и как солнце сияло, и какое небо было вечером. И какие были мы. Всегдасейчас.